Покуда я тебя не обрету - Джон Ирвинг

— Ничего, просто я ее сделала в особенном месте, Джек.

— Вот оно что.

Тут Джек, наверное, отвел глаза. Мама ведь такая профессиональная лгунья, что соврать ей очень сложно.

— Она очень необычно бреет себе лобок, далеко не все женщины способны на такое, — сказала Алиса.

— Что бреет?

— Лобок, лобковые волосы, Джек.

— Вот оно что.

— У тебя их еще нет, но они обязательно вырастут.

— А ты бреешь свой лобок так, как она? — спросил Джек.

— А вот это вас, молодой человек, совершенно не касается, — объявила Алиса Джеку, тут он заметил, что мама плачет, и замолчал.

— Лесли... запомни, кстати, ты должен звать ее миссис Оустлер... она очень... очень независимая женщина, — начала было Алиса, словно читала первый абзац длинной-длинной книги. — Она прошла через развод, крайне тяжелый, но она... она очень, очень богата. Она настроена решительно — все, что с ней происходит, происходит отныне лишь по ее воле. Она очень... сильная, властная женщина.

— Она такая маленькая, ну, меньше Эммы, — вставил Джек; он совсем не понимал, куда клонит мама.

— Джек, с миссис Оустлер следует вести себя очень осторожно.

— Я очень осторожно веду себя с Эммой, — на всякий случай сказал Джек.

— Да-да, с Эммой веди себя как можно осторожнее, — сказала Алиса, — но с ее мамой — в сто раз осторожнее, чем с Эммой.

— Хорошо.

— Я не сержусь, что она показала тебе, — сказала мама. — Я же знаю, ты не просил ее сам.

— Это Эмма потребовала, чтобы она показала мне.

— Отлично. А теперь выкладывай про свою губу.

Джек уже сообразил, что взрослые лучше детей умеют скрывать правду, и был готов поспорить, что мама знает куда больше, чем рассказывает ему. Например, она знала правду про состояние здоровья миссис Уикстид. Джек знал, что у благодетельницы артрит — потому, что заметил сам, и потому, что миссис Уикстид сказала ему. Но никто не говорил ему про рак — пока в один прекрасный день миссис Уикстид оказалась не в состоянии встать с постели и повязать ему галстук; и то тайну сию раскрыла Джеку Лотти, не мама. Наверное, мама слишком занята, наверное, это случилось в ту неделю, когда она татуировала миссис Оустлер.

Стало быть, вдруг, ни с того ни с сего, оказалось, некому завязать Джеку галстук! Есть, конечно, миссис Уикстид, но она же при смерти!

— А от чего она умирает, от артрита?

— Нет, милый мой, у нее рак.

— Вот оно что.

Так вот почему Лотти молится каждый день, просит Бога, чтобы миссис Уикстид прожила подольше.

В то утро галстук Джеку завязал Пиви. Он, в конце концов, водитель лимузина, галстук полагается ему по форме, он каждый день завязывает его себе сам. Завязал как-то небрежно, словно это обычное дело, а вот миссис Уикстид любила посуетиться да покряхтеть, даже до того, как заболела артритом.

— Миссис Уикстид умирает, Пиви.

— Какая печальная весть, сэр. Ах, что же будет с нашей хромой госпожой Лотти, когда она умрет?

Ах вот оно что, вот почему Лотти просила Бога дать ей умереть в Торонто. Все, даже Пиви, знали, что Лотти не хочет возвращаться на остров Принца Эдуарда.

Наверное, сделал вывод Джек, у каждого человека где-то спрятана иерихонская роза. Только это хитрая роза, ее не всегда показывают, она особенная — вроде легендарной бесплатной татуировки. Как и все татуировки, она — печать на всю жизнь, только не оставляет следов на коже.

Глава 13. Невеста по почте, тоже необычная

Беспокоясь о здоровье миссис Уикстид, Джек попросил мисс Вурц отпустить его с репетиций "Джейн Эйр" на неделю; в конце концов, он уже играл Рочестера и знал роль наизусть. Но вот незадача — вместо Конни роль Джейн теперь исполняла Каролина Френч. Джек еще ни разу не обнимался с девочкой своего роста, волосы Каролины попали ему в рот, это ему не понравилось. В самый острый момент, когда Джек-Рочестер говорит Каролине-Джейн, что она, должно быть, считает его "презренным атеистом", та начала топотать ножками по сцене. За задником стоял ее брат, и Джек живо вообразил себе, как тот тоже "бьет копытом". А когда Джейн-Каролина целовала ему руку, Джека чуть не стошнило — руки у нее оказались потные, а рот липкий.

