Стая - Алесто Нойманн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я бы могла выпить тебя до капли, оставив на крыше засыхать то, что от тебя останется, — тихо шепчет она. — Проблема в том, что ты мне противен.
Она быстро выпрямляется и отворачивается, потирая бледные запястья. Словно пытаясь сдержать животную ненависть древнего существа, внушающего первобытный страх одним своим взглядом.
— Расскажешь Тринадцатому про свой дневник?! — выкрикивает Вудсен. — Про то, что ты сама исследуешь? Или хочешь просто забрать мой образец?
— Что ты…
— Не притворяйся, что не хочешь попробовать выбить мальчишке мозги. Все вы закончите на том свете, выродки.
Последний гвоздь в крышку гроба. Вальтерия резко разворачивается, и ее начищенный ботинок в мгновении оказывается на груди мучителя. Слышится жалобный хруст каната.
— Что ж, Вудсен, в таком случае, ты первый.
Оглушительнее крика ученого в ночной тишине кажется только треск рвущейся веревки.
8
— Ты не против, если я закурю?
— Не против.
Дрожащими руками извлекаю из кармана ту самую пачку сигарет, которую утром нашел в прихожей рыбацкой хижины, и чиркаю зажигалкой. Знакомый горький запах расслабляет, и я прикрываю глаза, с удовольствием затягиваясь. Мы сидим на каменном крыльце лечебницы, отдыхая от пережитого.
— Ты куришь? — спрашивает Эстер.
— Только когда перенервничаю. — Покручиваю сигарету в пальцах. — А меня как будто пропустили через мясорубку. Кошмарное место.
Девушка оборачивается на мрачные стены лечебницы и ежится.
— Согласна.
— Огромный контраст между двумя жизнями. — Я протягиваю руку, указывая в сторону горизонта. — Там всегда будет сыто и спокойно. А здесь — запах боли и смерти. Если бы не Вал, гнить бы мне в этой лечебнице.
— Если бы не эта лечебница, вы бы с ней никогда не встретились. — Девушка поглаживает меня по плечу. — Как это случилось?
— Как случилось что?
— Как вы познакомились?
Снова задумчиво затягиваюсь и со смехом выпускаю дым через нос.
— Рихтенгоф ночью заглянула ко мне в каморку и сказала, что хочет вытащить отсюда. Она знала, как с нами обращаются. Прекрасно понимала, что спасать почти некого, а охрана караулила каждый оставшийся образец. — Еще одна долгая затяжка. — Я знаю, что Вудсен как коршун оберегал свой этаж. Прийти на помощь оборотням было просто невозможно. Но она все равно это сделала.
— Как вы бежали?
— Ночью. Устроив массовый погром во всем лазарете. Во время побега мне выстрелили в спину серебром.
— Серьезно? — ужасается Эстер.
— Ага. Перед Вал неудобно.
— Почему?
— Потому что Бруно на моих глазах превратился в громадное чудовище, которое пришлось усмирять, не нанося увечий.
Мы с Эстер подскакиваем и оборачиваемся. Возле восточной стены лечебницы стоит Вальтерия. Прислонившись к серому камню, она сурово смотрит в нашу сторону.
— Упс. — Я тушу сигарету и выбрасываю ее в кусты. — Привет!
— Привет?!
Рихтенгоф сокращает расстояние между нами, и мы с Эстер непроизвольно сжимаемся как нашкодившие дети.
— Подвиньтесь.
Послушно разъехавшись в разные стороны, мы позволяем вампиру сесть посередине. Аккуратно одернув брюки, она требовательно протягивает мне ладонь, даже не глядя в мою сторону.
— Что опять?! — громко спрашиваю я.
— Сигарету, — тихо подсказывает Эстер.
— Ах, да. — Шарю по карману и извлекаю пачку. — Извиняюсь. Держи.
— Благодарю. — Зажав ее в зубах, Вал чиркает спичкой. — Так намного лучше. А теперь расскажите, почему вы никого не предупредили и ушли на другой конец острова…
— Вал, ну пожалуйста.
