Кластер Верда: Первое правило крови - Алексей Калугин

И Валтор вдруг понял, что машина стоит на месте.

Причем не просто стоит, а замерла в движении. Как ветки кустов, которые должны были проноситься мимо, как листья на деревьях, которые трепал ветер.

Все, абсолютно все было неподвижно.

Секунду спустя Валтор понял, что он ничего не слышит.

Вообще ничего.

Ни единого звука.

Как будто в уши ему натолкали ваты, в потом еще обмотали голову плотным полотенцем.

Валтор попытался надавить ногой на педаль тормоза.

Но нога отказывалась повиноваться.

Так же, как и руки, намертво вцепившиеся в рулевое колесо.

Валтору сделалось не по себе.

Он попытался повернуть голову, чтобы взглянуть на Федора, но у него и это не получилось.

Он чувствовал свое тело, но не мог управлять им.

Это было похоже на безумие.

В пору был заорать, но горло рамона было не в состоянии издать ни звука.

Да, и странно было бы, если бы оказалось, что он один может говорить в этом безмолвном мире.

Старательно скосив взгляд, Валтор смог-таки увидеть Федора.

Абориген сидел в совершенно нелепой позе, повернувшись к нему вполоборота, дурашливо разинув рот, вытаращив глаза и вскинув руки вверх.

«Какого черта он пытался выхватить у меня руль?» – подумал Валтор.

Его заинтересовал именно этот вопрос, потому что все и началось с того, что Федор попытался вырвать руль из его рук. Он еще крикнул «Осторожно!», а потом еще что-то.

Валтор вновь попытался пошевелить руками, ногами. Попробовал моргнуть.

Тело ему не подчинялось.

Ощущение было довольно странным. Он не мог даже бровью повести, но при этом вроде бы не испытывал никаких неудобств. Вот если бы ему нужно было в туалет… Так, ладно, об этом лучше не думать.

Валтор посидел какое-то время, ничего не делая. Да и что можно было сделать в его положении?

Он сосчитал до тысячи.

Потом – до трех тысяч.

Становилось мучительно скучно.

Валтор не знал, чем себя занять.

Он снова скосил взгляд на сидящего с разинутым ртом Федора.

Интересно, о чем он сейчас думает? Наверно, переживает из-за того, что так не вовремя раскрыл рот. И мечтает лишь о том, чтобы туда не залетела муха. Впрочем, мухи, если они и имелись поблизости, тоже, должно быть, замерли на лету. В пронзительной тишине, накрывшей квад, словно колпак, их нудный зудеж был бы отчетливо слышен.

Валтор прислушался. Так, на всякий случай. И, разумеется, ничего не услышал.

Поскольку думать о чем-то определенном в подобной ситуации Валтор не мог, в голове у него крутились странные, разрозненные обрывки самых разных мыслей. Они то сплетались, то завязывались узлами. То сматывались в клубок. То вдруг превращались в некое подобие разноцветных змеек и быстро, юрко расползались в разные стороны. Но на их месте тут же появлялись новые и тут же начинали свои причудливые игры.

Самым обидным было то, что невозможно было даже глаза закрыть и притвориться, что ты спишь. Валтор почему-то был уверен, что с закрытыми глазами ему было бы гораздо легче коротать время.

Он попытался считать овец, как советуют делать, когда мучает бессонница. Но все его овцы разбегались в разные стороны.

Он начал было перебирать в памяти события, предшествующие его поездке в Усопье. Но от этого на душе сделалось невыносимо грязно и мерзко. Валтор не выносил ситуации, когда его ставили в безвыходное положение. А Дунгаев именно так и поступил. У Валтора не было даже времени, чтобы обдумать все как следует и решить, как лучше поступить. Его поставили перед фактом и не оставили выбора. Что ж, Дунгаев глубоко заблуждался, если думал, что Валтор все вот так просто и оставит. Сделает дело и забудет обо всем, что произошло. О, нет! Валтор знал, что так или иначе поквитается с Дунгаевым. Хотя, когда он выезжал из Кластера Верда, никакого определенного плана у него еще не было. Теперь же у него на руках имелись сразу два сильных козыря: он знал, что находится в капсуле, которую Дунгаев отправил в Кластер Джерба, и на заднем сиденье его квада сидел андроид, который утверждал, что знает, кто на самом деле убил ту девчонку Милу, в смерти которой Дунгаев обвинил рамона. С такими картами уже можно был играть. Но сначала он доберется до Кластера Джерба и выяснит, что же затеял Дунгаев? Хотя уже сейчас он готов был поспорить, что это была какая-то пакость. На иное Дунгаев просто не был способен.

Да, но для начала было бы неплохо хотя бы просто сдвинуться с места.

Черт возьми! Что, в конце концов…

– … Фунги!

