Эпоха королей (ЛП) - Нира Страусс

И кто-то вроде меня должен был изменить это только потому, что смог достать меч из камня?

— Скажи мне, — произнёс Фионн, — что тебе известно о пророчестве?

Я глубоко вдохнула, задрожав.

— Много, очень много веков назад Гибернию населяли только люди. Однажды три богини и Дракон спустились с небес и принесли с собой магию. Так появилось четыре волшебных народа: феи, которые заботились о земле и природе; гномы, почитающие север и горы; манан-лиры, хозяева всех вод, и драконы, народ огня, потомки девяти сыновей Ширра. В Гибернии на протяжении долгого времени царили мир и процветание, пока однажды по земле не прошла трещина, через которую бог-демон пришёл со своим войском из Иного мира. — Я подумала о Толл-Глор. Вторжение тьмы, полагаю, можно было ощутить по всей Гибернии. Мрачный Фионн молча слушал меня. — Хотя его намерением было завоевать королевство, он влюбился в одну из богинь, Тараксис. Он преклонил колено перед ней и её сестрами, и спустя некоторое время они поженились. Их любовь породила трёх особенных детей. Прямых наследников крови двух совершенно разных богов. Никсе, королеве манан-лир, пришло видение в тот день, когда крестили детей. Теутус обезумел, полагая, что от него скрывают что-то важное: он похитил Никсу и подверг тысячам пыток, чтобы заставить её признаться в том, что она видела. И поскольку Никса так и не сдалась, он лишил её самого ценного — того, благодаря чему она смогла объединить водный народ и возглавить его. Он лишил её голоса. — Краем глаза я заметила, что Фионн напрягся. Его взгляд, холодный и жёсткий, был устремлён на озеро, а рука сжимала бутылку с такой силой, что удивительно, как та ещё не разбилась. — Пророчество гласило, что Теутус умрёт от руки собственных потомков, поэтому он приказал убить тройняшек. Одна из тёток младенцев, богиня Ксена, сумела спасти одного из них.

— Это была не Ксена, — резко перебил меня Фионн. — Продолжай.

Я моргнула.

— Что ж, кто-то спас одного из тройняшек, от которого и пошёл мой род. После этого разразилась война. Теутус убил богинь, обезглавил Дракона Ширра и затопил Огненные Острова. Он уничтожил всё и всех. Удовлетворившись результатом, он пришёл сюда, в Долину Смерти, и воткнул свой меч в останки места, где обручился с Тараксис. И сказал…

— «Больше он мне не нужен, ибо я избавился от всех, кто стремился меня уничтожить. В доказательство моего подвига я оставляю его здесь. И взять его сможет только тот, в ком течёт моя кровь».

Я уставилась на Фионна, немного ошеломлённая.

— Я не знала точных слов.

— Я был там, когда он их произнёс.

Мы замолчали на какое-то время. Звук трубы прорезал воздух, и Фира появилась над кипарисами, плавно спускаясь к озеру. За ней следовали десятки лебедей. Они приземлились на спокойную водную гладь, грациозно скользя по ней.

Наконец, я задала вопрос, уже давно не дававший мне покоя:

— Почему он женился на Тараксис и завёл с ней детей, если опасался своих потомков? Как он мог убить младенцев из-за какого-то пророчества?

Фионн сделал большой глоток из бутылки, прежде чем ответить.

— Теутус был богом-завоевателем из Иного мира. Он всегда был таким. Когда он прибыл, Триада и Ширр уже обосновались здесь. Магия распространилась по Гибернии. И хотя не всем людям нравилось делить королевство с сидхами, большинство были счастливы в годы правления Триады. И вот, по какой-то извращённой воле судьбы Теутус был очарован Тараксис. А она им. Они были светом и тьмой, танцующими друг вокруг друга, и все, кто наблюдал за ними, знали, что это не могло закончиться ничем хорошим. Даже Луксия не хотела приходить на крестины своих племянников, потому что предчувствовала грядущую беду. В итоге мы оказались правы. — С потерянным взглядом он высматривал остатки алкоголя на дне бутылки. — Жаль, что так произошло. Жаль, что мы не ошиблись. Они не смогли доказать нам, что любовь сильнее всего на свете.

Я не ответила. Опустив подбородок на прижатые к груди колени, я задумалась.

