Умершие в мире живых. Европейские исследования - Коллектив авторов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Изложенное свидетельствует о все расширяющемся спектре коммуникативных практик живых с мертвыми, которые уже не вписываются в рамки традиционных религиозных, а приобретают все более и более светский характер.
«Пустые формы» в коммеморативных практиках
Отметим также еще одну тенденцию, которую мы обозначили как возникновение в мемориальных практиках «пустых форм» (Морозов 2019а; Морозов, Шрайнер 2019). Хороший пример этого явления – памятник Орландо ди Лассо, расположенный на площади Променадеплатц в центре Мюнхена. Памятник знаменитому композитору был изготовлен и установлен в середине XIX в. До 2009 г. он особо не выделялся среди других монументов, стоящих на этой площади. Когда умер легендарный певец Майкл Джексон, его фанаты устроили из постамента памятника Орландо ди Лассо своеобразный мемориал. Со всех сторон постамент обклеен фотографиями Майкла Джексона, увешан воздушными шарами. Поклонники певца следят за тем, чтобы у подножия памятника все время лежали живые цветы и горели свечи (Мемориал Майкла Джексона 2019). Памятник Орландо ди Лассо был выбран для создания этого маленького мемориала потому, что во время гастролей в Мюнхене Майкл Джексон жил в отеле «Bayerischer Hof 5*», расположенном напротив площади Променадеплатц. Фактически памятник некогда прославленного во всей Европе и обласканного баварскими монархами композитора оказался «погребен» под напластованиями современной поп-культуры, превратившись в «пустую форму». Сейчас любой проходящий мимо человек охотно упомянет имя Майкла Джексона, но даже местные жители не всегда вспомнят, кто такой Орландо ди Лассо. Это тот случай, когда «на месте некогда исправно работающего механизма оказывается один кожух, внешняя оболочка, пустая форма» (Гречко 2010: 54).
О существовании «пустой формы» можно говорить в том случае, когда сообщество (коллективный или конкретный адресат) не воспринимает уже существующее или существовавшее ранее, а также возникающее на его глазах новое культурное явление как нечто осмысленное, наделенное определенным значением для данного социума, а потому предпочитает считать его «бессмысленным» или начинает приписывать ему значения, которые могли бы сделать это явление функциональным, пригодным для употребления. Это значит, что «пустая форма» – это вовсе не «не имеющая смысла форма», а скорее «форма, лишенная значения» вследствие непонимания, «бесполезности», нефункциональности. Можно также сказать, что «пустая форма» не имеет значения, но наделена смыслом. Состояние «пустой формы» в большинстве случаев является временным. Оно маркирует переход конкретного явления в новый формат своего существования.
Этот переход может иметь несколько стадий. Норберт Фишер, исследовавший захоронения и памятные знаки на месте жертв кораблекрушений в Северной Германии (Fischer 2007), выделяет три этапа их эволюции: 1) этап «поэтапного благочестия» (смерть других: создание мемориалов для безымянных пляжных трупов); 2) этап «постановочной идентичности» (собственная смерть: морские мемориалы как выражение региональной самоидентификации); 3) этап «постановочного мифа»: морская смерть как зрелище (туристический маркетинг «ужасов моря»). Практики такого рода не предполагают мотиваций, характерных для посещения могил родственников, и имеют иные эмоциональные и идеологические основания. Мотивом может послужить желание проявить солидарность с референтным сообществом или почувствовать эмоциональную сопричастность к нему. В других случаях это может быть мотивация, характерная для искателей приключений, в данном случае – лично побывать на месте массовой трагедии, чтобы «увидеть все своими глазами». На этом строится бизнес-стратегия «темного туризма» (dark tourism), в котором места захоронений используются как достопримечательности.
В Марктобердорфере (Marktoberdorfer), недалеко от одной из самых посещаемых туристами части баварского Алльгоя (Allgäu), нами было обнаружено Чумное кладбище (Pestfriedhof), датированное приблизительно 1349 г. (см. илл. 23). Алльгой является популярным во всем мире туристическим направлением в Южной Баварии, в основном из-за замка Нойшванштайн (Schloss Neuschwanstein), построенного баварским королем Людвигом II недалеко от г. Фюссен, и замка Хоэншвангау в Юго-Западной Баварии. Внутренних туристов привлекают в Алльгое красота ландшафта, натуральные продукты, возможность покататься на лыжах зимой, а летом – велосипедный спорт и пешеходные туры, популярные среди европейцев.
Табличка на воротах кладбища рассказывает о том, что Чумное кладбище в Марктобердорфере, возможно, было основано еще в 1349 г., но, безусловно, уже существовало во время Великой чумы в 1634 г. Около 400 из примерно 1200 жителей погибли и были похоронены здесь, далеко за пределами населенного пункта, чтобы минимизировать риск заражения. Первоначально на этом кладбище был установлен только один центральный крест. В 1913 г. была построена кладбищенская стена. Остальные кресты, которые местная ассоциация краеведов перенесла сюда с близлежащих кладбищ, являются бывшими могильными крестами XIX в. (ПМ1 Морозова И. А. и Шрайнер А. А.: Марктобердорфер).
Посетители кладбища могут ознакомиться с информацией, озаглавленной «История чумного периода в Обердорфе. Чума – черная смерть», рассказывающей об эпидемиях чумы:
Чума прокатилась по Европе впервые в 954 г. 1025, 1221, 1226, 1247, 1269, 1349 и 1634 гг. также называют годами чумы. Впервые чума обрушилась на Германию в полную силу в 1349 г. Начавшись в Китае, через Индию и Аравию она достигла нашего дома в Алльгое примерно через четыре года (Там же).
В исторической справке подробно рассказывается о том, насколько заразной была болезнь, как она распространялась; о том, что она почти всегда была смертельной, уносила целые семьи, а медицине в то время не удавалось пресечь ее распространение. Далее достаточно подробно рассказывается о том, как происходил процесс захоронения во время эпидемий:
Трупы сжигали без церемоний. Никто не хотел заботиться о больных и хоронить мертвых. Община поручила все хлопоты могильщику и его помощнику, перед которыми стояла задача обеспечивать зараженных людей едой и питьем, а также кустами можжевельника, с помощью которых осуществлялась дезинфекция жилища. Продукты, вода и можжевельник два раза в день оставляли на пороге дома заболевшей семьи. В случае смерти родственникам не разрешалось покидать дом в течение четырех недель. Могильщик должен был жить вдали от города и избегать любых контактов с жителями. Первоначально мертвых хоронили на общем кладбище в открытых сундуках, покрытых тканью, позже – только зашитыми в мешок. С ростом смертности было создано чумное кладбище. Могилы были вырыты на глубине 6 футов, и с увеличением смертности глубина могил увеличилась до 9 футов. За свою работу могильщик получал 1 гульден и 1 бутылку вина за взрослого, 3 монеты – за ребенка (ПМ1 Морозова И. А. и Шрайнер А. А.: Марктобердорфер).
К 1637 г. болезнь унесла треть населения (400 из 1200 душ) Алльгоя. Дома были пусты, поля не засеяны, не было рук для работы, не было скота, не было денег, чтобы начать все сначала. В 1650 г. в Обердорфе насчитывалось около 630 опустевших домов. Они привлекли переселенцев, особенно тирольцев, с тех
