Эзотерическое подполье Британии. Как Coil, Current 93, Nurse With Wound и другие гениальные сумасброды перепридумали музыку - Дэвид Кинан

Оссиан Браун (ретушь снимка сделана Джоном Бэлансом)

Кэт, урожденная Дженис Ахмед, родилась в австралийском Мельбурне, но выросла в захолустном городке Кэвелри. В 15 лет она сбежала в Перт, а затем в Сидней. В 1982 году Кэт пережила нервный срыв, после чего отправилась к другу семьи, учившемуся на врача в Шотландии. В Эдинбурге она заинтересовалась музыкой, ходила на концерты The Rezillos и The Exploited, жила с бывшим членом группы Aztec Camera и играла с будущим гитаристом Shop Assistants Дэвидом Киганом в The Drunken Christs. Через девять месяцев она вернулась в Сидней, где познакомилась с Александром Карински, основателем андеграундного кассетного лейбла Cosmic Conspiracy Productions, выпускавшего местный постиндастриал. Один из первых контрактов заключил с ним Джон Мерфи, вернувшийся в родную Австралию после временного пребывания в Великобритании. Когда Кэт сказала, что по дороге в Амстердам планирует заскочить в Лондон, Мерфи посоветовал ей познакомиться с Тибетом.

Впервые Кэт увидела Тибета в мае 1991 года на концерте Current 93 и Death In June в New Cross Venue. «Я слышала их альбомы, но понятия не имела, как Тибет выглядит, – вспоминает Кэт. – Мне почему-то казалось, он играет на гитаре, но в результате он оказался странным типом, повсюду таскавшим с собой коврик с Нодди. После концерта он сел за соседний столик и начал разговаривать со своей мамой. Не разобравшись в их возрасте, я сперва решила, что это его жена». Первая фраза Кэт при знакомстве была бесценной. «Я подошла к нему и сказала: „Привет, я дружу с Джоном Мерфи и хотела бы поговорить с вами о магии хаоса. Вот мой телефон“, – смеется она. – Через три недели он позвонил, мы несколько раз встретились, просто поболтать. Он сказал, что магия хаоса – полная херня, убедив меня ее бросить. Он любил повторять: если маги такие крутые и могущественные, почему они такие нищие и одинокие? На протяжении нескольких недель мы встречались и постепенно приглянулись друг другу. Ему было интересно слушать новости о Джоне Мерфи, мы много говорили о Малайзии. Я наполовину малайзийка, так что нас многое связывало. У нас было много общего, и это сыграло большую роль».

Со временем Кэт решила завоевать его. «Я отчаянно хотела, чтобы мы были вместе, – признается она. – Можно сказать, молилась об этом, хотя не в буквальном смысле, конечно. Я видела, что многому могу от него научиться. Он встречался тогда с Кристиной, очень молодой девушкой, еще школьницей, которая ревновала, поскольку я начала ее вытеснять. Она жила в Германии, но планировала переехать в Лондон. В результате Тибету пришлось сказать ей по телефону, что она все еще желанный гость в Лондоне, но встречается он теперь со мной». Тибет и Дорнер планировали поселиться у Джеймса Мэннокса и Джули Вуд в буддийском кооперативе в Майл-Энде. В итоге они приютили у себя Дорнер, а Тибет и Кэт поселились по соседству. Кооператив «Феникс» был дешевым приютом для разного рода маргиналов, и вскоре к ним присоединился еще один бывший участник TOPY Оссиан Браун.

В 1985 году 16-летний Браун ушел из дома. «Я был решительным и бескомпромиссным, постоянно ссорился с родителями, поэтому отношения у нас были натянутые, – говорит он. – Я не собирался работать, хотел быть музыкантом, красил ногти и волосы, носил украшения. То есть делал все, чего терпеть не мог мой отец, поэтому свалил из дома, как только смог. Я хотел жить в Лондоне, потому что чувствовал, что найду там единомышленников и других геев, чего никогда не случилось бы в Хартфордшире. Тогда я еще не понимал, что с другими геями у меня столь же мало общего, как с натуралами. Я был наивен, но передо мной стояла достойная цель, которая вытащила меня из этой дыры». Прибыв в Лондон, он подружился с человеком, работавшим в All The Madmen Records неподалеку от дома Пи-Орриджа на Бек-роуд. Браун был фанатом Psychic TV с тех пор, как услышал Themes, вышедший одновременно с Force The Hand Of Chance. Он позвонил Пи-Орриджу с вопросом, не может ли тот как-то помочь с работой. И вскоре превратился в центральную фигуру TOPY – «идеального воина-жреца», как назвал его Пи-Орридж.

