Осторожно, волшебное! - Наталья Викторовна Соколова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Жуков отбыл. Соколенок придвинулся к Никите, в руках у него был расчетный листок (который на заводе шутя называют «объедаловкой»). Он показал его Никите и спросил о чем-то незначительном, таком, о чем не стоило и спрашивать. Никита понял: просто Соколенок хочет похвастаться приличной суммой, которая была ему выписана. Заработок пускай медленно, но рос (хотя Соколенок и сидел на сборке второстепенных узлов и подузелков для давно освоенных, спокойных, идущих из года в год малой серией станков).
Никита взял листок. Отработанное время. Сверхурочное. Повременное. Сдельно. Премии по зарплате. Отпускные. Ночные. Листки нетрудоспособности. Долг за конторой. Долг за рабочим. Аванс. Разовые выдачи. Подоходный налог. Малосемейный налог. Вся трудовая жизнь человека была здесь выражена в коротких формулах и решительно подытожена толстой черной чертой, после которой шли слова: «К выдаче».
Немолодое широкое лицо Соколенка порозовело совсем по-девичьи. И он стал объяснять с подчеркнутой скромностью: ничего особенного, в сборочных чертежах была небольшая ошибочка... не совсем правильно указано сцепление... он пошел, с ним согласились, зафиксировали как улучшение... ну, как отклонение от технологии... конечно, ничего особенного, пустяки... а все-таки вышло, что именно он... что до него никто... случай, конечно...
Никита мог бы сказать Соколенку, что многие собирали до него этот простенький узелок и делали это, не заглядывая в сборочный чертеж, пользуясь устным преданием, неписаной традицией, в крайнем случае окликая кого-нибудь из старожилов: «Дормидоныч, как там на восемнадцатой...» Так что ошибка практически не играла роли, никого не волновала. Потому и не исправили, что не заглядывали в чертеж.
Однако Соколенку было так приятно думать, что он сделал пускай небольшое, но полезное для цеха дело...И Никита, находясь в каком-то странном, размягченном состоянии, ничего Соколенку не сказал. Промолчал. Хотя, будь это раньше, он с удовольствием холодными и точными фразами согнал бы краску оживления с его лица, поставил все на свои места.
А что, Соколенок ведь мог бы устроиться после демобилизации на какую-нибудь чистую, спокойную, бумажную работенку? Наверняка. Но пошел в цех. Для этого нужно иметь характер, решимость...
Очередь двигалась. Дормидоныч получил свои деньги и подошел к Соколенку, стал что-то ему нашептывать.
- Не понимаю,- Соколенок удивленно изогнул брови. Зачем вам это надо, Александр Дормидонтович?
Недоумение серьезного, приличного Соколенка было за бавно. Даже Никита не мог удержать улыбки.
- Выручи, милок, не откажи,- Дормидоныч совал Соколенку какие-то смятые рубли, трешки,- Жительство у меня очень неудачное, у самой что ни есть проходной. Старуха небось уже торчит на балконе, а то и при парадном. Заначку должон мужчина иметь? А? Вот признали стенной кардит, дымить не велят, она их слушает, дура, сынов подучила, чтоб курево у меня отымать... а я сильно привыкший. А в смысле рюмашечки... забудь, простись, аминь! Домашнюю наливку мне водой разливают. Тьфу! Глаза бы не смотрели...
Соколенок неловко, стеснительно отпихивал деньги. Дормидоныч не унимался:
- Вынесешь, голубь ты мой, на себе, а опосля втихую отдашь. Я скажу старухе, что вычет у нас... постановили... в пользу африканского землетрясения. Или на ремонт этого... ну, стадиона. А ты, друже, в случае чего поддакнешь. Ты пар- тейный, авторитетный, тебе она поверит.
Кругом хохотали.
- Африка - да, бабка - нет!
- Обожает наш старик стадионы...
Подошла очередь Никиты, он встал у окошка. Тщательно проверил, из чего складывается получка, верно ли рассчитали.
- А налог? Что-то многовато.
Он знал цену деньгам, которые с малолетства добывал трудом, а не получал из родительского кармана, и не стеснял» ся на глазах у кассирши пересчитать пачку рублевых бумажек, спросить поточнее насчет вычетов или даже поспорить, если есть о чем. У него не было ложной интеллигентской стыдливости: ах, заплатили, ну и ладно, поскорее неловким жестом спрятать деньги в карман и заговорить о погоде.
Он получил премиальные из фонда мастера - двадцать два рубля. Эти деньги были непредвиденными. Отойдя от окошка, Никита с удовольствием подумал, как обрадует мать, невозмутимо выложив эти две десятки вместе с прочими. Она купит... скорее всего, Женьке новые лыжные ботинки (в старых он уже подгибает пальцы). Или отложит Никите на отпуск. А себе? Нет, о себе мать не умеет думать, не так она устроена. И может быть, впервые в жизни Никите пришло в голову, что следовало бы зайти в магазин и присмотреть что- нибудь матери - купить ей подарок, все равно какой, вязаную кофточку, или сумку покрасивее, или шерсть на платье - да, сделать самый настоящий подарок, как сделал бы отец, будь он жив. Вспомнилось все то, чего обычно Никита не замечал, к- чему очень привык, привык до слепоты,- ветхие, застиранные материны платья и передники, во всю пятку чулка тщательная штопка разными нитками и, видно, в несколько приемов, мелькнувший локоть с заплаткой.
Почему же раньше не видел, а теперь, сегодня, вот сейчас, все увидел с такой отчетливостью, как будто при большом увеличении? Так видны зерна на пластинке металла под объективом микроскопа в заводской лаборатории.
Что же это такое? Или он действительно меняется, становится другим? Что с ним последнее время творится? Никита повернулся и, не откликаясь на голоса ребят, которые что-то кричали ему вслед относительно билетов в кино и девчонок из соседнего медучилища, вышел из коридора расчетной части.
Работала вторая смена. Никита задумчиво шел длинной чередой механических и механосборочных цехов, вытянутых в линию на добрых полтора километра. Прибой ревел то громче, то тише, иногда вырывался голос отдельного станка, мимо которого он проходил, и тут же его перекрывали, глушили другие мощные басовитые голоса, их общий хор, дружный густой рев. Ползли конвейеры и транспортеры - подвесные, где деталь была вздернута на крючок, как туша, и плоские, змеящиеся и уходящие лентой куда-то вверх, в потолочную дыру, мотающиеся, точно ремень шкива. Живая неразбериха тесно сгрудившихся механизмов, движущихся и неподвижных, с их напряженной металлической мускулатурой, была для Никиты осмысленна и прекрасна.
С механизмами все в порядке. Но с людьми, с их отношениями... Трудно бывает понять, разобраться. Тот же Соколенок... Строго говоря, сегодня не было никаких серьезных оснований пересматривать свое к нему отношение, ничего он такого особенного не совершил. Чисто эмоциональный фактор? Увидел, прочитал у него в глазах, как тому хочется...
