Путешествие назад во времени - Юрий Ильин

В связи с эвакуацией в станицу не лишним будет сообщить ещё об одном событии. Мы жили в доме дедушки и бабушки, и там же на постое находились военные лётчики из соседнего аэродрома у станции Слепцовская. Дело было, дай Бог память, в начале весны 1942 года, уже в феврале родился мой младший брат Николай. И вот как-то ближе к утру услышал, как лётчики, жившие в соседней комнате, собираясь к выходу на службу, так матерились, что мне стало не по себе, хотя я до этого такой лексики наслушался вволю. За завтраком я спросил у дедушки, отчего лётчики были такими злыми. Дед пояснил:

– У них сегодня полёт. Они должны отбомбить в горах чеченский аул. Чечня восстала, а от немцев нас отделяет всего пятьдесят километров. Лётчики негодуют, что вместо бомбёжки фашистов им приходится усмирять Чечню.

Я помню хорошо, до мелочей, ту свою реакцию. Как-то сразу до меня и не дошло, что чеченцы, которые жили буквально рядом, по соседству, вдруг восстали. Почему? Мой детский ум никак не мог понять, как это может быть: соседи, с которыми мы мирно жили, признавали их за своих, вдруг начали войну против нас, в прямом смысле нанесли удар в спину?

Мятеж чеченцев подавили, но мы с мамой к этому времени опять были в пути. Отец прислал письмо и необходимые транспортные документы для поездки к нему в Астрахань, куда перевели его учебный отряд. Об этом факте нельзя не рассказать, поскольку он тоже повлиял на моё восприятие жизни. Собственно дело было не в самом факте эвакуации водолазного учебного отряда, а в том, почему и как это произошло.

Уезжая из Крыма, мы оставили учебный отряд в окопах Севастополя. Однако, когда немцы вплотную подошли к этому славному городу, был получен приказ И. Сталина: водолазов, металлургов и шахтёров с фронтов снять. А была, как мы знаем, осень 1941 года. Немцы штурмовали Ленинград, подошли к Москве, близки были к взятию Одессы, и вот такой приказ. Его мотивировка была проста: необходимо сберечь кадры для последующего, после победы, успешного и быстрого восстановления страны. Было тут чему подивиться и отчего восхититься. Как могло руководство страны в столь трудную, до отчаяния, годину заботиться о том, что должно было быть сделано после войны. Сейчас, вон, что в России, то и в Европе: в мирное время, при общем достатке не могут руководители сказать, что будет завтра, а тогда… Чего ждать-то? Кадры тогда были сохранены во многих сферах народного хозяйства, в образовании, в науке и в медицине. В итоге получилось так: западные политики и учёные считали, что нам понадобится 20 лет для восстановления народного хозяйства к довоенному уровню. А народ управился с этим уже в 1949 году, а через пару лет мы даже испытали атомную бомбу. А потом подошёл космос, а далее выход на второе место в мире по экономическому развитию. И всё это после гигантских материальных разрушений, когда были буквально стёрты с лица земли в европейской части Советского Союза сотни городов и тысячи деревень. А каким был прогресс страны в сфере социальной, образования, здравоохранения и культуры! И всё это служило людям полностью за государственный счёт; и преступность практически ликвидировали, и не было наркоты, педофилии и прочей гадости. Если спросить меня, почему были такие достижения? Отвечу. В стране была высочайшая ответственность (личная) всех должностных лиц за результат их деятельности. Ответственность строжайшая, не взирая на лица: в тюрьму мог запросто попасть как большой начальник (скажем, министр), так и "стрелочник". А ответственность была связана с выполнением планов. Тогда руководители не просто вещали о наличии проблем, но и указывали меры по их решению, ресурсах и сроках. И не дай Бог было кому-то умыкнуть ("распилить") что-то из этих ресурсов. Наказание было решительное вплоть до смертной казни. А сейчас только и слышишь с высоких трибун благие, но пустые обещания. И все, в общем-то понимают, что ничего исполнено не будет, а коррупция, в том числе на самых высоких уровнях, так и будет процветать.

Вообще очень смешно выглядят попытки правителей втянуть нас, простых граждан, от которых ничего не зависит, в обсуждение проблем, представить массу оправданий, почему у них ничего не выходит. А нам-то это зачем? Они, правители, не умеют работать, а мы, вроде как, должны им сочувствовать, соглашаться с результатами их дел, от которых богатые люди всё время богатеют, а бедные беднеют. При этом все понимают, что богатство одних прирастает именно за счёт того, что у бедных отнимается нечто, им насущно необходимое. Поэтому глупо радоваться тому, что в стране, не развивающейся экономически, прирастает число богатеев: это происходит за счет ограбления бедной части населения в пользу богатой.

