Разрушенные - Кристи Бромберг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Тебе понадобится нечто гораздо большее, чем угрожать мне своим адвокатом, чтобы выпутаться из этого, — говорит она, выпрямляясь. — Подготовь свою чековую книжку и свое эго к серьезным потерям, дорогой!
— Ты действительно думала, что можешь просто явиться сюда, взорвать бомбу из подобной чуши, и я поверю тебе на слово? Выпишу тебе чек на кругленькую сумму или позову замуж, и мы уедем в долбаный закат? — Его голос гремит. — Он. Не. Мой!
Тони пожимает плечами, и вкрадчивое выражение лица преображает ее черты.
— У прессы будет чем поживиться, когда я раскручу этот… славный сочный скандал, в который можно вонзить зубы.
Она направляется к входной двери, и как раз в тот момент, когда я думаю, что могу перевести дыхание, Колтон ударяет ладонью о дверь, звук атакует мертвую тишину комнаты. Он поворачивается и возвращается к Тони, останавливаясь в нескольких сантиметрах от ее лица, его голос дрожит от ярости.
— Вот тебе новость, милая, лучше ударь по мне чем-то посильнее этой угрозы, если думаешь, что пресса меня пугает. В эту игру могут играть двое, — говорит он, открывая дверь. — Обязательно расскажи им все пикантные подробности, потому что я ни хрена не буду сдерживаться. Удивительно, как быстро может быть разрушена перспективная карьера в этом городе, когда в газетах появятся слухи о том, какой требовательной дивой может кое-кто оказаться. Никто не захочет работать с гребаной сучкой, а ты определенно подходишь под это описание. А теперь проваливай нахрен.
Тони подходит к нему, смотрит на него, хотя он отказывается встретиться с ней взглядом, а затем выходит за дверь, которая закрывается за ней с громким стуком. Колтон тут же хватает одну из ваз из серванта, по которому он врезал чуть раньше, и бросает в стену. Звук разбивающегося стекла, сопровождаемого звоном, когда оно отскакивает от кафельного пола, так контрастирует с тяжестью момента. Не получая необходимого ему освобождения, он кладет руку на буфет и облокачивается на него.
Выхожу из тени фойе, все еще не зная, что делать, когда он поднимает взгляд и смотрит мне в глаза. Пытаюсь понять его эмоции, но не могу — его защита снова на месте. Зная, сколько сил понадобится, чтобы разрушить эту стену, заставляет маленькую частицу меня умереть, умереть и упасть рядом с той, которая откололась в тот день, когда врач сказал мне, что для меня будет чудом, если я снова забеременею.
Пустота моего чрева снова бьет по мне, когда я подхожу к нему. Он смотрит на меня, мышца на челюсти пульсирует, тело напряжено.
— Колтон… Я…
— Райли, — предупреждает он, — отвали!
— Что, если это правда? Что, если вы действительно это сделали, а ты не помнишь? — это единственная связная мысль, которую я могу выразить словами, мой разум вращается вокруг тех если, которых у нас никогда не будет.
— А что? — он разворачивается ко мне, и я нервно сглатываю. — Хочешь поиграть в семью? — он делает ко мне шаг, и его взгляд заставляет меня съежиться. — Ты так сильно хочешь ребенка, что можешь почувствовать его? Сделаешь что угодно, чтобы заиметь хоть одного? Примешь того, который может быть моим, а может и не быть, чтобы тоже вонзить в меня свои когти? Получить лучшее из обоих миров, да? Кучу денег и ребенка — мечта каждой женщины. — Его слова хлещут по мне и ударяют словно пощечины, разрывая ту часть меня, которая знает, что я сделаю все ради возможности иметь ребенка. — Это неправда! — кричит он на меня. — Это неправда, — повторяет он слишком спокойным голосом.
Я застряла на месте — хочу бежать, хочу остаться, страдаю из-за себя, опустошена из-за него — стою на распутье неизвестности, и все, что мне хочется сделать, это свернуться в клубочек и отгородиться от всего мира. Отгородись от Колтона, от Тони, от боли, которая никак не кончится, почувствовать, как во мне шевелится ребенок. Сотворить что-то из любви с тем, кого я люблю. Желчь подступает к горлу при этой мысли, и я прикрываю рот, чтобы меня не вырвало.
— Да, мысль о том, что я стану отцом тоже заставляет меня хотеть блевануть. — Он насмехается надо мной, и в его голосе слышится много больше, чем просто презрение. И дело не в тошноте, но я не говорю ему этого, потому что слишком занята, пытаясь сдержать рвотный позыв. — Простыни между нами. — Он издает уничижительный смешок, глядя в потолок, прежде чем оглянуться на меня. — Как чертовски иронично, когда оказываешься под простынями с кем-то еще, кто является причиной этой маленькой дилеммы, а, Райлс? Как теперь тебе нравится эта фраза?
— Иди нахрен. — Говорю это больше себе, чем ему, тихим голосом, пронизанным болью. С меня хватит. Он может быть расстроен. Его прошлое может будоражить ужасные воспоминания, но это не дает ему права вести себя как гребаный мудак и вымещать на мне свое дерьмо.
Он оборачивается и смотрит на меня, представляя собой ярость на фоне спокойствия.
— Именно. — Выплевывает он. — Нахрен меня.
И с этими словами Колтон открывает дверь на террасу. Я не зову его — не хочу — и не смотрю, как он сбегает вниз по лестнице на пляж, свистом призывая Бакстера.
ГЛАВА 19
Чем дольше я сижу и жду его возвращения, тем больше нервничаю.
И еще больше злюсь.
Нервничаю, потому что, кроме его недавнего заплыва в бассейн, Колтон не занимался физическими нагрузками с тех пор, как его выписали… а случилось это только вчера. Знаю, его гнев заставит его бежать сильнее, быстрее, дольше, и это только нервирует меня, потому что сколько такого темпа смогут выдержать восстанавливающиеся сосуды в его мозгу? Минул почти час с тех пор, как он ушел, сколько времени потребуется, чтобы это стало слишком?
И я злюсь, что после всего, что он мне сказал, мне еще есть до этого дело.
Качаю головой, смотря вдоль линии пляжа, сказанные им слова еще звенят в воздухе. Я понимаю его гнев, присущую ему потребность набрасываться на всех, отстаивая свою довольно неокрепшую хватку за свои предубеждения, но я думала, что мы с этим покончили. Думала, что после всего, через что мы прошли за то короткое время, что были вместе, я доказала ему обратное. Доказала, что я не такая, как другие женщины. Что мне
