Чикатило. Зверь в клетке - Сергей Юрьевич Волков

В кабинете пахло картоном и варено-копченой колбасой. Из-за стола навстречу Витвицкому поднялась упитанная тетка с высокой прической.

– Это Вера Михайловна, наш кадровик, – представил директор и кивнул на Витвицкого. – А это капитан Витвицкий из милиции.

– Виталий Иннокентьевич, – вежливо улыбнулся тетке капитан.

– Очень приятно, – немного заискивающе отозвалась Вера Михайловна.

– Так какого рода содействие от нас требуется? – Снова повернулся к Витвицкому директор.

– У нас проходит проверка по всем транспортным предприятиям области, – спокойно принялся объяснять капитан. – Для начала я бы хотел ознакомиться с личными делами ваших водителей. Это возможно?

– Конечно. – Кадровичка кивнула на стоящий вдоль стены солидных размеров шкаф, полки которого были уставлены папками. – Вон шкаф. Знакомьтесь.

– Простите, а которые полки с водительскими анкетами? – уточнил Витвицкий.

– Все, – легко отозвалась Вера Михайловна.

Витвицкий по-новому поглядел на стеллажи, оценивая объем бедствия. Потом перевел взгляд на кадровичку – вдруг женщина шутит? Но та явно не шутила, да и вообще сомнительно было, что она обладала чувством юмора.

Капитан подошел к шкафу, остановился в растерянности, не зная, с чего начать, и потянул на себя первую попавшуюся папку. Кадровичка наблюдала за Витвицким с сочувствием. Наконец сжалилась:

– Может, вас что-то конкретное интересует? Вы спросите.

Витвицкий поставил на место папку и с благодарностью поглядел на женщину.

– Среди ваших водителей судимые есть? – спросил напрямую. – Или, возможно, у кого-то из них родственники с психическими заболеваниями, передающимися по наследству?

Кадровичка крякнула и переглянулась с директором. Оба посмотрели на Витвицкого: не шутит ли?

– Ну и вопросы у вас, товарищ капитан. – Директор первым справился с чувствами.

– У нас психов нет, – сказала кадровичка с такой обидой, будто речь шла о ее родных детях.

– Не психов, – поправился Виталий Иннокентьевич.

– Говорю же, – сердито отозвалась Вера Михайловна. – Не, бывают такие, которые за воротник закладывают и по пьяни бузят. Вон Потапов по пьянке в милицию попал недели две назад. Но только это не на работе. Что они там в свой законный выходной делают – не мое дело. А так у нас все сотрудники нормальные.

– Вы уверены?

Кадровичка фыркнула и кивнула на шкаф.

– Не верите, проверяйте.

На кладбище Чикатило вернулся к вечеру, когда спала дневная жара. Нашедшие здесь последнее успокоение родственники жены его не интересовали, он шел в противоположную от могилы Одначевых сторону, в дальнюю часть нового кладбища, туда, где у самого забора оставались еще свободные участки. Тут не было пока ни могил, ни памятников, ни оградок, но участки уже разметили.

Андрей Романович направился к тому, возле которого росло высокое раскидистое дерево. Шаг его замедлился, глаза сделались пустыми. Чикатило остановился и какое-то время стоял не шевелясь, глядя на клочок земли рядом с могилами. Затем он медленно, будто пытаясь распробовать ощущение от каждого движения, опустился на колени, лег под деревом и растянулся на земле, примеряясь к месту.

Над головой шелестели на ветру листья дерева, сквозь ветви пробивались лучи заходящего солнца. Но умиротворение не пришло, у Чикатило снова, как днем, неприятно сморщилось лицо.

Он резко встал, оглядел могилы, бросил взгляд на клочок земли под деревом и, словно решив что-то для себя, быстро пошел прочь.

– Где вы были восьмого марта этого года?

– Я извиняюсь, вы на календарь смотрели? Я, товарищ капитан, дневник не веду, и память у меня самая обыкновенная, что было несколько месяцев назад, не помню, – говорил крепко сложенный мужик лет сорока с наколкой «Север» на правой руке.

Витвицкий устало помял виски пальцами. За день перед ним прошли десятки таких мужиков, похожих друг на друга и отвечающих примерно то же самое на одни и те же вопросы.

– По нашим данным, в этот период вы ездили в Шахты, – сообщал капитан другому дальнобойщику, здоровяку с суровыми чертами лица и серебристыми от седины висками.

– Может, и ездил, – нехотя отвечал тот. – Что я, помню, что ли? Вы по путевым листам сверьтесь, так вернее будет.

Личные дела, заинтересовавшие Виталия Иннокентьевича, разделились на две стопки. В одной лежали папки с анкетными данными уже опрошенных, в другой оставались анкеты тех, с кем он еще не успел побеседовать. Первая стопка росла, вторая редела. Только проку от этого по-прежнему не было.

– Пассажиров по дороге брали? – в который уже раз задавал вопрос Витвицкий.

– Какие пассажиры? По инструкции на маршруте пассажиры не положены, – с легким акцентом отвечал водитель.

Менялись люди, менялись лица, не менялись только вопросы и ответы.

– А если девушка на трассе проголосует?

– И что с того? Я женат. На хрена мне на трассе девушки? – это был стандартный ответ.

Впрочем, иногда случались сюрпризы:

– Ну, вообще, бывает, конечно. За всеми грешки водятся, – неожиданно разоткровенничался темноволосый мужчина – уроженец братской республики. – Особенно когда на дальние расстояния. У нас же большей частью молодые мужики работают. Когда несколько дней кряду за баранкой, хочется походить, полежать, пожрать и, простите, это… баллоны слить.

– Со случайной попутчицей? – уточнил капитан.

– Почему случайной? Ты, командир, як дитятя. Это ж трасса. Там таких попутчиц… Они этим делом промышляют, деньгу зарабатывают.

Витвицкий снял очки и снова потер виски.

– Ну я пойду? – осторожно спросил сидящий напротив дальнобойщик.

Виталий устало посмотрел на мужчину. За окном густели сумерки, а в кабинете стало уже совсем темно.

– Да, – кивнул капитан. – Да, конечно. Спасибо.

Дальнобойщик встал и поспешно вышел. Витвицкий закрыл очередное личное дело. Опять мимо.

Кладбище манило его теперь как магнитом. Чикатило вернулся сюда с лопатой уже почти в темноте. В густеющих сумерках серая тень его, двигающаяся между могил, почти сливалась с пейзажем. Шаги еле слышно шелестели по дорожке.

Добравшись до знакомого дерева у дальнего забора, Чикатило остановился и заозирался по сторонам. Но предосторожности оказались напрасными: на кладбище в это время никого не было, тем более в этой части.

Воткнув лопату в землю, он положил