Покуда я тебя не обрету - Джон Ирвинг

— Наверное, он заснул, — предположила Пенни.

— Джек, не давай им себя пугать! — решительно сказала Бонни.

Джек удивился — она единственная из трех девочек была словно парализована ужасом; казалось, она сидит, привязанная к пассажирскому сиденью, и наблюдает, как машина летит в столб, а водитель ничего не видит. Бонни закусила нижнюю губу и смотрела на Джека как завороженная — словно столб это он, Джек, словно это он причина аварии и сама авария, и она не в силах ее, то есть его, Джека, предотвратить.

— Что такое? — спросил Джек Бонни. — Что ты видишь?

Бонни залилась слезами.

— Бонни, не плачь — это твои слезы его пугают! — сказала Пенни.

— Глядите-ка, а у нас прогресс, — объявила Джинни. — Наверное, слезы как раз и помогли.

— Ладно, плачь себе, мне плевать, — сказала Пенни сестре.

— Джек, тебе страшно? Если да, мы немедленно прекращаем, — сказала Эмма.

— Уж скорее, Бонни страшно, — усмехнулась Пенни.

— Бонни, тебе страшно? Если да, надо немедленно прекратить, — сказал Джек, хотя и не понимал, что именно следует прекратить. С его точки зрения, Бонни была просто вне себя от ужаса, и Джек испугался, что он и есть причина ее страха.

— Что вы делаете! Мальчик ужасно напуган! Он такой маленький, вы чего! — рыдала Бонни.

— Конфетка моя, я с тобой, — сказала Эмма, наклонилась к Джеку и поцеловала его в губы. Джек не запомнил, "пользовалась она языком" (как она говорила) или нет, его слишком интересовали ее усики. Наверное, поэтому он и задержал дыхание.

— Эмма, не останавливайся, — сказала Джинни.

— И правда, кое-что началось, — с некоторым интересом отметила Пенни.

Джеку ничто не мешало дышать, он просто решил проверить, сколько сможет вытерпеть без вдоха. В глазах начали сверкать огоньки, словно северное сияние, любимое жителями Канады.

— Эмма, он у тебя там не задохнется? — спросила Бонни.

— Эй, осторожнее! — воскликнула Джинни, и в этот же миг исторгнутое Джеком содержимое попало прямой наводкой в Пенни; та наклонилась, чтобы получше разглядеть интересующий собравшихся предмет, и попала под обстрел. Подумать только, никто и не думал прикасаться к Джеку, а тут — ба-бах!

— Конфетка, ты залепил ей аккурат между глаз, — рассказывала потом Эмма. — Я так тобой горжусь! Мне было неудобно, это ведь из-за меня ты к ним попал и так перепугался. Короче, эти девочки больше на километр к тебе не подойдут, можешь мне поверить. С этих пор я буду за тобой смотреть куда лучше.

Тем временем Джек и Бонни смотрели друг на друга.

— А что ты видишь? — спросила она. — Джек, что?

— Ты самая красивая во всей школе, — сказал он, глотая воздух.

— Не слушайте его, он бредит, — отрезала жестокая Эмма, но Бонни пропустила ее слова мимо ушей, она просто смотрела на Джека. Пенни в ярости вытирала лицо бумажным полотенцем. Джек, разумеется, попросил показать ему его кровь.

— Что, конфетка моя?

— Он вообразил себя Милашкой Дженни! — воскликнула Джинни Джарвис. — Да, мальчишки и в самом деле тупые.

Эмма Оустлер взяла Джека за руку, вывела его из общежития тем же путем, каким они пришли (через начальную школу), дальше в зал и за сцену. Там Джек переоделся в свою одежду. Он хотел еще порепетировать с пакетом, но мистер Рэмзи уже ушел домой.

Пиви спал в лимузине. Эмма и Джек разбудили его, и он отвез их в дом на углу Лаутер-авеню и Спадайны; Лотти там не было, она дни и ночи проводила в больнице у постели миссис Уикстид, а Алиса торчала то у Китайца, то у миссис Оустлер. Джек был тронут — Эмма заступилась за него и пообещала защищать его от всех девочек. Но надолго ли? Что, если он и правда поедет в Мэн в следующем году? Кто тогда защитит его от мальчиков?

Его испугала и другая новость — оказывается, в следующем году Эмма переедет в школьное общежитие. Почему, недоумевал Джек, ведь у Эммы отличный дом, в двух шагах от школы, она же и так ходит туда пешком!

— Мама не хочет меня видеть, — только и отвечала на расспросы Эмма. Перспектива жить в общежитии ее явно не радовала.

Они сидели в спальне у Джека, Эмма изучала "малыша".

— Так, повреждений нет, — заключила она. — Дай я угадаю — ты ведь не помнишь, о чем думал, когда это произошло?

