Эпоха королей (ЛП) - Нира Страусс

Напротив меня Мэддокс рубил дрова из трёхметрового ствола и раздражающе улыбался.

— Мы готовимся к Бельтайну, — сказала одна из женщин, представившаяся как Секвана. На вид ей могло быть от девяноста до ста пятидесяти лет. Её волосы были похожи на красные водоросли, даже казались скользкими на ощупь.

Я напрягла мозги, вспоминая, что я знаю о Бельтайне. Когда-то, при правлении Триады, было четыре священных праздника: Самайн, Имболк, Бельтайн и Лугнасад. Все они были запрещены после войны; одно упоминание о них каралось смертной казнью. Молва гласила, что Бельтайн Теутус запретил в первую очередь, как будто что-то в этой дате вызывало у него особую ненависть. Я задумалась, есть ли в библиотеке замка Сутарлан книги на эту тему.

— Вы празднуете начало выпаса скота? — предположила я. Если я правильно помнила, это было где-то между весной и летом. То есть впереди ещё два месяца, так что они начали подготовку довольно рано.

Обе мерроу рассмеялись, и я почувствовала, как по моему телу пробежала волна приятных мурашек. Их голоса, даже немного охрипшие от возраста, звучали так мелодично, что слушать их было одно удовольствие.

— Мы чествуем огонь, свет и размножение, — сказала Секвана, откидывая волосы через плечо и случайно окропляя меня каплями воды (по крайней мере, я надеялась, что это просто вода). Я заметила, что у неё нет ушей, а лишь гладкие отверстия.

— Вы имеете в виду сезон размножения животных?

Новый взрыв смеха.

— Я говорю о желаниях и страстях, которые есть в каждом из нас. — Пока я пыталась осмыслить её слова, коза таки оторвала кусок моего платья. — Мы благодарим природу за все её дары, за плоды и изобилие. Когда эта долина ещё не была проклята безумным богом, здесь разводили самый большой костёр, сидхи и люди со всего королевства приходили вместе прославлять жизнь.

Её подруга, Цето, вздохнула так печально, что маленький плавник, тянущийся по её черепу ото лба до затылка, приподнялся, раскрываясь.

— Я всё ещё помню, как мы обменивали речные жемчужины на яблоки. А теперь всё стало сводиться к этим отвратительным деньгам, грязному и мерзкому золоту.

Изумлённая, я оглядела Цето с ног до головы.

— Вы это помните? Вы тогда жили?

— Я была всего лишь мальком, но я не забыла те времена.

Секвана наклонилась ко мне.

— Она не помнит, где оставила своё нижнее бельё, но прекрасно помнит события пятисотлетней давности.

Я едва обратила внимание на слова Секваны, меня зацепило сказанное её подругой.

— Что такое яблоки?

Они снова рассмеялись, и я уже не была уверена, то ли они это делали по-доброму, то ли свысока, насмехаясь надо мной. Сердце нервно застучало, я невольно стала искать взгляд Мэддокса. Наши глаза встретились.

— Талтай!

Мальчик из постоялого двора бежал к нам с такой скоростью, что, завернув за угол, едва не упал, поскользнувшись. Мэддокс схватил его за плечи, чтобы тот не врезался в его ноги. Мальчик прошептал что-то ему на ухо, и на лице Мэддокса заиграла лёгкая улыбка.

— Ты молодец. Теперь можешь идти домой.

Мальчик фыркнул, как будто идея пойти домой была совершенно абсурдной, и снова убежал.

— До свидания, Цето! До свидания, Секвана! До свидания, sha'ha Мэддокса!

Дракон тихо выругался, мерроу же замерли с лентами в руках и уставились на меня. Их глаза без белков, были, мягко говоря, встревожены.

— Ну надо же, — произнесла Секвана.

— И я о том же. Ну надо же, — добавила Цето.

Не успела я и рта открыть, как Мэддокс встал рядом со мной.

— Пойдём, sliseag. Нам пора.

— Sliseag? — Секвана казалась потрясённой. — О чешуя королевы… Ну ты даёшь, парень!

Дракон чуть ли не выдернул стул из-под меня, чтобы я поскорее встала. Я передала ленты Секване, немного переживая, что моя работа была ужасной и ни на что не годилась.

— Вы знаете, что это значит? — прошептала я, не торопясь выпрямляться.

