Путешествие назад во времени - Юрий Ильин

Среда – это позже, но она окружает нас и в детстве. Окружает пока ещё бессвязными обрывками обстоятельств и фактов. И мы осмысливаем их уже повзрослев. Один из таких фактов для осмысливания позже имел у меня место в 1938 г., в мои пять лет, в Одессе. Дело было ночью, тёплой, южной и спокойной. Слышу сквозь сон, что родители горячо и даже взволнованно и необычно громко что-то обсуждают. Открыл глаза и увидел их у окна во двор. Там видимо состоялось какое-то событие. Пролез я между ними и увидел такую картину. Напротив нас у подъезда стояла машина (как я узнал потом, её обзывали "чёрный ворон"), к которой спустя минуту-другую двое мужчин вывели третьего и бесцеремонно впихнули в крытый кузов. В общем-то всякое бывает, но… почему были взволнованы родители? Мне, конечно, ничего не сказали сразу, а отправили ночь досыпать. А утром на моё настойчивое любопытство я получил краткое пояснение: был арестован сослуживец моего отца, кто-то из командиров. Из разговоров взрослых я уже слышал, что по ночам людей, вроде как виновных в неправедных делах, арестовывали, и вот теперь сам это увидел. Не могу сказать, что я был впечатлён, но факт запомнил, а поскольку в нашем дворе и других, бывало, увозили в "чёрных воронах", то мне стало интересным узнать суть явления. Смог я это сделать повзрослев, уже в самый канун войны, когда жили мы в Балаклаве под Севастополем. В ответ на моё любопытство отец нехотя пояснил смысл происходящих событий. Он сказал, что государство вынуждено очищать себя от всяких, по его словам, нечистей: диверсантов, шпионов, насильников, воров и прочих преступников. Там же, он добавил, что тот человек, которого мы видели в Одессе при задержании, оказался невиновным, был освобождён и восстановлен в должности. Так вот тогда я и познакомился с имевшими место репрессиями. Но сразу возникает вопрос: разве лучше было бы, чтобы криминальная часть общества оставалась в обществе, а не сидела в местах, от нас отдалённых? Похоже, что судебная система в СССР была тогда отнюдь не хуже нынешней российской. Нет, она была строже и потому лучше.

Потом была война, пришла победа, страна быстро восстанавливалась, мне было не до фактов репрессий, и лишь когда об этом заявилось Хрущёвым публично, мне пришлось вновь напрячь родителей, да и самому почитать кое-что. Что я уяснил для себя? Репрессии, конечно, были, но, не будь их, войну бы нам не выиграть. Общество состоит из массы самых разных людей, оно качественно неоднородно. В общем-то добропорядочное, законопослушное и правильное оно содержит в своей среде много негодяев, уголовных и политических преступников, которые ставят перед собой цели негативные, разлагают общество, продвигают свой корыстный интерес. В целом таких людей относительно немного. И в обычной жизни их присутствие, хоть и с отвращением, но приходится терпеть. О таких более двух тысяч лет назад апостол Павел в своём послании к римлянам говорил (16:17): "Умоляю вас, братия, остерегайтесь производящих разделения и соблазны, вопреки учению, которому вы научились, и уклоняйтесь от них." Апостол сказал: в обычное время – "уклоняйтесь", а как быть во время необычное? Страна наша, Советский Союз, напрягая все силы, готовилась к гигантской битве, которая требовала максимального напряжения и отдачи сил от каждого члена общества. А рядом были негодяи, которые этому всячески мешали. Просто уклоняться от них было совсем недостаточно, ибо речь шла о жизни и смерти государства. Негодяи составляли то, что в любом обществе считается "пятой колонной". Она создаётся внутренними и внешними силами с одной целью: нанести удар обществу изнутри. И совершенно логично, что руководство страны должно было тогда, как и сейчас, этого не допустить. Как? Изолировать подальше от общества этих злодеев или их уничтожить. Причём делать это было необходимо решительно и до конца. В СССР "пятая колонна" была уничтожена до войны. Это позволило руководству сплотить общество, его огромное большинство, и повести на битву.

Французы этого не сделали и были растоптаны Вермахтом в считанные три недели. А ведь по силам Германия и Франция были равны. Вспоминается в этой связи несколько комичная история, возникшая после войны. В ней, в этой истории, говорилось, что когда в Потсдаме, где подписывался акт о капитуляции Германии, немецкий представитель фельдмаршал Кейтель, читая соответствующий документ, в наступившей тишине вдруг удивлённо произнёс: "А разве Франции мы проиграли войну?.." И действительно, как можно проиграть не воюя. В июне 1940 года Германия, разгромив Францию, создала там марионеточное правительство, посадило его в городок Виши на юге страны, а это "правительство" объявило союзникам войну. Иначе говоря, Франция примкнула к фашистскому лагерю. На гитлеровцев работала вся французская промышленность, а военные потери Франции в войне с Россией в составе эсэсовских дивизий в два раза превысили те потери, которые они (французы) понесли, защищая Францию. Это, конечно, исторический парадокс. Франция стала страной-победительницей только потому, что И. Сталин уступил просьбам Де Голля, да и Черчилль что-то сказал. И в этом статусе, не будучи в действительности страной – победительницей, Франция стала великой державой и постоянным членом Совета Безопасности ООН. Говорят, что англичане по этому поводу много и долго фыркали.