— В общем, оставим этих глупых богов. Ты не кажешься такой нерешительной, как твой предок, значит, ты пришла сюда не из-за пророчества. Ты упомянула Морриган.

Я рассказала ему всё, что случилось. Рассказала о Каэли, о нашей жизни, о вечных перебежках с места на место и о роковой встрече с Морриган в Гримфеаре. Я ничего не скрывала. С ним это было не нужно.

Он сидел хмурый, слушая мою историю, что могло означать как сосредоточенность, так и недовольство, или и то, и другое.

— Знаешь, кто возглавлял первых настоящих Диких Охотников? — Вопрос заставил меня моргнуть. Я покачала головой. — Морриган. Можно сказать, это было в её духе. Вся Гиберния была наслышана о её кутежах, которые длились неделями. Отсюда и пошло название. Она и её друзья могли выпить весь алкоголь в деревне и заснуть в свинарнике, а могли выпустить в лесу тех, кого считали преступниками, и потом охотиться на них.

Я не понимала, какое это имело отношение к тому, что я только что рассказала, но решила быть терпеливой. Мне нужны от него ответы, любые крупицы информации.

— Звучит весело. Представляю, как их обожало всё королевство, — саркастично отметила я.

— Хоть в это и трудно поверить, у них было довольно много сторонников. Сидхи и люди, которые считали, что Охотники очищают больше, чем загрязняют, знаешь ли. И когда началась война, Дикие Охотники выступили на стороне Триады.

— Что? Но Морриган была… Она же была в армии Теутуса.

— Да, представь лица её друзей и близких, когда она перешла на другую сторону. — Его борода задрожала. Он допил остатки алкоголя; это плохой знак? — Дикие Охотники ещё задолго до войны не раз влипали в неприятности. Иногда им спускали это с рук, иногда нет. В один из особенно неприятных случаев Морриган доставила неудобства тому, кому не следовало, и её наказали, запретив касаться, проклинать или вредить медведям всю её жизнь. Ни прямо, ни косвенно. Некоторые сказали бы, что это очень дерьмовое проклятие.

Медведи. Каэли превратилась в медвежонка. Но…

— Я не понимаю. Причём тут моя сестра? Как Морриган могла превратить её в медвежонка, если ей запрещено что-либо делать с ними?

Мужчина посмотрел на меня из-под своих тяжёлых век, скрывавших глаза.

— Кто сказал, что это была Морриган?

— Хочешь сказать, что моя сестра… сама это сделала? — Голова пошла кругом от одной только мысли. Я вспомнила яркий белый свет, окруживший тело Каэли, чистый свет. — Она сама превратилась, чтобы защититься? Это бессмыслица, Каэли ничего не знала о проклятье Морриган.

— Магия иногда действует по своей воле, чтобы защитить своего носителя. Не говоря уже о вашей уникальной и чертовски сложной родословной, о которой даже я знаю не так много.

Да, наша уникальная и чертовски сложная родословная. Мне было стыдно признаться, что я тоже знала немного. Моя семья никогда не вела никаких записей из страха, что те могут попасть в чужие руки. Я знала только то, что рассказывала мне мать, а она знала то, что ей рассказывала её мать. Вот только бабушка сошла с ума задолго до своей смерти. Сколько информации могло быть искажено?

— Насколько мне известно, никто в моей семье не мог менять облик. Мы всё время пользовались камнями трансмутации, чтобы скрыться.

— У Тараксис и её сестёр была такая способность.

Ааа. Тараксис, богиня любви и охоты. Порой я забываю, что она тоже положила начало нашему роду. И если кто-то должен был унаследовать её великие способности, так это Каэли, несомненно.

— Какого цвета были глаза у богини?

— Зелёные, как отполированные изумруды.

Я улыбнулась. Глаза щипало, хотя я знала, что не пролью ни единой слезинки. Я потянулась к светлой энергии Каэли и, почувствовав её, изо всех сил постаралась передать ей сообщение: «Видишь? Я была права. Ты хорошая. Ты вся состоишь из прекрасного».

Каэли — наследница доброй и щедрой богини.

Я же наследница бога, пришедшего всё уничтожить.

— Скажи мне, как я могу спасти Каэли? Где найти Морриган? Какие у неё слабости? Как…