Жуть - Алексей Жарков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Нарядилась, — сообщил он, покачиваясь рядом с одетой в белое платье и покрытой фатой девушкой.
— Что-то толстовата, — сказал капитан и отхлебнул из бутылки, — как считаешь?
— Ну да, грудя конешна слабоваты.
Капитан присел рядом, приподнял фату, чтобы заглянуть в лицо и тут же отскочил, как ужаленный:
— Ептель!
— Че там?
— Да ну! Надо ещё поискать! Пойдём!
Старпом тоже присел и приподнял фату.
— О! Вот этот шишак! С голову слепого Мудсона!
— Надо ещё поискать, — капитан вытер со лба пот и огляделся.
Деревня была пустой. Искать негде. На холме стояла другая, но туда вела кривая, узкая тропинка, и ползти по ней было сейчас последним в списке желаний капитана.
— Ладно, возьмём эту. Тряпку с лица не будем снимать и всё. Так же вроде женщина солидная, большая. Любви на всех хватит. Гы. А то, что набралась, так ведь свадьба. Перенервничала, мамзель, с кем не бывает?
— Что верно, то верно, — согласился старпом, — я за ноги, вы, кэп, за руки, взяли.
— А ну от ног! Знай очередь.
7.
Команда отлично подготовила торжественную церемонию. Невеста, однако, вызвала определённое недоумение и была встречена в тишине. Тем не менее, присутствие женщины, пусть даже толстой, мертвецки пьяной и с прожигающей фату пунцовой шишкой, оживило веселье и подогрело интерес.
Невеста между тем продолжала пить, так и не приходя в сознание. Стоило ей начать шевелиться и издавать звуки, как очередной стакан рома выливался ей прямо в рот.
К закату команда уже едва стояла на ногах, капитан храпел на белом платье своей супруги, а старпом предавался разнузданному танцу, движения которого придумывал на ходу.
Один из матросов, подобрался ближе к невесте и, делая вид, что хочет предложить ей вина, нагло запустил руки под платье. Грудь оказалась на удивление небольшой, но возбуждающе мягкой. Постепенно он спускался всё ниже, пока не дошёл до самого сокровенного. Едва сдерживая охватившее весь организм волнение, матрос пробрался рукой под нижнее бельё и сделал финальный рывок навстречу самой интимной части женского тела.
Однако ожидаемого он там не обнаружил. Взвигнув, он выдернул руку из белых одежд невесты, отхлебнул из ближайшей бутылки и запустил руку в прежнее место, чтобы удостовериться в находке.
— Якорь мне в глотку, это не баба! — сообщил матрос своему другу через несколько минут.
— Да ты рехнулся? Быть не может!
— Иди проверь!
Очнувшись, капитан застал удивительную картину. Никто не веселился, никто не танцевал и не пел. Вся команда стояла угрюмой толпой на подступах к его невесте, а Куль, который был ближе всего к ней, рукой производил подробнейшее изучение достоинств капитанской супруги. На глазах у остальной команды.
Стигс достал пистолет. Выстрел пробил в герое огромную дырку. Куль отшатнулся и удивлённо посмотрел на капитана.
— Вы что, черви гальюнные, себе позволяете? — Взревел капитан, — Я вас сейчас всех четвертую и за борт! Вы свои кости до второго пришествия собирать будете!
— Кэп, стой, — проревел шкипер и ткнул невесту в пах. — У неё там петушок!
Капитан застыл в недоумении, рядом пробудился старпом.
— Что вы, креветки тухлые, себе придумали?! Что моя невеста… эта пьяная курва — мужик?! Говёный, душу его в сраку, содомит?!
Матросы обменялись неуверенными взглядами.
— Точно. Педераст, — сказал однорукий Студень.
— Ага, — подтвердил Куль, отирая о штанину руки. — Такими яйцами можно пушки заряжать.
— Заткнулись! — рявкнул капитан так сильно, что уронил стеклянный глаз в песок.
Присев, он пошарил вокруг, нашёл, вернул облепленную крупинками стекляшку в лакуну глазницы.
— Поднимите её! Его… э-э… это.
Подождал, пока его невесту взяли подмышки и привели в вертикальное положение.
