Покуда я тебя не обрету - Джон Ирвинг

После окончания второго акта дали занавес и зажгли в зале свет. Джеку стало лучше видно, но он все равно наблюдал только за первым рядом. Пиви все еще пребывал в возбуждении после стрельбы, Эмма жевала жвачку, мисс Вурц исходила желчью по поводу низких литературных достоинств пьесы, особенно нападая на автора за то, какую роль он отвел менструациям в сюжете, а ее единственный слушатель, миссис Макквот, как и прежде, хранила молчание. Алиса и миссис Оустлер сидели, держась за руки.

Постой-ка, а что это они держат друг друга за руки? Джек не понял; он знал, что это обычное дело для женщин в Европе, особенно в Голландии, но в Канаде он еще ни разу не видел, чтобы две женщины держали друг друга за руки (ну разве только какие-то девочки в школе Св. Хильды). Ну да, молодые женщины и девочки порой ходили, взявшись за руки, но женщины возраста Алисы и Лесли Оустлер — никогда. А еще мама Эммы сбросила туфли, и гладила ногой Алису по икре. Джек смотрел на это очень внимательно, но ничего не понимал; чем это они заняты, в самом деле? До него еще не дошло, как вскоре дойдет до Эммы, с чего это вдруг мама и миссис Оустлер захотели жить в ее большом доме одни, без Джека и Эммы — неуместность дружбы между их детьми была лишь второстепенной причиной.

Но мысли Джека прервал мистер Рэмзи — пора было надевать пластиковый пакет с "кровью" и платье для сцены суда. Наверное, костюмер думал изобразить Джека этакой Жанной д'Арк (правда, Джеку была уготована лучшая судьба, несмотря на то, что ему устроили месячные, да к тому же в первый раз, да к тому же на сцене) — вместо платья на него надели нечто вроде мешка из-под картошки из грубой бежевой ткани. Кровь, как объяснил мистер Рэмзи, лучше всего видна на нейтральном фоне. Сначала Джек чувствовал неудобство — холодный пакет, не то липкий, не то мокрый — в общем, какой-то не такой, привязанный к голому животу, вызывал неприятные ощущения. Мистер Рэмзи выбрал пакет поменьше и все равно боялся, как бы зрители не решили, что Дженни беременна, поэтому перед выходом на сцену он немного распустил узел на пакете и надавил, чтобы выпустить лишний воздух. Наверное, поэтому-то пакет и начал протекать, медленно-медленно; Джек сразу и не понял. Он заметил неладное, лишь когда сел на стул, чтобы давать показания, и даже тогда поначалу решил, что просто сильно вспотел, но потом поглядел вниз и увидел, как по ноге течет красная струйка — значит, это или кровь, или содержимое пакета. О ужас! У меня опять эякуляция, пенис истекает кровью, подумал Джек. Ах нет, нет, это просто пакет протек; ой, а хватит ли там воды для самого важного, когда нужно будет давить на пакет?

После мистер Рэмзи очень хвалил Джека за "подготовку" к моменту, когда он встал, завопил и обдал кровью сцену. Мальчик просто великолепно ерзал на стуле, демонстрировал, что ему что-то очень мешает (Джек и правда не мог усидеть спокойно в луже), — а ведь именно так и должна была бы вести себя Дженни перед началом менструации! Ей уже больно, но еще не очень сильно, и она еще не знает почему.

Дженни, давая показания, вдруг запнулась; как же мистер Рэмзи хвалил Джека за эту неожиданную паузу! Бонни Гамильтон, прилежный суфлер, в беспокойстве глянула на Джека, тот даже увидел, как она губами подсказывает ему. Он понял, что зрители тоже охвачены беспокойством, и лишь надеялся, что никто не заметил, как у него по ноге течет кровь. Тщетно — ее заметил Пиви. А Пиви нечасто бывал в театре, он пришел только ради Джека, которого очень любил. Пиви понятия не имел, что такое реквизит, — уже стрельба во втором акте едва не довела его до инфаркта. А тут он видит, как Джек истекает кровью. Что это, от перенапряжения, или у бедного мальчика геморрой, или это его злая девочка, из тех, что постарше, пырнула за сценой ножом? Джеку оставалось произнести всего пару фраз до ключевого момента с менструацией, когда Пиви вскочил и показал на него пальцем:

— Джек, да у тебя кровь идет!

Мисс Вурц прошиб холодный пот — вот он, ужас по имени импровизация. Джек тут же решил укоротить показания своего персонажа, верный суфлер Бонни прямо ахнула. Но кровь же уже пошла, не так ли? А разве не кровь его, то есть ее, лучший союзник, а его, то есть ее, реакция на эту кровь — ее-его единственное спасение? Джек немедленно вскочил на ноги и ударил себя в живот, туда, где под платьем был спрятан пакет. Увы, пока шел суд, из него вытекло куда больше, чем Джек думал, с первой попытки тот не лопнул. Милашка Дженни принялась бить себя в живот, снова, и снова, и снова. Пакет не рвался, и тут Джек ударил что было сил и согнулся пополам от самой настоящей боли! Пакет с треском лопнул, из-под мешка хлынула оставшаяся красная жидкость.

