Графъ - Аля Пачиновна
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Никому сейчас ее откровения не нужны. Только чистый экстаз. К которому девчонка стремительно неслась кометой, цепляя на свой шлейф все живое. Она стала твёрдая и влажная от крупной дрожи, которая волнами накрывала ее, оглушая. На команды она не реагировала, чем разжигала тягу усилить давление.
- Лера, расслабься! - выцедил.
Новая волна.
- Не могу…
- А что можешь? Елозить по мне? Хочешь, чтобы я вошёл?
Движения стали резче, амплитуда короче. Она была близко. Глеб тоже к этому моменту был почти готов и даже привлёк в воображение Шалтая, дабы не брызнуть стихийно от ласк, которые доселе казались искушённому Графу довольно примитивными, чтобы кончить. Сработало.
- Ненавижу тебя… - сдалась.
- Это пройдёт… - успокоил.
Давай!
Девочка ещё раз скользнула резко вперёд, как по трамплину, вытянулась в струну, захрипела и крикнула, как от болезненного падения. Откинулась сначала назад, повиснув на его руках, потом рухнула Глебу на грудь, выстанывая остатки ядерной энергии ему в шею и постепенно обмякла.
- Вот это да! - Он ее кайф прочувствовал, как свой. Едва не снесло напалмом. Ее всхлипы и содрогания, лёгкое трепыхание в области сердца, будто птица в клетке пытается улететь - всё говорило, что за доспехами железной Леры скрывается покорная чувствам молодая женщина.
И как теперь уйти без того, зачем приходил?
Глава 26
Глава 26
Нужно было немедленно выбирать: продолжать или завязывать, поскольку расстояние между вариантами становилось критическим. Ещё пара секунд и… Глеб вспомнил, что собирался сегодня быть мразью, подонком, как там она его называла? Больным богатым ублюдком с манией величия, упырём? На правах всех этих отморозков он пришёл получить свою дозу удовольствия. И он ее получит. А задаваться вопросами морали уже как четверть века неактуально и Шалтай пусть идёт в задницу со своими понятиями.
«Благодари, девочка, всех своих предков, что родили тебя на десять-пятнадцать лет позже. Они сделали тебе щедрый подарок, иначе не церемонился бы с тобой так долго. Попадись ты в те самые безбашенные времена, сразу бы показал, как замечательно таранит Граф глотки юным барышням».
- Давай-ка, Лерочка, ты теперь отсосешь мне, - придерживая ее за скулы, выжал с напором в губы.
Конечно, ожидать от девчонки оральной прыти было самонадеянно даже для его сиятельства. А потому, Глеб терпеливо, насколько это было возможно в данных интимных условиях, ждал и готовился загасить любые ее попытки спрыгнуть. Предусмотрительно сжал узел ее волос в кулаке и чуть потянул, мягко побуждая к определенным действиям. Пока мягко. Тем не менее, девчонка тормознула напротив его лица. Подняла ресницы и посмотрела бездонными синими омутами.
Она не сопротивлялась, нет. Но и отрабатывать свои косяки розовым ртом не спешила. Заторможено моргая, хватала им воздух и облизывала губы. Скорее всего от жажды, но Глебу хотелось думать, что от похоти. Самого вело так, что едва не шипел, сдерживая напор в пульсирующем члене.
- Не бойся, - шепотом, будто его кто мог услышать, сказал Глеб, - я долго тебя мучить не буду. Я долго и не смогу, - обхватил рукой хозяйство, придушил в кулаке чувствительную головку, выдохнул весь воздух из лёгких. Когда откатило, набрал кислорода и продолжил, - ты вторую неделю передо мной жопой крутишь. Думаешь, я железный? Тем более, я тебе должен один выстрел в голову.
Потребность натянуть эти губы на зажатый в кулаке буй выходила за рамки, установленные законом. Теперь, даже если она вдруг взбрыкнёт и вздумает возникать, нет никакой гарантии, что Глеб сможет отступить и воздержится от крайних мер. Для таких сценариев в уголовном кодексе отдельная статья. Да и Глеб никогда не опускался до такого. Но сейчас…
- Лера, ртом! - рыкнул он, раскатывая звонкие согласные. - Обхвати ртом!
Выпустил дуло из скользкой ладони и сильнее натягивая пучок на ее голове, потянул вниз, склоняя к неизбежному.
Лера покорно выдохнула горячим паром в болт и снова застыла, громко сглотнув. Глеб стиснул зубы, потому что звук этот попал куда надо, тронул нужную струну и поддал жару. Ничего лучше этого он в своей жизни не слышал.
- Твою мать, Лерочка! - сдерживая в зубах внезапно возникшую мучительную нежность, Глеб дёрнул бёдрами и мазнул каплей смазки по губам девчонки. - Открой рот, он не кусается...
Ссуука… Как же хорошо ему скоро будет!
Как по щелчку створки разошлись и обхватили ласковым пламенем. Несмело лизнула самый пик, будто пробуя на вкус новое мороженое, спрятала язык, снова сглотнула и посмотрела на Глеба. То ли инструкций ждала, то ли проверяла, нравится ли ему. В любом случае его штырило происходящее. Пробуждало в нем давно забытые чувства.
Ее робкие попытки были не более, чем приятны, но крышу сносило именно от того, как она это делала. Словно хотела доставить ему удовольствие. Она даже осмелилась заглотить, как могла, до середины, от чего плети кайфа прошили длинными вспышками позвоночник. Потом она попробовала прогулять свой язык вдоль ствола, наклонила голову, открывая Глебу свою гибкую длинную шею, ушко, линию подбородка. Красиво, аж яйца сводит!
- Шире рот, девочка, - приказал, вспомнив, что впервые сегодня без маски. Такой, какой он есть, и каким должен быть мужчина.
Судорожно вздохнув, она вернулась к заглоту. Уже смелее, пару раз даже задела зубами и, осознав это, затормозила, подняла глаза…
Твою мать! Лерочка! Забей на зубы, соси, девочка!
Он стал гладить ее по голове, слегка подталкивая, но она смахнула его ладонь, мол, не мешай. До неё только дошло, куда нужно деть язык, чтобы глотать глубже, и похоже девочка вошла во вкус. Звуки, которые она при этом издавала, рассыпались от паха по бёдрам и животу стайками ледяных искр наслаждения.
Твою мать! Он вцепился одной рукой в подлокотник, в другой сжимая русую косу, крепко, как если бы падал, смирившись с притяжением. Лера догадалась обхватить член у основания, чтобы его не прижимало напором к животу, стала помогать себе ладошкой, поджимая губы и подворачивая их, чтобы не поцарапать снова.
Голова потяжела на тонну, он не мог держать ее дольше