Джек помнил только, что задержал дыхание, а думал сейчас о том, увидит ли миссис Уикстид, когда умрет, те же огоньки, что и он перед этой своей, как ее, эякуляцией, от которой он сам чуть не умер. А еще он пытался объяснить Эмме толком, что его так привлекло в Бонни Гамильтон — не просто ее хромота, а вся эта ее аура, аура пережитой некогда боли. Джек, однако, не имел средств объяснить это Эмме, равно как и рассказать ей про взгляд Бонни; а ведь Джек понял, что она втюрилась в него по самые уши, хотя сама этого, скорее всего, не осознала.

Он даже попробовал рассказать обо всем этом Серому Призраку — опустив, разумеется, историю с прицельной эякуляцией промеж глаз.

— Девочка старше тебя? — переспросила миссис Макквот. — Так как, говоришь, она на тебя смотрела?

— Словно она потеряла волю, словно она не в силах отвернуться, — сказал Джек.

— Как ее зовут, Джек?

— Бонни Гамильтон.

— Она же в двенадцатом классе!

— Я же говорил, девочка старше меня.

— Джек, запомни — если девочка старше тебя смотрит на тебя так, отвернись сам.

— А если я тоже не в силах этого сделать?

— О боже ж ты мой! — воскликнула миссис Макквот и решила сменить тему; откуда ей было знать, что с Джеком это не сработает. — Ну а как твои дела с невестой по почте?

— С кровью не очень получается.

— Что, в этот раз мистер Рэмзи таки использует настоящую кровь?

— Нет, что вы, это просто реквизит, вода с пищевым красителем!

— Реквизит, понимаете ли! По мне, делать так делать, сказано "кровь", значит, надо настоящую кровь. Пожалуй, пойду поговорю с мистером Рэмзи как следует!

Состоялась эта беседа или нет, никто не знает, но на субботней премьере под платьем у Джека был пакет с водой и красным пищевым красителем. Зал был полон, присутствовала не только Вурц, но и Серый Призрак, обе дамы сидели в первом ряду. Наверное, миссис Макквот решила, что ее визит смягчит излучаемые мисс Вурц волны ненависти к пьесе Абигайль Кук.

А вот это уже сюрприз — Алиса и миссис Оустлер, тоже в первом ряду, и Эмма с ними рядом. Где же Лотти? Ах да, она не может прийти, она не отходит от постели бедной миссис Уикстид. Зато вместо нее — кто бы вы думали? — Пиви! Наверное, подслушал их с Эммой разговоры на заднем сиденье. А с ним какая-то восхитительная красавица-негритянка. Значит, у Пиви есть или жена, или подружка! Вырядилась-то как, выглядит новогодней елкой на фоне разведенных мам и пап учениц Св. Хильды (обычной публики на школьных постановках). На миссис Пиви, назовем ее так для определенности, цветастое платье с глубоким-глубоким вырезом, а шляпа! — из-за кулис кажется, что это не шляпа, а чучело попугая.

Вот уж правда, зал так зал, самая изысканная аудитория, особенно в сравнении с той, что ходит на спектакли младшеклассников, поставленные мисс Вурц. Джек был доволен, а вот кое-кто из его партнеров задрожал от страха.

С Пенни Гамильтон, например, случился настоящий припадок, когда она надевала костюм злобной мадам Обер. Наверное, думал потом Джек, вспомнила, как я ей промеж глаз залепил этой, как ее, эякуляцией, и испугалась. А Сандра Стюарт из девятого класса, ростом меньше сверстниц и занятая в роли заики Сары, которая теряет девственность в санях и замерзает в пургу! Ее вообще стошнило за задником. Мистер Рэмзи на это сказал только:

— Нервы, самые обычные нервы! Так всегда перед премьерой.

Джинни-Халлидей, обливаясь потом в костюме траппера, заметила на это:

— Тут далеко не только нервы!

Джек, конечно, подумал, что они обсуждают состав исторгнутой Сандрой массы.

Пока играли первые два акта, он все старался поглядывать на Бонни Гамильтон; оказалось, она пристально следит за ним, их взгляды не раз встречались. Кроме Бонни, Джек сумел разглядеть из-за кулис еще нескольких зрителей. Вот Пиви, кажется, он очень доволен, а вот его спутница, сняла своего попугая с головы, вот Вурц, все время что-то бурчит на ухо Серому Призраку, а сама миссис Макквот хранит молчание, по ее лицу не поймешь, что она себе такое думает; вот миссис Оустлер, ей откровенно скучно, наверное, с ее богатством ей случалось бывать в театрах получше, а вот Эмма, ерзает на кресле, ей не терпится, когда же последний акт, она была на всех репетициях и жаждет крови!

Наконец Джек-Дженни стреляет в Джинни-Халлидея. Стартовый пистолет дважды разрывает тишину зала, Пиви от неожиданности вскакивает и потрясает кулаками, миссис Макквот, напротив, заранее закрывает уши, а Алиса — лицо которой по ходу пьесы меняет выражение со скучающего на ошарашенное и даже глубоко обеспокоенное — нервно вздрагивает.