— Студень… снимай юбку! Ага… И эту, что под ней… стой! подожди! Кладите её обратно и валите. Если под нижней юбкой прячется-таки женский клад, я хочу получить его прямо сейчас. А с вами разберусь позже…
— Но, капитан…
— Тысяча тухлых акул! Все вон! Вон в те кусты! За мыс! Вон!
Оставшись с бессознательной избранницей наедине, капитан врезал от всей проклятой души рома и присел рядом.
Если закрыть глаза на пунцовую шишку, девушка была прекрасна, как раз в его вкусе. Пышные формы, хотя грудь, конечно, маловата. Утончённое лицо, притягивающее своей скульптурностью, состоянием полусна. Как он мог поверить этим идиотам, что она…
…мужик.
Как такое вообще пришло в их просроченные головы!
Капитан подышал на ладонь и запустил её корабликом под нижнюю юбку спящей невесты. Через несколько ударов сердца его глаза округлились. Он убрал руку, посмотрел в лицо невесты и закричал.
8.
Когда зашло солнце, а невидимые лёгкие раздули костры высотой в человеческий рост, на вкопанном в песок обломке бизань-мачты висело тело лже-невесты.
Его резали вдоль и поперёк ножами и кусками стекла, кроили на лоскуты примерно одинакового размера. Волосы с головы и подмышек сбрили, ступни и кисти отделили ударами тесака.
Переставший биться в агонии человек превратился в обрубок, исписанный перекрестием ран. Песок под столбом сделался чёрным от крови.
Руки мертвецов хорошо знали своё дело. Команда мясников — не матросов. Слышались грубые возбуждённые комментарии, тёмные лица с мутными глазами то и дело отодвигались, оценивая плоды движений острых граней.
Стигс, всё ещё разъярённый наглым обманом, тем не менее был доволен ходом работ. Гладкое женское лицо оказалось маской. Как только Рипей начал орудовать бутылочным осколком, она легко отделилась от разбитого в хлам настоящего лица.
Над планом мести не стоило даже ломать голову, он был рядом, лежал на поверхности, сам укладывался в прекрасную своей отвратительной изощрённостью картину.
Когда от мышц и костей отделили первый лоскут, голова жертвы поднялась, из горла вырвался хрип, потом подбородок ударил в исполосованную грудь. Душа несчастного селянина отправилась к жадному до прощения, но щедрого на проклятия богу.
Собранные куски кожи завернули в парусину, затем опустошили несколько бутылок пойла и спели песню о портовой шлюхе и одноногом моряке. Стигс отобрал двенадцать матросов, у которых остались пальцы на руках, и распорядился собрать на корабле кое-какой инструмент. От задумки капитана команда пришла в восторг.
Те, кто остались на берегу, бросили освежёванное тело на поживу чайкам и вернулись к кострам. Мягкий свет ложился на перепачканные счастливыми оскалами и кровью угловатые лица. В это время капитан с дюжиной свирепых мертвецов подходил к нижней деревне, куда уже успели вернуться люди. На спине одного из матросов болтался бурый от крови мешок.
9.
Прошло много лет.
10.
Вид перевёрнутых рыбацких лодок выбил из путника слезу. Наконец-то люди!
Вдоль берега он брёл третий день, а до этого была неделя, может две, в кишащих всякой гадостью лесах. У путешественника были мелко изрезаны руки и лицо, ужасно чесались от укусов шея, спина, да и вообще… То, что он пил до того, как начать выпаривать солёную воду, странно воняло и подозрительно пенилось.
Заблудиться в таких местах, постоянно слушать издевательский шум океана…
Но всё позади. Он вышел к деревне.
Казалось, что сил уже нет, но перспектива еды разворошила закрома энергии, о которых он и не догадывался.
Узкая, поросшая папоротником тропинка привела к одноэтажным хижинам и запаху человека.
Он ввалился в первую же калитку и атаковал выпотрошенную рыбёху, которая нагло болталась на леске между шестами. Жадно глотал солёное, не успевшее подсохнуть мясо и что-то мычал. Тут же была намечена следующая цель — плетёный кувшин и хлебная краюха на ступенях крыльца. Разумеется, он заплатит, деньги то у него есть…
Путник был уже на полпути к пище, когда с хрустом отворилась дверь. То, что он увидел, сбило его с ног. Он отшатнулся, выронил из рук кусок мяса, отступил ещё
