Трава была зеленее, или Писатели о своем детстве - Андрей Георгиевич Битов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Наши планы срывались. И я, честно говоря, была этому рада!
— Валим! — шепнула Верка.
В коридоре мы посмотрели в окно. У входа в школу стояла грустная Надя и всматривалась в туманную даль.
Жестоко, конечно. Но… «наша с Веркой дружба дороже», — успокоила я себя.
— А не будет врать! — сказала Верка и гордо пошла вперед.
Я поняла, что ей тоже неловко.
— Ну, не получилось! — бодро болтала Верка. — Да и слава богу! Ну, плеснули бы мы этой гадине в морду! И папаша начал бы ее жалеть. И точно бы никуда не ушел! Будем травить!
Я испуганно посмотрела на подругу и увидела маньячный огонь в ее глазах.
И мы отправились в библиотеку.
— «Ядовитые травы?» — переспросила библиотекарша. — Зачем вам, девочки?
Верка дернула плечом:
— А нам надо доклад по биологии делать! Училка велела!
— Странно. Ядовитые травы… Ну, ладно, — протянула библиотекарша и пошла к своим полкам.
— Нам нужны народные средства! — выкрикнула ей вслед Верка.
Библиотекарша покачала с сомнением головой, но книгу дала. Называлась она «Ядовитые лекарственные травы».
Мы сели за стол и начали читать.
— Вот! — вскрикнула Верка. — Белладонна!
И принялась жадно водить пальцем по строчкам.
— Слушай, подходит! — шепнула она. — На, посмотри!
— Отравление, вот! — Верка ткнула пальцем в страницу. — Сухость и жжение в глотке, затруднение глотания, тахикардия, судороги, одышка, возможен паралич дыхательного центра и смертельный исход!
Верка посмотрела на меня взглядом победительницы.
— Это то, что там надо!
— А где мы возьмем эту самую белладонну? — засомневалась я. — Ну, раз это яд?
— Это не только яд, это еще и лекарство! — торжествующе заявила подруга. — Я помню, что мама лечила белладонной желудок! И у нас был пузырек!
— Ну, и как… все это произойдет? — обреченно вздохнула я.
— Да просто! — оживилась Верка. — Подольем этой гадине, и она задохнется!
— А как подольем? Где и когда?
— Пойдем к ней в гости! — отрезала Верка. — В смысле — знакомиться!
Я немножко обрадовалась: вряд ли получится! Вряд ли эта дама захочет нас видеть!
Слабая надежда тлела в моем сердце.
Или Верка не найдет пузырек!
Потом мы прочли про ядовитое растение аконит — та же картина: давление падает, человек задыхается, и сердце его останавливается.
Еще мы узнали, что ядовит невзрачный и милый лютик, который растет в Подмосковье везде.
Дальше пошли названия странные: Джимпи-джимпи, гималайская ежевика, Смертельный камас и другие.
Но эти «прелести» росли, слава богу, на других континентах.
Всё бы хорошо, но наши планы срывались из-за сущего пустяка. Была зима, и найти лютик, аконит, болиголов пятнистый или вороний глаз четырехлистный не получалось.
«Дай бог, чтобы Верка не нашла белладонну!» — молилась я про себя.
Но Верка белладонну нашла.
Лизнула и сморщилась: белладонна была горькой.
— Не пойдет, — вздохнула она. — Не вольешь и не подсыплешь!
Верка задумалась, села на табуретку, подперла лицо ладонями и уставилась в окно.
— Есть! — вскричала она. — Я придумала!
А тетя Таня снова лежала… Мы кормили ее из ложечки: пару ложек бульона, несколько ложек морковного сока.
Тетя Таня лежала с открытыми глазами и смотрела в потолок. И совсем не спала…
И снова Верка отказывалась вызвать врача.
— Упекут! — мотала она головой. — Упекут в психушку, и там она…
Верка горестно вздохнула и махнула рукой.
— У нас ведь карательная психиатрия! — выдала она почти по слогам.
Я не стала уточнять, что это значит.
И вот что Верка придумала — снотворное!
— У твоей бабки есть снотворное?
Я пожала плечами.
— Ты же сама говорила, что бабка не спит и мотается по квартире!
— Ну, не спит, — согласилась я, — ну, мотается.
— Ну и пошуруй у нее в тумбочке! — приказала Верка. — Тебе что, трудно? Для меня?
Я молчала.
— Посмотри на маму! — и в Веркиных глазах закипели слезы.
Снотворное я нашла. Полпачки, пять таблеток.
Принесла Верке, уже отчетливо понимая, что я — соучастница. И в колонию мы отправимся вместе. Что ж, вдвоем веселей…
Теперь я совсем не спала по ночам. Вот бы мне бабушкино снотворное! Может, рассказать все маме? Она остановит упертую Верку, придумает, как спасти Веркину маму, и мы не совершим свои кошмарные злодеяния. И нас не посадят на нары!
Веркину маму вылечат, мы сдадим экзамены, поступим в институт, выйдем замуж и родим малышей. Впереди у нас будет прекрасная и удивительная жизнь, а не колония и тюремное прошлое.
Но… маме я сказать побоялась… И Верку предать тоже… Какие мозги у тринадцатилетней дурочки? Правильно — никаких.
А Верка ожесточенно толкла снотворное в ступке. Потом щепотку развела в воде. Снотворное не растворялось! То есть совсем! На дне стакана плавали кусочки таблеток, посверкивая ярко-желтой нерастворимой оболочкой.
— Черт! — сказала Верка. — Все против нас!
— А если… ну, получится! Нас быстро вычислят! И первым — твой папа!
Верка хмыкнула:
— И что? Он на МЕНЯ донесет? Позволит, чтобы меня, его дочь, посадили?
Верка беспечно махнула рукой.
Но со снотворным мы решили не связываться. Во-первых, таблеток было мало, всего пять. Может не хватить, чтобы наверняка…
А во‑вторых: как их подсыпать, если они нерастворимые? Да и к тому же тоже горчайшие. Верка проверяла — лизнула воду в стакане.
— Крысиный яд! — вдруг выкрикнула Верка. Его запросто можно купить в любом хозяйственном. Ну и…
И мы поперлись в хозяйственный. Яда для травли крыс было навалом. Катышки, порошок, комочки и жидкости.
— А они горькие? — спросила Верка у продавщицы.
Я ткнула ее в бок.
— И что, если горькие? — удивилась продавщица. — Мышей жалеете? Боитесь, что им не понравится?
— Ну… — попыталась выкрутиться я. — Если горькие, вдруг жрать не будут?
— А я не пробовала, уж извините! — отрезала продавщица. — И вам не советую!
И она засмеялась.
Мы тоже хихикнули — ну, чисто две дурочки!
— Возьмем порошок — так удобнее, — шепнула мне Верка.
В гости к новой жене Веркиного отца мы решили пойти днем, чтобы его не было дома.
Дверь нам открыла высокая и крупная женщина. Она была красива красотой броской и необычной. Какой-то цыганистой, что ли?
Чернющие волосы, очень черные глаза, большая грудь, крутые бедра и полные ноги.
Цветастый халат был полураспахнут, и вся эта пышная, горячая и изобильная красота вываливалась и выпирала наружу.
Женщина смотрела на нас не мигая.
— Здравствуйте! — пискнула Верка. — Я — Вера, а это — Наташа. Мы пришли к вам… познакомиться!
Женщина громко вздохнула, внимательно нас оглядела и, наконец, кивнула:
— Ну… проходите.
В голосе ее было большое сомнение: а стоит ли вообще впускать