Джек хотел пропустить неделю репетиций не только потому, что миссис Уикстид при смерти; главное — в те дни мисс Вурц не переставая рыдала. Алиса сказала сыну, что миссис Уикстид однажды "спасла" мисс Вурц. Что там была за история и не по этой ли причине у мисс Вурц имелся целый шкаф дорогой одежды, Джек так и не узнал. Так или иначе, ему разрешили не ходить на репетиции, а Каролине Френч пришлось напрягать воображение, представляя рядом отсутствующего партнера.

У Джека появилось свободное время, но он не смог потратить его на помощь миссис Уикстид — ее увезли в больницу на обследование, и Лотти сказала, что мальчику не пристало видеть пожилую даму в таком состоянии. Алиса ничего не говорила Джеку о том, что чувствует сама, но сын хорошо понимал, что мама сильно переживает, находится едва ли не на грани нервного срыва. Все же она сообщила мальчику в полутьме спальни следующее: после смерти миссис Уикстид Лотти придется отправиться восвояси на остров Принца Эдуарда, и это еще не так плохо, ибо они с Джеком попросту очутятся на улице. Джек спросил, а не найдется ли в салоне Китайца для них комнатка? Мама ответила лишь:

— Мы больше никогда не будем спать на иголках.

Интересно, кто их враг? Разведенная дочь миссис Уикстид? Она, конечно, всегда была недовольна тем, что Джек с мамой живут у ее матери "на всем готовом". Но ведь она дружит с миссис Оустлер! Они вместе ходили в школу Св. Хильды! А теперь и Алиса с Лесли друзья, так почему бы миссис Оустлер не замолвить за них словечко перед дочерью миссис Уикстид? На это Алиса ответила, что миссис Оустлер и дочь миссис Уикстид уже давно не слишком ладят.

Разумеется, Джек обратился за разъяснениями к Серому Призраку, но оказалось, что и у миссис Макквот есть от мальчика секреты. Единственный ее совет — больше молиться, и вот они молились с Джеком в часовне как одержимые. Потом Джек спросил у Серого Призрака, получилось ли убедить маму, что мальчики в Колледже Верхней Канады "сдерут с Джека шкуру", и услышал неожиданный ответ. Не в ее правилах было темнить, и все-таки бывшая полевая медсестра сказала так:

— Видишь ли, Джек... может быть, колледж... оказался бы в итоге не так уж и плох.

Что это за "оказался бы"?

— Прошу прощения, миссис Макквот...

— Джек... ты еще маловат для интерната... но в Штатах... есть школы... где интернат — норма.

— О чем вы?

Они сидели на второй скамье, слева от центрального прохода. Алтарь заливали золотые лучи света, в них святые о чем-то шептались с Иисусом. Как ему повезло, он один, а за ним ухаживают целых четыре женщины! Миссис Макквот обняла Джека за плечи своей холодной рукой и прижала к себе, затем поцеловала в лоб, едва коснувшись губами. Позднее Джеку попадется на глаза сценарий с ремаркой "Целует его, формально", и он вспомнит этот миг.

— Для мальчика... в твоем положении, Джек... известная доля независимости... может пойти на пользу... я даже в этом уверена.

— Независимость?

— Джек, поговори с мамой.

Он попробовал, но безрезультатно и пошел к Эмме Оустлер. Та устроила ему экскурсию по своему особняку, показала, в частности, "гостевое крыло" (так его называла ее мама) о трех спальнях, каждая со своей ванной. А что, в самом деле крыло.

— Нет, правда, — сказала Эмма, — я, ей-богу, не понимаю, почему вам с Алисой не переехать к нам. А тебя отсылают, это же глупо.

— Куда отсылают?

— Джек, поговори со своей мамой, это ее идея. Она считает, нам с тобой надо поменьше общаться. Она не хочет, чтобы процесс твоего полового созревания протекал в доме, где живу я.

— Процесс моего чего?

— Короче говоря, нам с тобой не придется спать в одной постели, — сказала Эмма, толкая его на самую большую кровать. — У наших с тобой мам мозги работают, как у администрации школы Св. Хильды. Девочкам, видишь ли, можно видеть мальчиков только до девяти лет! А потом они исчезают!

— Куда?

Эмма произвела очередной замер прогресса Джекова пениса и осталась недовольна; каждый такой осмотр повергал ее в меланхолию. Она стянула с него штаны и трусы и улеглась головой ему на бедро.

— У меня новая теория, — сказала Эмма, обращаясь не к Джеку, а к его пенису, — возможно, ты уже вовсе не мал. А дело во мне — это я для тебя недостаточно взрослая.

— Куда исчезают? — снова спросил Джек. — Куда меня отсылают?

— В школу для мальчиков в штате Мэн, конфетка моя. Говорят, это дикая глушь.

— Чего?

— Вероятно, малыш любит женщин еще старше, чем я думала поначалу, — снова обратилась к пенису Эмма. Тот, маленький и неподвижный, лежал себе у нее в ладони. Джека отсылали в Мэн, а "малышу" хоть бы что.