Путешествие назад во времени - Юрий Ильин

Что касается других тем для обсуждения, то можно признать наш интерес к вопросам внешней политики. В 1949 году в октябре закончилась гражданская война в Китае, и оформилась Китайская народная республика. Мы в стране, в том числе в строю, стали петь новую популярную песню о советско-китайском братстве "на век", радовались провалам американской политики на восточном направлении, ещё не понимая, что именно эти провалы помешали США реально осуществить планы атомной войны против СССР. Там же, на Дальнем Востоке, получилось так, что с 1945 по 1949 год США пытались установить протекторат над Китаем, были этим заняты по горло. Проиграли всё, и тут же начали с 1950 по 1953 год войну в Корее. А за это время СССР не только восстановил народное хозяйство и превысил его довоенный уровень, но и создал атомную, а затем и водородную бомбы. Это обеспечило нашу безопасность на историческую перспективу. Нас в КАПУ это не могло не интересовать, поскольку было очевидно, что нас, будущих офицеров, международные события касаются непосредственно.

А внутренняя политика, как и экономика, нас, если и интересовали, то не очень. Не было там для нас очевидных проблем. Оппозиции в стране фактически быть сразу после великой победы не могло. Тем более экономика страны развивалась успешно, а с ней и социальная сфера. Антисоветские элементы были нейтрализованы ещё до войны. О демократии мы, если и имели понятия, то в рамках изучения древней Греции и Рима. К тому же, русский менталитет требовал скорее самодержавия (хозяина земли), чем демократии. Были какие-то политические процессы: "ленинградское дело", "дело еврейских врачей", какие-то ещё дела, но нас, воспитанников, они никак не касались, и офицеры их с нами не обсуждали.

Мне по судьбе, конечно, повезло, что я попал в закрытое учебное заведение – КАПУ, в котором нас по-умному и постепенно воспитывали, и готовили к взрослой жизни. Особо заметную роль при этом играл институт офицеров-воспитателей, в который офицеры отбирались очень тщательно. Было большим благом, что это были люди не только с военным, но и жизненным опытом, к тому же весьма образованные и высоко культурные. Было им лет по 30–40. В чинах они были от капитана до майора (в основном). Представляете, майор – командир взвода подростков от 15 до 18 лет. По своему положению в армии они бы командовали дивизионами, батальонами, а вот пришли учить недорослей. И как учили, сколь много времени они проводили с нами! Это были не школьные классные руководители, которые всегда ведут какой-то предмет и озабочены поведением учеников. Нет, здесь имело место именно воспитание плюс приобщение к избранной военной специальности, которую мы должны были полюбить. Как правило, оболтусы в 15 лет не очень представляют свою профессию, а тем более любят. А если вы не любите свою работу, то толку от вас мало. Да и надо ещё полюбить военную службу. И всё это возлагалось на плечи и на голову офицера-воспитателя. Выше я говорил о своей, можно сказать, врождённой мечте о любви к морю. И в КАПУ я пошёл не в артиллерию, о которой мало что знал, а в своего рода переходный этап за путёвкой в военно-морское училище. Через определённое время, уяснив, что артиллерия, по меткому выражению И. Сталина действительно "Бог войны", поняв суть и справедливость этого, и приобщившись к ней с помощью офицеров-воспитателей, я, если в неё и не влюбился, то привязался, проникся интересом и стал гордиться своей принадлежностью к артиллерии. А выразилось это в том, что я, ближе к концу КАПУ, стал готов к разумному компромиссу: не поступать в какое-либо военно-морское училище, а конкретно в Рижское училище береговой обороны. Таким образом я мог бы сочетать артиллерию с морем. Всё вроде бы реально и, как казалось, практично. Но, о ужас! Когда я стал свою идею реализовывать, мне начальство элементарно объяснило, почему это невозможно. Где-то в это время от Министерства Вооружённых Сил отпочковались военно-морские силы, образовав своё министерство, и соответственно решать мой вопрос должно было "чужое" министерство по согласованию с моим. Я наивно не видел в этом деле проблемы, но…, куда бы я ни обращался, ответ был один и тот же: "Вы должны быть распределены по линии вашего министерства". Всё, делать нечего. В последней отчаянной попытке я написал письмо И. Сталину, но из его канцелярии получил такой же ответ. Итак, я долго не мог понять логику действий взрослых дядей в 1951 году. Ну, казалось бы, какая разница в какую военную профессию парень в 18 лет будет определён: в артиллерию, в береговую оборону, в пехоту, в танкисты, в авиацию, в моряки. Позже до меня дошло, что у бюрократии своя логика. Моя учёба в КАПУ в течение трёх лет была оплачена Министерством Вооружённых Сил, у чиновников были составлены и согласованы планы, в том числе и на меня, а они изменению не подлежали. Моя мечта в эти их планы и логику не вписывалась. Я, естественно, какое-то время и довольно глубоко переживал, но в конце концов уразумел простую украинскую прибаутку: "Чого нэма, того нэма". Служить мне, стало быть, по судьбе предстояло в артиллерии.

Когда мы сдали государственные экзамены в конце июня 1951 года, из Москвы пришёл приказ министра о нашем распределении по артиллерийским училищам. Выпускалось нас всего около 200 человек. Право выбора училища получили отличники, а остальные – как повезёт. Вывесили списки, где я нашёл, что направлен в Киевское ордена Ленина краснознамённое артиллерийское училище им. С. М. Кирова (КОЛКАУ). Училище известное, с традициями, с длинным списком бывших курсантов, которые стали героями СССР или большими военачальниками. Во главе списка можно было видеть дважды героя, генерала армии Ивана Даниловича Черняховского, командующего 3-м Белорусским фронтом, геройски погибшего в феврале 1945 года.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

С. Кара-Мурза. Евроцентризм эзопов комплекс интеллигенции. – М., "Алгоритм", 2002, с. 241.

2

"Дуэль", № 31 (379), 2004.

3

Тарле Е. В. Наполеон. Минск, "Тривион", 1993, с. 229.