Действие вместо реакции - Олег Юрьевич Цендровский

Исследования показали, что большая часть заключенных тюрем есть люди, которые не сумели увидеть и перенаправить разрушительные импульсы бессознательного, не видели богатства вариантов поведения. Они отбывают срок за несдержанность, за лимбическое недержание. Оглядываясь на свои поступки, большинство преступников понимают, что им не следовало так себя вести. Более того, зачастую они понимают это и в сам момент их совершения.

Они знали, что наркотики опасны и лучше было искать счастья где-нибудь еще, но не устояли. Они знали, что не нужно было убивать другого человека или совершать кражу, но их ослепили гнев или жажда. Привычка к автоматической покорности импульсам, поднявшимся к поверхности ума, подавляет кортикальную систему на нейрофизиологическом уровне.

Реакция – это акт ума, возникающий по сложившемуся фиксированному шаблону, по привычке. Она бездумно несет в себе инерцию прошлого и, как следствие, зачастую не соответствует уникальным требованиям настоящего момента. Именно из реакций и состоит наш багаж из предубеждений и искажений восприятия, страхов и страданий, порывов желания и всевозможных неврозов. В новой ситуации эти накопленные умом автоматизмы оказываются либо вообще не к месту, либо же являются ошибочными по своей силе и направленности. Они запаздывают, отстают от настоящего и не способны установить с ним прямой контакт.

Человек большого ума не реагирует, а действует. В отличие от реакции, действие находится в гармонии со средой и уникальным набором обстоятельств здесь и сейчас, в прямом контакте с ними.

Реакция шаблонна, однотипна, а действие существует в пространстве свободы и изобилия вариантов. Оно не осуществляется по бессознательному протоколу или же трактует этот протокол свободно, вольно, а не как святое писание. Человек большого ума сознает, что богат, и потому тратит энергию, меняет себя и производит свежий отклик на ситуацию.

Действие вместо реакции

Даниэль Канеман является блестящим представителем современной научной психологии, как, к примеру, и Эрик Кандел, который также стал лауреатом Нобелевской премии. До них эту ниву возделывали Фромм, Юнг, Фрейд и Ницше. Все это тончайшие умы, но помимо великого психологического таланта их объединяет и великий методологический изъян.

Они детально анализировали проблемы психики и многочисленные вариации их симптомов, но почти ничего не сказали о решении. Вернее, общим решением западной психологии была одна унаследованная от эпохи Просвещения и греческой античности идея.

Она гласит, что главное – это хорошенько проблему понять. Тогда проблема все равно что разрешится сама собой. У Фрейда это стало процессом выведения бессознательного в сознание и с тех пор вплоть до Канемана и Кандела мало изменилось.

Спору нет, понять необходимо. Однако в таком рецепте пропущены самые важные промежуточные звенья. Это как «сперва нагрейте сковороду, а затем подавайте блюдо на стол». Понять – не значит просто принять к сведению некоторую информацию. Понимание есть тонкий и многомерный процесс. Если не учитывать этого, то окажется пропущен вопрос из вопросов: как именно научиться понимать? Как наделить знание силой, обеспечить его разрастание, прорастание и проникновение в нужные части ума? С помощью каких инструментов возможно добиться его перехода в поведение?

С другой стороны, помимо понимания, нам нужна работа совсем иного рода: работа по устранению пагубных автоматизмов ума и очищению его от шума. Когда в нас возникает лимбическая реакция, мы можем осознать ее и остановить. Эта операция уже не имеет никакого непосредственного отношения к пониманию, но при этом является ключевой для нашего развития.

Мы очищаем психику от шума, когда упражняем свою волю и учимся натягивать поводья, а не через одно только понимание. Возница, который все понимает и ничего не делает, совершенно бесполезен. И лишь в действии, лишь в ходе практики очищения ума с помощью присущих ему способностей может возникнуть подлинное понимание его устройства.

Нам нужно не просто больше сведений о проблемах и решениях, а меньше шума из вредоносных импульсов, эмоций и навязчивых мыслей, которые эти проблемы и порождают. Психический шум слепит, пьянит и стискивает ум до крошечных размеров. Однако там, за слоем из пустого дребезжания, присутствует возможность гармоничного и чистого звучания.

Мы можем протрезветь, но для этого нельзя ограничиваться осознанием того, что мы пьяны, и детальным анализом своих неврозов и ошибок. Требуется приложить усилие, чтобы дурман перестал разливаться по нашим жилам. Не только понять, что мы пьяны, но и перестать пить, пройдя вполне реальную детоксикацию.

Для этого нам не требуются никакие средства, кроме тех способностей, которыми наделен ум каждого из нас. Но вот для овладения этим усилием, в свою очередь, требуется методичная и целенаправленная подготовка ума. Нужна пошаговая методика и основанный на ней образовательный процесс.

Отчетливое осознание этих обстоятельств стало величайшим достижением мыслителей Востока. Они увидели то, чему не придали достаточного значения ни Сократ, ни Канеман. Высшим проявлением нашего разума является не уяснение каких-то вещей, не планирование и перестановка слагаемых в жизни, а умелое вычищение принудительных реакций и замена их действиями прямо сейчас, на микроуровне, не сходя с этого самого места.

Пока мы позволяем эмоциям и в особенности агрессивным импульсам управлять своим поведением, для нас не существует никакого выхода из невежества, страдания и разрушительности. Расстановка сил внутри нас поменяется на долгосрочной основе, только если возница разума станет сильнее и научится упорядочивать ум.

Между тем, вся наша образовательная система и культура нацелены на интеллект, но не на разум. Они снабжают сведениями и данными, профессиональными навыками и развлечениями, но не учат главному: управлению своим умом. Более того, они даже не упоминают о такой возможности как о чем-то существенном.

Неоднозначность жизни

Оптические иллюзии способны преподать нам множество ценных уроков. В первую очередь, они убедительно показывают недостаточность поверхностного понимания и осознания. Проникнув в ум, знание должно пустить там глубокие корни. Ему требуется налиться силой, срастись с нашим восприятием и поведением освоиться в своем новом пространстве.

Чтобы внутренняя перемена состоялась, семена знания должны получать необходимое питание и щедро поливаться, иначе в нашей голове будут лишь хилые ростки всевозможных сведений. Эти саженцы лишены глубокой корневой опоры, они не имеют надежной связи с почвой в ветвлении своих корней, они лишены прочного стебля и раскидистой кроны.

Знание, которое не проросло и не было культивировано, не дает плодов. Оно гибнет от любой непогоды, а во времена тепла и ясного неба является всего лишь пассивным элементом психического ландшафта.

Когда наше знание лишено силы, нам известно, что с нашей картиной мира что-то