Мэддокс нетерпеливо махнул.

— Аланна.

Мерроу переглянулись и улыбнулись друг другу. Их улыбки, хоть и не выдавали ничего конкретного, заставили меня почувствовать себя маленькой девочкой, заходящей в комнату, где взрослые внезапно замолкают.

Секвана протянула мне руку с острыми ногтями и перепончатыми пальцами.

— Возвращайся на Бельтайн. У меня внук женится, надо как-то затмить воспоминания о войне.

Я приняла её руку после секундного колебания. Задержала дыхание, но вскоре поняла, что тьма не показала (или не захотела показывать) ничего страшного в этой пожилой женщине.

— Я постараюсь.

— Ты обязательно должна прийти. — Она притянула меня к себе и прошептала на ухо; её журчащий голос напомнил звук воды, ударяющейся о небольшие камни в реке. — Тогда мы расскажем тебе всё, что тебе будет интересно узнать.

Я едва поспевала за быстрыми шагами Мэддокса, направившегося в другую сторону деревни, туда, где находилась таверна матери Хигеля. С наступлением темноты у дверей повесили фонарики. Туман стелился по земле, обвивая наши ноги и расползаясь клочьями, когда мы проходили сквозь него. В воздухе витал сладковатый запах.

Я хмуро смотрела на затылок дракона. Не знай я наверняка, что он пришёл в На-Сиог только вместе со мной, то подумала бы, что он успел распространить всевозможные слухи и уговорил всех разыграть меня. Мне не нравилось, что все здесь знают что-то, чего не знаю я.

И ещё больше мне не нравилось то, что я даже спросить никого не могу, потому что это привело бы только к нежелательным разговорам и ситуациям.

Музыка, свет и голоса доносились из таверны «Бестолковая рыба». Мелодия была печальной, наводившей тоску. За этот день я насчитала около тысячи сидхов, живущих в На-Сиог. Мало для такого обширного региона, как Гиберния, но гораздо больше, чем я могла себе представить вначале. Их много, очень много, их можно встретить по всему королевству. Они скрываются изо дня в день, живя в страхе быть раскрытыми.

По мере того как мы приближались к таверне, голоса становились громче, смешиваясь с криками и некоторыми весьма красочными ругательствами. Мэддокс остановился на полпути и поднял голову к тёплому свету, льющемуся из окон и освещающему землю и сухую траву. В следующую секунду оттуда вылетел табурет, причём прямо на меня.

Дракон схватил меня за руку и притянул к себе; я уткнулась носом в его грудь. Табурет разлетелся на куски о каменную стену позади нас.

— Ай! — нарочно вскрикнула я.

Я надавила руками на его живот, пытаясь оттолкнуться, но не получилось. Мэддокс крепко держал меня за талию. На случай если он с первого раза не уловил намёк, я толкнулась сильнее. Он сжал меня ещё крепче.

Стиснув челюсти и напомнив себе, что не стоит втыкать ему яйца в глотку, ведь он мне ещё пригодится, я откинула голову назад, чтобы взглянуть на него. И на мгновение, совсем на краткий миг, я готова была поклясться, что его глаза вновь обрели янтарный блеск.

Я приоткрыла губы, но стоило мне моргнуть, блеск исчез.

— Почему ты всегда так пахнешь? — прорычал дракон. Он казался раздражённым, и в его голосе слышалась двойственность, которая насторожила меня.

Когда он так говорил, он, казалось, не был самим собой. Этот Мэддокс, не знающий, что такое личное пространство, явно отличался от того Мэддокса, который спал рядом со мной в дольмене, уважая мои границы.

— Отпусти меня, Мэддокс.

Он наклонил голову набок. Серёжка качнулась.

— Ты впервые назвала меня по имени.

— Поздравляю. Отпусти меня, если не хочешь, чтобы первый раз стал заодно и последним.

Его взгляд, серьёзный и сосредоточенный, остановился на моих губах.

— Интересно, стоит ли мне воспринимать твои угрозы всерьёз. Я задаюсь этим вопросом с тех пор, как ты напала на меня в лесу Робабо. Кстати, это было больно.

Я старательно изображала скучающий вид, никак не обращая внимания на то, что его большой палец скользил по моей талии вверх и вниз. И от этой случайной ласки мои здравые мысли постоянно уплывали.