Действие вместо реакции - Олег Юрьевич Цендровский

Иллюзия жены-тещи

Куб Неккера

В качестве последнего примера взглянем на одно из старейших неоднозначных изображений в истории исследований – на куб Неккера. Из-за отсутствия у нас информации об ориентации этой фигуры в пространстве и о взаимодействии ее с контекстом, наше восприятие неоднозначно.

Передней стороной куба может быть или квадрат в нижнем левом углу, или же квадрат в верхнем правом углу. В зависимости от принимаемого нами решения, наша интерпретация изображения резко и существенно изменяется.

Скачок восприятия

В случае неоднозначных изображений совсем не важно, на какую дорогу свернет наше восприятие. Утка на картинке или кролик, жена там или теща – какая нам, в сущности, разница? Этот выбор не будет иметь никаких практических последствий, а потому его реальная ценность приближается к нулю.

С картинками в юмористических журналах все так и обстоит, но вот в фундаментальных аспектах жизни все иначе. Жизнь предлагает нам еще больше вариантов истолкования, чем эти картинки.

Главное же, альтернативные варианты ее понимания вовсе не равнозначны, ибо не равнозначны их последствия. Выбор того или другого варианта понимания наиболее значимых сторон нашего существования определяет то, как мы видим себя и мир вокруг. А это, в свою очередь, определяет то, как мы действуем и какие плоды наши действия приносят.

Наше восприятие могло бы резвиться и скакать по картине жизни, как ему вздумается, если бы мы довольно быстро не обнаруживали, что большинство интерпретаций оказываются несостоятельными. Они сковывают наше движение, они делают мироощущение узким, тягостным и неприятным. Другие варианты, напротив, самым явным образом выправляют положение вещей. Ум становится шире, панорамнее, деятельнее, свободнее от омрачений и конфликтов.

Наиболее глубинный сдвиг нашего восприятия становится возможен, когда речь идет о понимании жизни либо с позиций установки на обладание, либо с позиций установки на бытие.

Когда мы перемещаемся из одного состояния в другое, то в каком-то смысле наша ситуация остается прежней. Мы все еще на той же планете, дышим тем же воздухом, а за спиной у нас не выросли крылья. Но вместе с тем все резко меняется. Меняется сам смысл того, что мы видим, меняются наши цели и взгляды, наши переживания. Траектория и суть существования преображаются в зависимости от того, где приземлится и закрепится наше восприятие после подобного прыжка.

Знание о возможности фундаментального скачка восприятия есть из самого важного, что вообще можно узнать. Совершение такого скачка и удержание себя в нем есть самое важное, что можно сделать.

В отличие от скачка восприятия при созерцании куба Неккера, перемещение из обладания в бытие не происходит мгновенно. Это прыжок, растянутый в жизнь. Как и у самого бытия, у него есть непрерывное развитие. Этот прыжок можно представить и как серию маленьких прыжков и попыток удержания равновесия в новом и все более чистом состоянии.

Переход из обладания в бытие, как и само понимание его необходимости, дается непросто. Он идет против шерсти нашего эго и находится в слепом пятне для примитивных слоев человеческого мозга. По большей части мы даже не пробуем исследовать установку на бытие. Когда же наш лимбический зверь ее все-таки замечает и пытается попробовать на вкус, эта пища оказывается слишком обширна, слишком велика и застревает костью в горле.

Знание о возможности и пути такого перехода есть то знание, которое необходимо растить, питать и возделывать с особым тщанием, делать это год за годом, всю свою жизнь. Для этого с ним необходимо сталкиваться вновь и вновь в разных контекстах. Оно должно обвить корнями и ветвями всевозможные части нашего существа, напитаться ассоциациями, формулировками и примерами.

Если мы хотим, чтобы это существенное знание окрепло, то должны оказываться с ним лицом к лицу повсюду, куда бы мы ни отвели взгляд и где бы мы ни прятались от него. И умнейшие люди в истории человечества редко понимали это фундаментальное различие и были в состоянии его полноценно переварить и усвоить. Так и для нас повторение, расширение и углубление его понимания будет не просто полезно, но и необходимо.

Пассивное потребление

То, какое именно изображение мы увидим на неоднозначном рисунке, зависит от сознательного или бессознательного ответа на некоторые ключевые вопросы о нем. Так, если мы считаем, что из-под шубы выглядывает подбородок, то на рисунке теща.

Подобные вопросы являются своего рода переключателями. Аналогичным образом это работает и здесь. Одним из важнейших стартовых переключателей между обладанием и бытием является то, как мы видим взаимоотношения между творчеством и потреблением.

Подчинена ли наша деятельность потреблению стимулов или же, наоборот, потребление стимулов есть просто второстепенный момент нашей деятельности? Что здесь первично, а что вторично? Является ли всякое творчество просто инструментом для поиска приятных стимулов или же потребление есть инструмент нашего творческого проявления? Черпаем ли мы наслаждение и смысл скорее из автоматических реакций или же из своих собственных действий?

В предельно грубой и упрощенной форме этот вопрос можно поставить и так: едим ли мы для того, чтобы жить, или живем для того, чтобы есть? Если мы сознательно или бессознательно отвечаем, что мы живем для того, чтобы есть, то срабатывает первый переключатель. Мы скачком переносимся в пространство установки на обладание.

По сути, мы превращаемся в один огромный и голодный рот. Мы засасываем в себя мир, перевариваем и пропускаем через себя. Наше эго оказывается облечено царскими полномочиями и теперь правит безраздельно. Для эго все есть добыча, все есть лакомство и стимул.

На картине «Кролик или утка?» мы видим просто два варианта приготовления обеда. На картине «Моя жена и теща» перед нашим взором так же предстают различные средства для удовлетворения потребностей или же угрозы для их удовлетворения. От жены мы хотим одного, а от тещи – чего-то другого. Даже куб Неккера интересует нас лишь как пища для любопытства или же занимательная история, которую мы можем пересказать и получить бонусные очки в чужих глазах.

Наша жизнь посвящена отысканию лакомств для глаз и ушей, для желудка и гениталий, для воображения, властолюбия и корыстолюбия. Ради них мы готовы усердно работать, даже создавать, но в конечном счете даже наша творческая деятельность направлена на обладание стимулами, на их удержание и поглощение. Творчество есть вынужденная мера. Мы черпаем радость в своих реакциях на стимулы, а не в своих действиях,