Машина рванула вперед.

Встречный ветер хлестнул по лицу.

Шелест, шум, рев, свист, рык – звуки обрушились, подобно суперграду, вызванному Калхуном.

Валтор вдавил в пол педаль тормоза.

Федор едва не ударился головой о лобовое стекло.

– Что это было? – повернулся к аборигену рамон.

– Темпофунги, – ответил тот. – Временны́е грибы. Еще их называют темпофагами – пожирателями времени.

Валтор бросил взгляд на Иону.

Андроид пожал плечами, давая понять, что эти слова ему тоже ничего не говорят.

– Так, и что это значит?

– Я же говорю, темпофунги! – Федор протянул к Валтору ладони. – Я пытался тебя предупредить!

– Это что, тоже результаты каких-то ваших экспериментов?

– По всей видимости, да, – осторожно кивнул Федор. – Правда, нам не удалось найти никакой документации по ним. Так что не исключено, что это какой-то побочный продукт, попавший во внешнюю среду с мусором… Или еще как… После Исхода здесь творилось черт знает что!

Валтор посмотрел назад.

– Вон он! – Федор указал на большое белое пятно, размазанное покрышками колес квада.

– Ну, и кто он такой?

– Мы их называем временными грибами, или темпофунгами. Потому что внешне они похожи на большие грибы-дождевики. Видел, наверное?

– Нет, – качнул головой Валтор.

– Ну, не важно, – успокоил его Федор. – Сколько было времени в тот момент, когда мы наехали на него?

– Я не смотрел на часы.

– Четыре двенадцать, – сказал Иона.

– А сейчас?

Валтор посмотрел на часы.

– Пять двадцать две.

Федор улыбнулся и, как фокусник, развел руками.

– То есть ты хочешь сказать, что этот гриб… – Валтор снова посмотрел назад.

А что, собственно, этот гриб?

Прей и сам не знал, что хотел спросить.

– Этот гриб – темпофаг, – ответил на незаданный вопрос Федор. – Он пожирает время. Нам еще повезло, что темпофунг, на который мы наехали, еще незрелый. Иначе бы он мог продержать нас несколько часов. А то и сутки.

– Как он это делает?

– Неизвестно. Темпофунги невозможно изучать. В ответ на любое внешнее воздействие они останавливают время вокруг себя. Возможно, это защитная реакция. Как яд у бледной поганки.

– Какая ж это защита, – криво усмехнулся Валтор. – Мы же его все равно раздавили.

– Ну, да, – кивнул Федор. – Раздавили. Только в следующий раз ты объедешь темпофунга стороной. Чтобы не потерять несколько часов.

Валтор щелкнул ногтем по полям акубры.

– Резонно! Я и за этот час чуть с ума не сошел.

– Да, ощущение не из приятных, – согласился Федор.

– А ты как? – посмотрел на Иону Валтор.

– Я читал стихи, – ответил андроид. – В мою базу данных загружена обширная библиотека.

– Везет же некоторым.

Валтор надавил на педаль газа, и квад покатил дальше, подминая широкими протекторами высокую зеленую траву.

Ах, как же приятно было слышать, как пел мотор и шуршала трава, ложащаяся под колеса!

– Так что там насчет пузырей земли? – напомнил Федору Валтор.

– Установка Лукориных работает. С ее помощью можно создавать узлы неопределенности, которые порождают пузыри земли. Как я уже говорил, это образное выражение, придуманное Юргеном Лукориным. Оно позаимствовано из пьесы Шекспира «Макбет». Вы, должно быть, с ней знакомы?

– Читал когда-то, – глядя неотрывно на дорогу впереди, ответил Валтор. – Очень давно.

– Земля рождает пузыри, как влага.Они – такие. Где они? Исчезли, —

нараспев процитировал Иона. —

Телесный облик в воздухе растаял,Как вздох в порыве ветра. Я жалею.

Да было ли все то, о чем мы судим?Иль мы поели бешеного корня,Связующего разум?

– Ну, да, примерно так, – кивнул Валтор. – А в чем тут смысл?

– Макбет и Банко в степи, в грозу увидели трех ведьм, хвастающихся друг перед другом своими мерзостями, – сказал Федор. – Когда же они исчезают, Банко уверяет Макбета, что это были всего лишь «пузыри земли». То есть нечто, не существующее постоянно, появляющееся и исчезающее. Пузыри, создаваемые машиной Лукориных, точно так же появляются и исчезают. Каждый из них – это возможный вариант развития того или иного события. Поэтому иначе их еще называют пузырями вероятности.

– Так мне больше нравится, – вставил Валтор.

– Почему? – спросил сзади Иона.

– Так понятнее. А то пузыри земли – фигня какая-то!

– Зато поэтично.