— Джек, милый, ты что, не делай так, хуже будет! — возопил несчастный Пиви.

Но Джек достиг того момента в игре, когда вокруг не осталось никого, только он сам и его единственный зритель. Джек вопил как резаный, сколько хватало воздуху в легких, затем поднял связанные руки над головой, кровь с них залила ему лицо. Вместо первой менструации, казалось, у Дженни разом полопались все сосуды во всем теле. По сценарию в этот момент кому-то из присяжных (одной из двух женщин) полагалось заявить, что перед ними, несомненно, первая менструация подсудимой, так как несчастная явно не понимает, что с ней, но Джек не расслышал реплику. Да и аудитория ее не расслышала, даже верный суфлер Бонни перестала подсказывать. Зачем, если Джек верещит, будто его режут заживо?

Его отсылают прочь, в какой-то Мэн! Он недавно впервые эякулировал, не только потому, что ему очень понравилась Бонни Гамильтон, а еще и потому, что ему очень нравились усики Эммы — и он чуть не умер, задерживая дыхание, пока Эмма его целовала. А миссис Уикстид при смерти. А Лотти предстоит дорога на остров Принца Эдуарда. Снова его мир, Джеков мир, меняется! И Джек никак не мог замолчать. В роли Дженни он навопил на пять первых менструаций сразу!

Лицо мисс Вурц выражало удивление, какое бывает, когда неожиданно открываешь для себя что-то новое и прекрасное. В своем литературном снобизме она недооценила как импровизаторские способности Джека, так и сценические возможности пьесы "Невеста по почте на Северо-Западных территориях". Партнеры Джека словно окаменели. За сценой снова вырвало Сандру Стюарт; Джинни Джарвис, убитая Джеком-Дженни, сказала, что это Джек во всем виноват.

Эмма перестала жевать жвачку и сидела, раскрыв рот. Обилие крови и воплей, кажется, произвели впечатление даже на миссис Оустлер. Миссис Пиви так сжала свою шляпу, что будь попугай живой, она бы его задушила, сам Пиви полез на сцену спасать Джека, тот едва это заметил, продолжая вопить и истекать кровью. Один лишь раз Джек забыл про своего единственного зрителя — взглянув на маму.

Алиса переживала трудный период в жизни. Она недавно поймала Джека, когда тот залез к ней под одеяло в поисках шрама от кесарева. Под одеялом было темно, Джек не разглядел хорошенько. Он объяснил маме, что ему любопытно, какой у нее разрез — "бикини", как у миссис Оустлер, или нет.

— Джек, это мое личное дело, не смей в это лезть! — что было мочи закричала на него мама. И почему такой пустяк так ее разозлил, подумал Джек.

Наверное, Алиса как раз вспомнила про этот момент, а может, подумала о бедной миссис Уикстид, а может, о Лотти, а может, о будущем — как-то ей будет жить с миссис Оустлер?

Джек все вопил и вопил, но одновременно сознавал, что мама, как и Пиви, скажем так, не театрал. Она-то думала, что все знает про актерское мастерство сына, но к тому, что произошло в тот вечер, она явно оказалась не готова. Как и Эмма, она сидела, раскрыв рот, сжав руки в кулаки и прижав их к вискам, изо всех сил сдвинув колени, словно это у нее, а не у Дженни на сцене кровотечение. Джек был оглушен собственным криком, поэтому не слышал, как мама плачет, но увидел слезы у нее на щеках. Она рыдала, ничто не могло ее утешить, даже миссис Оустлер. У нее началась настоящая истерика, уже Эмма отвернулась от Джека и в удивлении смотрела на его маму.

— Пиви, я в порядке, — сказал Джек. Верный шофер поднял мальчика на руки и кричал: "Доктора, доктора!" — Пиви, это театр, это спектакль, Пиви!

— Ты потерял слишком много крови!

Джек не слушал — смотрел на маму, не понимая, что с ней. А она рыдала:

— Джеки, Джеки! Прости меня, милый, прости, пожалуйста!

— Мам, да со мной все в порядке, — сказал Джек, но мама его не услышала — помешал грохот аплодисментов. Зал встал, даже мисс Вурц поднялась. На край сцены вышла вся труппа и Пиви с Джеком. Пора было кланяться, но Пиви и не думал отпускать мальчика.

— Пиви, это вода с красным пищевым красителем, — шепнул Джек на ухо шоферу. — Это реквизит. Я не порезался, со мной все порядке.

— Черт, ну у вас тут и порядочки, так что мне с тобой теперь делать?

— Кланяйся.

Пиви и поклонился, не выпуская Джека из рук.

В понедельник после спектакля мистер Рэмзи осведомился, нельзя ли попросить Пиви присутствовать и на всех других представлениях, но Пиви отказался — этот опыт он не желал переживать заново. Много лет спустя он признался Джеку, что так никогда от того вечера и не оправился.