В гостях у турок. Юмористическое описание путешествия супругов Николая Ивановича и Глафиры Семеновны Ивановых через славянские земли в Константинополь - Николай Александрович Лейкин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Константинополь стоит на высоких холмистых берегах, спускающихся к заливу Золотой Рог и к Босфору, и с железнодорожной площади, когда супруги Ивановы отъехали от станции, открылся великолепный вид высящихся величественно мечетей с как бы приплюснутыми куполами и целого леса высоких минаретов, упирающихся в небо. Когда же с площади въехали они в узкие улицы, ведущие к Золотому Рогу, мечети и минареты хотя и исчезли с горизонта, но направо и налево замелькали маленькие ветхие каменные турецкие дома с облупившейся штукатуркой, с окнами без симметрии, с лавками ремесленников и торговцев съестным, что также имело какой-то декорационный театральный вид, ибо на порогах этих лавок ремесленники на глазах у проходящих и проезжающих занимались своими ремеслами, а торговцы варили и жарили.
По этим узеньким улицам народ в беспорядке двигался не только по тротуарам, но и по мостовой, однако это не мешало экипажам нестись во всю прыть. Из-под дышла лошадей, на которых ехали Николай Иванович и Глафира Семеновна, то и дело выскакивали фески и с ругательством грозили им и кучеру кулаками, то и дело взвизгивали собаки, задетые колесами, но кучер продолжал гнать лошадей, лавировал между вьючными ослами, ковыляющими по мостовой, между носильщиками, тащащими на спинах ящики и тюки поражающей величины.
Улицы шли извилинами, поминутно перекрещивались, приходилось то и дело сворачивать из одной в другую, и нужна была особая ловкость, чтобы при крутых поворотах не задеть сидящих на углах, прямо на земле, разносчиков, продающих варенье, бобы, хлеб и кукурузу, а также и их покупателей. Попадались развалившиеся каменные ограды старых кладбищ, на которых, среди кипарисов, виднелись мусульманские памятники. На камнях развалившихся оград сидели слепые или увечные нищие с чашечками для сбора милостыни и пели стихи из Корана. Пораженные невиданной ими до сих пор восточной обстановкой, супруги Ивановы ехали сначала молча и даже не делясь впечатлениями друг с другом, но наконец Николай Иванович спросил проводника, сидевшего на козлах:
– Всегда такое многолюдье бывает у вас на улицах?
Проводник обернулся и отвечал:
– Здесь в Стамбуле почти что всегда… Мы теперь едем по Стамбулу, по турецкой части города. Но сегодня все- таки праздник, пятница – Селамлик, турецкого воскресенье, – пояснил он. – Каждого пятницу наш султан едет в мечеть Гамидие и показывается народу. И вот весь этот народ поднялся с раннего утра и спешит посмотреть на султана. Бывает большой парад. Все войска становятся шпалерами по улицам. Вся султанская гвардия будет в сборе. Музыка… всякого мусульманского попы… придворные шамбеляны… генерал-адъютанты… министры… Великий визирь… Все, все будет там. Принцы… Султанских жен привезут в каретах. Вам, господин, и вашей супруге непременно надо быть на церемонии. Все именитого путешественники, приезжающие к нам в Константинополь, бывают на селамлике.
Слово «именитые» приятно пощекотало Николая Ивановича.
– Что ж, я, пожалуй… – произнес он. – Глаша, хочешь? – спросил он жену.
– Еще бы… Но ведь, поди, сквозь толпу не продерешься и ничего не увидишь, – дала та ответ.
– О, мадам, не беспокойтесь! – воскликнул проводник. – На ваш паспорт я возьму для вас билет из русского консульства, и с этого билетом вы будете смотреть на церемонию из окон придворного дома, который находится как раз против мечети Гамидие, куда приедет султан.
– А в котором часу будет происходить эта церемония? – спросил Николай Иванович.
– Часу во втором дня. Но туда надо все-таки приехать не позже одиннадцати часов, потому как только войска расставятся шпалерами…
– Так как же нам?.. Ведь уж теперь…
– О, успеем! Теперь еще нет и девяти часов. Скажите только Адольфу Нюренбергу, чтобы был добыт билет, не пожалейте двадцатифранкового золотого, и вы будете видеть церемонию так же хорошо, как вы теперь меня видите. Но позвольте отрекомендоваться… Адольф Нюренберг – это я, – проговорил с козел проводник. – По-русски я зовусь Афанасий Иванович, а по-немецки Адольф Нюренберг. Так вот только прикажите Адольфу Нюренбергу – и билет будет. Наполеондор будет стоить экипаж, ну и еще кое-какие расходы пиастров на пятьдесят – шестьдесят при получении билета. Нужно дать бакшиш кавасам[55], швейцару… Сейчас я вас привезу в гостиницу, вы умоетесь, переоденетесь, возьмете маленького завтрак, а я поеду добывать билет. Вот на извозчика тоже мне надо. Нужно торопиться. Пешком не успею. Весь расход для вас будет в два полуимпериала. Адольф Нюренберг честный человек и лишнего с вас ничего не возьмет. Мое правило есть такого: беречь каждого пиастр моих клиентов. Желаете видеть церемонию селамлика? Парад помпезный!
– Да поедем, Глафира Семеновна… – сказал Николай Иванович жене.
– Поедем, поедем. Пожалуйста, выхлопочите билет, Афанасий Иванович, – кивнула Глафира Семеновна проводнику.
Вот ты какой, Константинополь!
Но вот миновали узкие улицы Стамбула, выехали на набережную Золотого Рога, и показался плашкоутный мост через залив. Открылся великолепный вид на Галату и Перу – европейские части города. Террасами стояли дома всевозможных архитектур, перемешанные с зеленью кипарисов, на голубом небе вырисовывались узкие минареты мечетей, высилась старинная круглая башня Галаты. Вправо, на самом берегу Босфора, как бы из белых кружев сотканный, смотрелся в воду красавец султанский дворец Долма-Бахче. Проводник Адольф Нюренберг, как ни трудно было ему сидеть на козлах между кучером и сундуком, то и дело оборачивался к супругам Ивановым и, указывая на красующиеся на противоположном берегу здания, называл их.
– А вот это, что от