«Мы постоянно встречали его на вечеринках, ритуалах с сигилами и собраниях TOPY, – рассказывает Пи-Орридж. – У него была удивительно сильная, открытая, целеустремленная энергия, этакий фундаменталист TOPY. Преданные участники TOPY часто обладали навыками, полезными в студийной работе, организации концертов, почтовой рассылке, печати буклетов и всяких мероприятиях, вихрем вырывающихся из Бек-роуд. Наше племя естественным образом росло, и по мере появления новых членов с новыми умениями деятельность группы менялась в соответствии с их потребностями и предложениями. Саймон был ярким современным примитивистом, движущим фактором всей группы, дизайнером и очень надежным человеком с нескрываемой страстью к сексуальным ритуалам. Он полностью погрузился в работу TOPY. Его основной ролью в PTV, насколько я помню, было создание графического дизайна для Temple Records, разнообразного мерча и экспозиций на наших больших мероприятиях, а также продвижение образа жизни TOPY. Он был одним из основателей ритуального дома в Брайтоне, который стал нашей штаб-квартирой с крайне дисциплинированной и аскетической командой. Кто-то должен написать книгу о брайтонских домах и том, каким строгим и требовательным был образ жизни там, сколько радости и магии он порождал. Саймон был свободомыслящим человеком, без остатка посвятившим себя нашей системе и тому, во что все мы верили». Рисунки Брауна украшают такие альбомы «гиперделического» периода PTV, как Allegory & Self, Love War Riot, Toward Thee Infinite Beat и Beyond Thee Infinite Beat.

«Вскоре после первого визита к Дженезису и Пауле я переехал к ним в Хакни, поселившись над помещением Храма, – рассказывает Браун. – Там всегда что-нибудь происходило, мы каждый день работали над оформлением, прессой, записями Храма, почтой. Я попал в совершенно новый мир, узнал об иных способах мышления. Познакомился с творчеством Остина Османа Спейра и Брайона Гайсина, удивительных визионеров, чьи работы позже начал собирать, а также других художников и писателей, о которых был наслышан, но еще не читал, потому что их было тяжело раздобыть. За многие годы Дженезис собрал огромный архив: редкие статьи о Гюнтере Брусе[152], первые издания Спейра, материалы Церкви процесса Последнего суда… Первые несколько лет там царила невероятно позитивная энергетика. Дженезис кипел идеями, буквально излучал энергию, был чрезвычайно интересным собеседником. Он очень мотивировал меня, был великим вдохновителем. Наверное, из-за того что я был молод, его отношение ко мне было практически родительским, несколько раз он и сам об этом говорил. Он мог быть очень нежным. Я с теплом вспоминаю Дженезиса. С другой стороны, он мог быть настоящим тираном, читал нравоучения, кричал. Все должно было быть на своем месте и делаться в свое время – в этом смысле Дженезис был очень требователен».

Когда TOPY разросся и переехал в Брайтон, Браун почувствовал, что дела изменились к худшему: появились деструктивные замашки, запугивание и приказы, отравляющие быт любой крупной организации и разрушающие подлинную сплоченность. «Дал о себе знать менталитет толпы. Кто-то впадал в немилость, и собиралась стая, постепенно вытесняющая этого человека из круга, – вздыхает он. – TOPY пал жертвой иерархической системы. Дженезис провозгласил себя лидером, а окружение его поддержало. От него хотели и ждали этого, и Дженезис, сознательно или нет, взял на себя роль вождя. Все шло к этому довольно долго, со множеством подковерных игр, тайн и манипуляций – в общем, печальная картина. Крушение иллюзий было неизбежным. Все, что я считал вдохновляющим и волшебным, деградировало. Я начал отдаляться от группы, как и они от меня». Когда в 1991 году он покинул TOPY и вернулся в Лондон, Джеймс Мэннокс привел его в буддийский кооператив. Браун подружился с Тибетом еще до переезда, нарисовав Калки для задней стороны Thunder Perfect Mind. Он участвовал и в записях альбома, во время которых познакомился с Дугласом Пирсом, предложившим ему играть в Death In June.

«Мне нравилось чувство юмора Тибета, – говорит Браун, вспоминая их первую встречу. – Он постоянно рассказывал какие-то шутки, одну за другой, часто до изнеможения… Вообще я не очень люблю шутников, поэтому длинные, запутанные истории Тибета казались мне одновременно веселыми и пугающими. Он много пил, предпочитая „Егермейстер“. Был очень самоуверенным и критиковал определенные вкусы в музыке, кино и литературе, что поначалу меня отпугнуло. Тибет не умеет быть безразличным: если ему что-то не нравится, он это