Горький сентябрь - Николай Николаевич Дмитриев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Безбоязненно подняв голову, Белозубов проследил за вражеской ретирадой, а когда взялся менять диск ППД, к нему подполз Битов.
– Цел? – Капитан посмотрел на догоравший неподалеку танк.
– Цел вроде… – Белозубов с треском загнал снаряжённый диск на место и, пристраивая автомат поверх импровизированного бруствера, выругался: – Сейчас опять полезут, сволочи.
– Не, не успеют, – отрицательно качнул головой Битов. – Принято решение, мы на прорыв идём.
– Что все?.. И штаб тоже? – Белозубов повернулся к Битову.
– А как же… Так что давай, нам ведь с генералами идти… – И, подтолкнув товарища, Битов стал сноровисто отползать от Белозубовского ложемента.
На исходной, где уже собралась вся группа прорыва, Белозубов неожиданно увидел Дусю. Судя по её виду, было ясно, что девушка пойдёт с ними, вот только оружия у неё не было, хотя за спиной висел туго набитый «сидор». Белозубов ещё подумал, что если ползти, клятый мешок сразу превратится в мишень, но тут раздался громкий призыв:
– Смелей, товарищи!.. – И старший лейтенант ГБ, поднявшись, одним рывком, вместе со всеми бросился вперёд.
Немцы встретили идущих в атаку шквальным огнём. Шедшие в едином порыве бойцы сбились с темпа, кто-то залёг, кое-кто попятился назад, и многообещающая атака, не дойдя до рукопашной, захлебнулась. Правда, в нескольких местах немцы, похоже, испугавшись ближнего боя, немного отступили, но это уже не могло исправить общей неудачи. Задержка становилась опасной, и в этот момент Битов, бывший рядом с Кирпоносом, лично возглавившим атаку, крикнул вырвавшемуся вперёд Белозубову:
– Командующий ранен!.. Мы отходим!.. Прикрывай!
Белозубов тут же залёг и дал длинную очередь из своего ППД по затеявшим контратаку немцам. Справа и слева его поддержали огнём, и вражеская атака сорвалась. Однако немцы тут же начали миномётный обстрел, и позади Белозубова вспухла сплошная полоса взрывов. Стрельба длилась долго, и особисту даже начало казаться, что она будет идти бесконечно. Правда, один раз он попытался достичь опушки, но очередная разорвавшаяся почти перед ним мина заставила Белозубова снова уткнуться лицом в землю.
Однако, едва непрерывный грохот на какой-то момент стих, Белозубов вскочил и опрометью кинулся к опушке. Ему повезло. Следующий налёт начался, когда особист был уже за деревьями. На секунду задержавшись, Белозубов прислушался и понял, что по всему урочищу идёт беспорядочная стрельба. Он кинулся вниз по склону к роднику, возле которого размещался штаб, и неожиданно нос к носу столкнулся с бежавшим навстречу Битовым. Почти сразу рядом с ними откуда-то появилась Дуся, и Белозубов, только мельком глянув на девушку, встревоженно спросил:
– Что происходит?
– Немцы в урочище уже со всех сторон ворвались, – сообщил Битов, с трудом переводя дух.
– А командующий как?.. Его-то куда выносят? – забеспокоился Белозубов. – Он же ранен.
– Генерал Кипонос только что скончался от ран, – со странной жёсткостью сказал Битов.
– Семён, это точно? – недоверчиво переспросил Белозубов.
– Точно, Ваня, точно. Я сам видел, – подтвердил Битов и приказал: – Давай назад уходить, там есть шанс…
Белозубов мгновенно понял, что товарищ прав, и вслед за Битовым изо всех сил помчался в сторону дороги, по которой они добирались к урочищу. Дуся, которая, как машинально отметил Белозубов, так и не рассталась со своим «сидором», тоже старалась не отставать. Тем более, что по склону можно было бежать не пригибаясь, поскольку стрельба пока шла несколько в стороне. Однако, едва они выбрались наверх, вокруг них начали посвистывать пули.
Стараясь сориентироваться, Битов приостановился, и тут прямо по зарослям ударила пулемётная очередь. Бывший от капитана в двух шагах Белозубов увидел, как Битов резко дёрнулся и, взмахнув руками, упал навзничь. Особист метнулся к товарищу и, заметив, что тот, пытаясь приподняться, едва заметно шевелит губами, нагнулся над ним. Битов явно силился что-то сказать, и Белозубов, нагнувшись ещё ниже, расслышал невнятное.
– Девчонку… Спасти… Хотел…
Увидев, как голова Битова, вздрогнув в последний раз, сникла, Белозубов выпрямился и вдруг услыхал рядом сдавленное всхлипывание. Резко выпрямившись и наверняка зная, что это именно о ней были слова капитана, Белозубов встряхнул Дусю за плечи.
– Всё… Перестань… Уходим… – и ничего больше не объясняя, увлёк плачущую девушку за собой.
Они не пробежали и сотни метров, как Белозубов приметил в кустах брошенный недавно пикап. Скользнув вниз по откосу, Белозубов сунулся в кабину, откинул сиденье и облегчённо вздохнул: тючок был на месте. Спешившая следом Дуся чуть не упала и удержалась, только схватившись за дверцу машины. Оглянувшись и упершись взглядом во всё тот же «сидор», Белозубов озабоченно спросил:
– У тебя там что, крепдешиновое платье?
– Нет, там и простое есть… Товарищ капитан же сказали…
Белозубов, сразу вспомнив про обед на стволе яблони, приказал: «Живо переодевайся», – и тоже, развернув свой тючок с гражданской одеждой, начал стаскивать гимнастёрку…
* * *
Астахов и Бахметьев шли наобум, выдерживая лишь общее направление, казавшееся им правильным. Обстановки командиры не знали, но, после того, как, перебравшись через реку, они выскользнули из приготовленной у брода западни, им не везло. Главная неудача была в том, что ни одной организованной части встретить так и не удалось, а к тем окруженцам, которые, бросив оружие, шастали по дорогам, командиры относились весьма настороженно.
Ко всему прочему, когда Бахметьев предложил товарищу самим собрать из таких одиночек отряд, Астахов резко возразил, заявив:
– Они ж дезертиры!
– Почему? – не понял Бахметьев.
– Да потому! – рассердился Астахов. – Ты считаешь дезертиры только в тыл удирают?.. Дудки! Они за фронтом остаются, а потом к себе домой драпают.
– Я думал, если пропавшие без вести, то, значит, оказались в плену, а тут… – удивился Бахметьев.
– Именно, драпанувшие без вести, – фыркнул Астахов и, приметив удобную тропку, свернул на неё.
Старшему лейтенанту раньше уже приходилось слышать такое, однако сейчас, после того как он сам увидел столько людей, вроде не особо стремящихся выйти из окружения, Бахметьев подумал, что, похоже, капитан прав, и растерянно произнёс.
– Выходит, они что, с самого начала хотели так сделать?
Шедший впереди Астахов полуобернулся и как-то неопределённо сказал:
– Всё от обстоятельств зависит…
– Чего вдруг зависит?.. – возмутился Бахметьев. – Обстоятельства для всех одни: война!
– Не скажи… – Астахов скептически хмыкнул. – Война войне рознь.
– Какая ещё рознь? – рассердился Бахметьев. – Нету никакой розни!
– Есть, – спокойно возразил Астахов и пояснил: – Знаешь, побеждать все любят, и если бы мы сейчас не сидели в окружении, а воевали где-нибудь в
