Стеклянный город - Мария Сергеевна Руднева

— Да, конечно, — улыбнулся Таласс.

Хью приподнялся на кресле и, протянув руку, вытащил наугад пухлый томик с ближайшей к нему полки. Пролистнув несколько страниц, он с удивлением осознал, что ему понятно все, что написано — это был какой-то приключенческий роман — но при этом он не способен понять, на каком языке пишет автор…

— Интересно? — с улыбкой спросил Таласс. — Помню это, помню… Красивая сказка.

— А можно взять почитать? — спросил Хью.

Таласс покачал головой.

— Не стоит. Брукс не любит, когда ее книги покидают лавку. Разве что кто-то безвозвратно испортит их чаем.

Хью поставил роман на полку и достал другой — в нем описывались приключения девочки в таинственном темном мире.

— Как интересно. И все романы — о приключениях. Я больше привык к скучным взрослым книгам про взрослых людей.

— Разве это весело?

— Вот и я говорю, что скучно!

Они посмеялись вместе, и Хью отметил, что Таласс ему очень нравится. Конечно, он все еще с опаской относился и к нему, и ко всему происходящему вокруг, но это не могло повлиять на личное отношение. К тому же Таласс был красив, обаятелен и мог кого угодно завлечь беседой — Хью не чувствовал рядом с ним ни усталости, ни скуки, ни раздражения. Что было странно: обычно любой разговор с кем угодно мгновенно его утомлял. Но с Талассом было легко и приятно общаться.

— Ты привык уже к нашему странному городу? — вдруг спросил Таласс, прервав разговор о скучных и веселых книгах.

Хью растерянно пожал плечами.

— Не уверен. Тут все такое… такое. Очень отличается от привычной жизни. Но определенно, выходные удались! Правда, как всегда, знаете — тянет туда, куда запрещают.

— И куда тебе запрещают?

— Да мне интересно, что в том черном доме? Почему Федуччио сказал, что его все сторонятся?

Таласс побледнел и провел рукой по волосам.

— Есть… вещи, которых лучше не знать, мастер Хью. Один дом и одна — не моя — тайна, не такая уж высокая цена за все сокровища Марблита…

Хью хмыкнул.

— И что же это за сокровища?

Таласс улыбнулся и перегнулся через стол, оперев на него обе руки.

— Сокровища — такие, что ты и представить себе не можешь, мастер Хью. Прикоснуться к истинной тайне может только достойный…

— И… вы считаете меня достойным? — Хью чувствовал себя польщенным.

— Конечно, считаю, — улыбнулся Таласс и взял Хью за руку.

Рука у него была горячей.

— Пойдем со мной. Я покажу тебе кое-что. Покажу настоящий Марблит.

Как Бритт оказалась снаружи дома Роуза, она не помнила. Она стояла на соседней улице, вжимаясь спиной в разноцветную стену, и тяжело дышала. Стеклянные глаза птиц — словно шарики, которыми расплачиваются за кофе — до сих пор стояли у нее перед глазами, как и их яростные, пронзительные крики. Это был настоящий кошмар. Неудивительно, что фонарщик так боялся черных птиц…

Вот, значит, почему местные жители обходят стороной черный дом.

Возможно, черные птицы представляют для них намного большую угрозу, чем для прибывшей издалека Бритт, но даже ей больше не хотелось туда возвращаться. Ее трясло от пережитого страха, ноги подкашивались, а сердце колотилось как бешеное. Изо рта шел пар, вокруг словно бы стало холоднее, и Бритт пошла вниз по улице, заставляя себя идти вперед, прочь, не зная толком куда, но подальше от страшного дома.

Сколько она блуждала по городу, она тоже толком не поняла, но течение ярких улочек в конце концов вынесло ее на Флауэр-сквер. Когда она постучала тяжелым дверным кольцом о входную дверь, она уже совсем изнывала от холода.

В доме Долл было тепло, и больше всего на свете Бритт хотела поесть горячей еды. Только бы оказалось, что она успела к ужину!

К большой удаче Бритт Долл оказалась дома. Когда Бритт вошла в зал, Долл стояла перед зеркалом и наносила макияж.

Бритт неслышно остановилась у входа — ей захотелось незаметно понаблюдать за ней. Ей нравилось смотреть, как люди прихорашиваются: ведь сразу можно сказать, какие части себя человек стремится выделить или подчеркнуть, а какие — скрыть. Для художника-портретиста очень важно уловить именно то, как заказчик хочет себя увидеть… Как бы не хотелось порой навязать свой взгляд.

Долл была из той породы людей, которые, обладая острыми выразительными чертами, не скупились в средствах, чтобы сделать их еще острее и выразительнее. Финальным штрихом она нанесла помаду — на сей раз изумрудно-зеленую, в тон длинному бархатному платью, а волосы собрала наверх — так небрежно, что создавалось впечатление, что она только что встала с кровати. Бритт знала цену таким уловкам.

— Бритт, дорогая, давно ты здесь? — улыбнулась Долл, и Бритт осталось только гадать, было ли ее присутствие незаметным хоть на миг.

— Я замерзла и пришла что-нибудь перекусить, — вздохнула Бритт. — А вы тут красоту наводили — засмотрелась.

— Ишь ты… Просто так, или с целью смотрела?

Бритт потупилась.

— Долл, вы красивая! — вполне искренне проговорила она. — А можно я ваш портрет нарисую?

— О! — Изумрудные губы Долл восхищенно округлились. — Таких предложений мне еще не делали. Конечно, моя милая.

— А можно… прямо сейчас? Или вы очень торопитесь? Я быстро рисую! — уверила Бритт, направляясь к столу и на ходу доставая из рюкзака альбом.

— Совсем не тороплюсь. Вечер только начинается, — сказала Долл. — Хочешь, заодно поболтаем? Или это будет мешать работе?

— О нет, что вы! Мне интересно. Столько вопросов! Вот, например, почему нет ресторанов? Господин Таласс отвел нас в одно кафе, но там только напитки!

Долл улыбнулась — слегка покровительственно, как показалось Бритт — и повторила все то же самое, что девочке уже