Разрушенные - Кристи Бромберг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Все, на чем я могу сосредоточиться — это время — прошедшие дни — когда ее слова когтями вонзаются в меня. Пять месяцев, пять месяцев, пять месяцев, повторяю я снова и снова, потому что на времени намного легче сосредоточиться, чем на мире, только что рухнувшем у меня под ногами. Когда мой разум снова в состоянии формулировать связные мысли, я понимаю, что с тех пор, как мы встретились, прошло пять месяцев. Черт, это возможно.
Говорю себе, что она лжет. Что пытается вцепиться в Колтона — схватить приз, которого ей хочется больше всего на свете — разыграв карту с надписью «я беременна». Старо как мир. Но доказательства в ее увеличившемся животе, и испуганное выражение на лице Колтона говорит, что это возможно — что он проникает глубоко в запертое хранилище воспоминаний и пытается отыскать то, о чем она говорит. На его лице мелькает страх, отражаясь в глазах, которые внезапно отказываются смотреть на меня.
И не важно, как сильно мне хочется, я не могу отвести взгляд. Возможно, если я продолжу смотреть на него, то он взглянет на меня и улыбнется той улыбкой, что подарил мне минуту назад в бассейне, а Тони просто исчезнет.
Но улыбка не появляется.
Он стоит между нами, неподвижный, погруженный в мысли, о которых я могу только догадываться. Игривого мужчины, которого я любила прошлой ночью, теперь не существует. Я вижу, как в его голове крутятся шестеренки, замечаю, как он вздрагивает от очередного приступа головной боли… но если он замер, то я, черт возьми, парализована.
Тони бросает на меня взгляд, оценивая с полнейшим пренебрежением, прежде чем оглянуться на Колтона с нежной улыбкой на лице.
— От Дэвиса ты отвез меня домой, попросил зайти… мы занялись сексом, Колтон. Мы были пьяны и в первый раз… мы так отчаянно хотели снова быть друг с другом, что не воспользовались презервативом.
И если кинжал ее слов еще не прорвал мою кожу и не вонзился в сердце, она намеренно подчеркивает, что они были вместе несколько раз, проворачивая его в ране немного глубже.
— Раньше… когда мы встречались… — он откашливается, — …раньше ты фанатично принимала таблетки. — Я не узнаю его голос, а я знавала Колтона на грани гнева, но сейчас абсолютное презрение в его тоне заставляет меня вздрогнуть.
— Я не была на таблетках, — тихо говорит она, пожимая плечами и делая шаг к нему, возможная мать его ребенка. Нежная интимность в ее тоне вызывает слезы на моих глазах. Она тянется к Колтону, чтобы коснуться его руки, а он отдергивает ее.
Его реакция и безграничная паника в его глазах заставляют реальность происходящего проникнуть сквозь мое отрицание, что возможно это не уловка, чтобы просто его вернуть.
Оседаю у стены позади себя, мои призраки и несостоятельность меня как женщины, угрожают поднять свою уродливую голову. Кладу руку на живот, чтобы заглушить боль в никчемном чреве. Которое навсегда останется пустым. Которое не сможет дать ему то, что может дать она. Чувствую начало панической атаки — дыхание затруднено, сердцебиение учащается, глаза неспособны ни на чем сосредоточиться — я задаюсь вопросом, может ли мужчина, утверждающий, что не хочет иметь детей, передумать, столкнувшись с возможностью появления одного из них. Такое происходит сплошь и рядом. И если такое случится, то что нам остается? Он бросит меня? Женщину, которая не может дать ему этого.
— Нет! — слетает с моих губ в ответ на мои безмолвные мысли.
Колтон быстро оборачивается, чтобы посмотреть на меня, и в его чертах отражается отчаяние от моих неожиданных слов. А потом она пренебрежительно фыркает и еще больше подливает масла в огонь гнева Колтона.
— Убирайся отсюда! — кричит он так громко, что я подпрыгиваю, и на мгновение, потому что он смотрит на меня, я боюсь, что он говорит со мной. Я заставляю себя сглотнуть, его глаза скользят по мне, прежде чем он поворачивается ко мне спиной и указывает на Тони, а затем на дверь. — Убирайся. Нахрен. Вон!
— Колти…
— Не смей никогда меня так называть! — кричит он, в его голосе слышится сталь, он поднимает глаза, чтобы посмотреть туда, где стоит она, не сдвинувшись ни на миллиметр. — Никто не смеет меня так называть! Думаешь, ты особенная? Думаешь, можешь просто заявится сюда и сказать, что ты, твою мать, на пятом месяце беременности? Думаешь, меня это волнует? Почему ты говоришь мне это сейчас, а? Потому что для меня уже поздно высказать свое мнение, и ты думаешь, что поймала меня в ловушку? Нашла свой гребаный золотой билет? — Он начинает вышагивать по комнате, сцепив пальцы за головой и громко вздыхая. — Я не Вилли гребаный Вонка, дорогая. Найди себе другого папика.
— Ты мне не веришь?
Колтон резко оборачивается, встречаясь со мной взглядом, и пустота в его ничего не выражающих глазах пугает меня. Мертвые глаза мгновение смотрят на меня, прежде чем он разрывает наш зрительный контакт и шагает обратно через комнату туда, где все еще стоит Тони.
— Ты чертовски права, я тебе не верю. Хватит нести чушь и проваливай со своей дерьмовой ложью. — Он находится в нескольких сантиметрах от ее лица, глаза сверкают, поза угрожающая.
— Но я все равно люблю…
— Ты не можешь любить меня! — рычит он, кулаком ударяя по буфету рядом с собой, вазы дребезжат и этот шум разносится в тишине дома. Тони всхлипывает, а Колтон остается совершенно равнодушным к вспышке ее эмоций. — Ты не можешь любить меня, — повторяет он снова так тихо, что я слышу его боль, чувствую, как отчаяние волнами исходит от него.
Он поднимает руку и трет лицо. Мгновение смотрит в окно на спокойствие океана, а я наблюдаю, как внутри него самого бушует буря. Я потрясена потоком его эмоций, у меня нет спасательного троса, чтобы удержаться. Когда он оглядывается на Тони, я вижу столько эмоций за маской, соскальзывающей с его лица, что не знаю, какую из них он собирается схватить и удержать.
— Мне нужен тест на отцовство.
Тони задыхается, ее рука в защитном жесте опускается на животе, но когда я смотрю ей в лицо, то наблюдаю, как оно меняется. Вижу, как девица в беде превращается в мстительную мегеру.
— Этот ребенок твой, Колтон. Я не сплю с кем попало.
Колтон фыркает, качая головой.