Завершая краткую тему о репрессиях, давайте представим себе, что сейчас российское правительство действительно захотело бы преодолеть в стране гигантскую преступность, коррупцию, навести порядок и сделать служащих ответственными за свою работу. Представить это нетрудно, поскольку призывы к этому мы слышим каждый день, но "воз и ныне там". Для перехода к делам требуются репрессии в широких масштабах и жёстких по содержанию. Но для этого нужна другая государственная система и наличие воли у руководства. У И. Сталина воля была, у нынешних руководителей её нет. Нет от рождения, они слабаки.

Вообще на эту проблему надо смотреть шире. Репрессии – это способ воспитания масс. Великобритания первой начала рывок к капиталистическому преуспеванию. А что сопровождало этот рывок? Законодательство. Для успешного развития общества и поднятия его нравственности нужны правовые нормы. Так вот, в 1700 г. английский закон предусматривал 50 видов преступлений, за которые полагалась смертная казнь, в 1750 г. – число это утроилось, а в 1800 г. оно достигло 220.[1]

Ещё раньше, по окончании тридцатилетней войны в 1648 г., освободившиеся от католицизма протестанты наводили порядок в Северной Германии и в Скандинавии. Там порядок устанавливали церковники железной рукой за любой отказ следовать положениям Евангелия. Меры были не слабее английских. И длилось это до XIX века. В результате принятых мер общества очистились от скверны и лишь после этого заговорили о демократии. Демократическая система не может функционировать в обществе, поражённом глубокими язвами. Устраните язвы, а затем в чистом и здоровом обществе вводите демократию!

С детства у меня остались в памяти разные примеры, связанные с понятием общественной скверны. В 1943 г. мы жили в Иркутской области в г. Слюдянка, куда отправили в далёкую эвакуацию учебный водолазный отряд, в котором отец работал преподавателем. Однажды в воскресный день, когда в школе не было занятий, мать попросила меня пойти на вокзал и продать пачки папирос, которые отцу полагались по пайку, но он отказывал себе в куреве, хотя, как я помню, раньше он курил изрядно. На вокзале я пристроился у стенки, разложил свой товар, жду. Подошёл воинский эшелон. Солдаты выпрыгнули из вагонов. Ближайшие подошли ко мне, быстренько распихали с хохотом папиросы по карманам и разошлись. Денег, конечно, мне не дали. Потрясённый до глубины души я залился слезами, взахлёб. Я знал, как мама рассчитывала на эти деньги, имея на руках двух сыновей десяти лет и одного года от роду.

Стою я, потерянный, не могу остановить рыданий. Тут подходит другой состав, тоже с солдатами. Солдаты выскочили на перрон, спрашивают меня в чём дело, а я захлёбываюсь слезами. Дежурный по станции объяснил что произошло. В первом составе ехали на фронт штрафники и уголовники, что для них совесть? А в этом, во втором – нормальные солдаты. Так вот, они скинулись деньгами, сняли мою шапчонку и накидали туда денег много больше, чем я мог бы получить за папиросы. С тех пор я всей душой ненавижу любую криминальную публику. И уверен, что изводить её нужно не пустыми призывами к законопослушанию, а калёным железом. Жалеть можно только тех, кто оступился случайно и это доказано.

Что же касается, опять-таки, репрессий, то можно немного добавить. Дело здесь в том, в чьих интересах они применяются и как. В упомянутом предвоенном периоде мы, даже совсем ещё пацаны, видели, что повседневная социальная жизнь в стране улучшалась, взрослые люди знали и того больше: страна развивалась дотоле невиданными темпами, строились тысячи (!) предприятий, новые отрасли промышленности, насыщалась техникой сельское хозяйство, заметно росли и укреплялись армия, авиация и флот, улучшалась инфраструктура страны, создавалось прекрасное образование и здравоохранение, укреплялся общественный порядок, доходы советских граждан в период с 1928 по 1938 год ежегодно увеличивались на 10 %. Те, кто мешал этому, логично считались врагами народа, ибо всё это делалось не в угоду монополий, а для блага общества. Репрессии шли, но под бурное одобрение народных масс. Они были объективно нужны. А улучшение материальной жизни общества способствовало развитию в обществе патриотизма. Иначе не было бы массового героизма народа в годы войны.