— … в этот чертов полуразвалившийся комплекс плесневелых коридоров. — Она с удовольствием затягивается, совершенно меняясь в лице. — Будь добр, напомни мне, чтобы я бросила.
— Обязательно, — быстро откликаюсь я.
— Спасибо.
Мы молча сидим на крыльце, глядя на бесконечное море, плескавшееся где-то далеко впереди. Вытянув длинные руки, Вал покручивает запястьем, аккуратно стряхивая пепел.
— Не лучшее место для прогулок, — говорит она, зажимая сигарету в зубах. — Если хотите уединиться, то в вашем распоряжении весь остров, который не норовит рассыпаться на глазах.
— Все… все совсем не так. — Эстер краснеет. — Бруно просто попросил сходить вместе с ним.
— Бруно ведь не может попросить того, кому падение гнилых балок не грозит сотрясением мозга. — Рихтенгоф поворачивается, выдыхая дым прямо мне в лицо. — Правда, Бруно?
— Как ты нас нашла? — спрашиваю я.
— А куда еще тебя нелегкая могла принести?
— Мы ведь могли пойти с Байроном смотреть журавлей.
— Цапель, — резко поправляет вампир. — Белых хохлатых, мать их, цапель.
— Какая к черту разница?! — Я закатываю глаза.
Вал открывает рот, чтобы резко мне возразить, но Эстер ее опережает.
— Ты нашла лодку? — внезапно спрашивает она.
Сгусток напряжения, повисший между нами, тухнет. Вампир слегка расслабляется и в последний раз удовлетворенно затягивается.
— Нет. — Рихтенгоф тушит окурок об каменную ступеньку. — Зато я постоянно чувствую чье-то присутствие, но не могу понять, чье.
— Ты о дешевом дезодоранте? — уточняю я.
— О нем самом. — Вал задумчиво барабанит пальцами по коленям. — Запах очень сильный, как будто кто-то временно приплывает сюда по каким-то причинам.
— Как думаешь, кто это может быть?
— Понятия не имею.
— Может, охотники? — предполагает Эстер. — Или туристы-экстремалы?
— Вполне возможно, — соглашаюсь я.
Вал хмыкает и качает головой.
— Когда людей настоятельно просят не соваться куда-нибудь, то именно туда их и тянет. Что за методы от противного?
— Адреналин, Вал. — Я поднимаюсь и отряхиваю джинсы. — Люди ищут острых ощущений.
— Рисковать невероятно хрупкой жизнью ради забавы. — Вампир пожимает плечами. — Не понимаю.
Мы возвращаемся домой по небольшой протоптанной тропинке. Почти всю дорогу до хижины молчим, погружаясь в свои собственные мысли и лишь изредка перебрасываясь короткими фразами. Солнце затягивают грязно-пепельные облака, и лес погружается в прохладную меланхолию. Шепот ветра и пение птиц разливаются в ласкающем ухо миноре. Сердце в грудной клетке постепенно успокаивается, дурные мысли отступают в сторону, когда мы отходим все дальше от лазарета. Конечно, я еще не раз встречусь с демонами в ночных кошмарах, но сегодня с меня, похоже, хватит.
Байрон и Терри еще не вернулись — явно увлеклись своими исследованиями цапель. Эстер отправляется в примитивно сколоченный самодельный душ, чтобы смыть с себя тяжелые переживания и пыль, налипшие на нее в психиатрической лечебнице.
Доковыляв до второго этажа, я плечом открываю балконную дверь. В дневное время отсюда открывался прекрасный вид на лес, а воздух пахнет зеленью и морем.
Постукиваю по деревянным перилам и вспоминаю, как изящно выписывал ногами вензеля вчера ночью. Как мы едва не поцеловались возле этой самой стены. Залившись краской, опускаю голову и виновато улыбаюсь. Определенно не лучшая обстановка была.
Рука так и тянется к пачке сигарет в кармане джинсов.
Все, что угодно, только не эта скверная привычка.
Железные петли за моей спиной тихо скрипят и смолкают, словно кто-то только что попытался