Двигаясь дальше по древу моей жизни, отметим, что учебный отряд, и наша семья с ним, недолго пробыл в Астрахани. К концу лета 1942 года, когда немцы подошли близко, учебный отряд, личный состав и семьи, загрузили в длинный состав товарных вагонов и отправили подальше от района боевых действий, аж на южную оконечность озера Байкал, в городишко Слюдянка. Озеро Байкал конечно не море, но водолазов учить там было можно. Тащились мы туда почти месяц. Задержки вызывались встречным потоком поездов, идущих стремительно к фронту, и поездов с ранеными, двигающихся в противоположном направлении. О каких-либо удобствах пассажиров в нашем товарном поезде говорить, естественно, не приходилось. Вагоны наши – товарные – вообще-то делались для скота или материальных грузов. В вагоне на нарах размещалось по одной – две семьи в зависимости от их размера. Нары были двухъярусные, соответственно в вагоне на четырёх нарах размещалось 6–8 семей. В середине вагона на железной прокладке стояла печка-буржуйка, она обогревала вагон, и на ней можно было что-то приготовить или разогреть. А пищу мы получали от общего курсантского котла на остановках, которых было очень и очень много. Сейчас, вспоминая это, удивляюсь: как мы смогли жить в таких условиях жизни, и я не помню, чтобы происходили какие-либо ссоры. Наоборот, все друг другу всячески помогали и всё понимали. Почему было так? Ответ, в части, даёт инструкция, которую немецким солдатам давали перед отправкой на Восточный фронт. В части она гласит: "Русский человек привык переносить страдания и обиду. Это не значит, что у него атрофировалось чувство обиды: причинённая несправедливость вызывает глубокие моральные переживания, хотя внешне это незаметно. В то время как европеец старается отомстить за обиду, русские научились переносить страдания с фантастическим терпением. Если же чаша переполнена, русский восстаёт, и долгое терпение разряжается с бешеной, безумной силой… Каждому русскому свойственна глубокая любовь к Родине и "матушке-России". Эта любовь к Родине меньше всего носит националистический характер."[2].

В целом, немецкие пропагандисты всё определили правильно: простому русскому человеку во все времена приходилось тяжко, но с этим приходилось мириться, ибо государство со всех сторон подвергалось опасностям. Глупо и смешно звучат заклинания западных либералов и демократов о том, что человек, это, мол, всего лишь биологическое существо, что все люди одинаковы, а значит у них должны быть одинаковые права и свободы в их западном понимании. И большая беда в том, что Запад пытается навязать этот подход всему миру. Люди могут быть одинаковые лишь как дети Бога, в своей искренней и единой вере к Нему.

В общем, при нашем долготерпении мы приехали в далёкие края, бывшие раньше законной территорией людей ссыльных. Но… там такая чудесная природа, надёжные, гостеприимные люди! Так что воспоминания о Байкале остались на всю жизнь.

Год пошёл 1943, мне стало 10 лет, и тут я узнал, что в Тбилиси было создано первое Нахимовское военно-морское училище, куда принимали детей именно с 10 лет. Казалось бы, ну и что? Но дело в том, что вырастая в семье моряка, неплохо представляя морскую военную службу, я уже тогда задался мечтой стать моряком. И тут вдруг такое событие! Вообще-то мечта у меня появилась раньше, когда мы жили в Ленинграде на 14 линии. Отец учился в Военно-морском училище им. Фрунзе, а я тоже учился в первом классе. А соседом нашим оказалась семья, в которой сын учился в специальной военно-морской школе. Тогда такие школы только учредили, в них можно было поступить после седьмого класса. Паренёк этот, воспитанник спецшколы, щеголял в морской форме, этим воображал, и я вполне закономерно ему завидовал. Передо мной был мой отец моряк и этот как бы моряк, являвший собой образ того, кем я могу в последующем стать. Иначе говоря, идея о флоте, которая в своём общем виде родилась много раньше, чуть ли не с пелёнок, в данном случае обрела в соседском парне свою реальность. Она запала в душу, а до её воплощения надо было ещё жить да жить. И тут я вдруг узнаю, что где-то, далеко-далеко от меня, возникло военно-морское училище, куда могли поступать дети моего возраста. Но это же так далеко! Мать вспоминает, что я тогда с ума сходил, рвался сесть в поезд и немедля поехать в Тбилиси. И это в мои-то 10 лет. Как можно было доехать от Байкала до Тбилиси, когда о нормальном пассажирском движении и думать не приходилось. Короче говоря, из моих терзаний ничего тогда не вышло, да и не могло выйти. Но вот что меня удивляет: я тогда, в третьем классе, имел мечту, а сейчас у молодёжи, даже заканчивающей вуз, никакой мечты нет, кроме стремления к высокой зарплате. Они, как дети, и остаются такими, хотя у них уже пробиваются усы и борода. Я это веду к тому, что происходит что-то с молодёжью противоестественное: тебя окружает масса самых разных профессий, но тебе это, как говорят, "без разницы". Всё это противоречит здравому смыслу, а винить, вроде как, некого. А впрочем, общество сделало культ из денег, оно и виновато. Плюс к этому оно не смогло разумно распорядиться техническими достижениями: компьютер, как и другие гаджеты, буквально навязывался в быту и в школе. Туда и ушёл интерес детей: занятней время тратить на забавы, чем на полезные занятия. Мы говорим о гаджетах, а разве разумно было через научно-технические достижения делать современный мир безумно опасным. И людям это не кажется важным или интересным.