Когда погаснут все огни - Анастасия Вайсбах

— Следят? — Хао Вэньянь уже почти привычно нахмурился.

— Следят за всеми, — Со Ливей покачал головой, — нет. Меня все больше и больше нагружают по службе и все чаще придираются, даже если все хорошо. Будто пытаются выставить дело так, что я не справляюсь с обязанностями. А с недавних пор еще и набиваются в приятели, пытаясь вывести на разговор по душам.

Последнее не было большой новостью. Сторонники Моу кружили рядом с людьми из свиты Шэнли подобно почуявшим поживу стервятникам. От Чжу Юйсана принц знал, что с ним пытались заводить разговоры о том, что юноше из Цзянли, не имеющему знатных родичей и покровителей в столице, может прийтись непросто и, быть может, многое в придворной жизни для него обременительно или непонятно. Даже наставнику Ли выражали восхищение написанными некогда трактатами и уверяли, что столь ученый муж не должен растрачивать себя на столь суетные придворные заботы. А сколько членов свиты не были с ним откровенны и прислушались к сладким речам?

— Вас пытались подкупить? — Хао Вэньянь смотрел пристально и строго.

— Нет. Пока нет, — Со Ливей все-таки не успел поймать табличку, и она со стуком упала на пол, вынудив наставника Ли недовольно поморщиться, — у них не так много того, что они могли бы предложить.

Эти слова не были красивой рисовкой. Со Ливей был богат, в свои молодые годы возглавлял род Со и никогда не встречал отказа у красавиц.

— А если вам предложат вашу жизнь? — негромко, без тени вызова спросил Чжу Юйсан.

Со Ливей ответил не сразу. Подняв табличку, он долго смотрел в лицо Чжу Юйсана. Потом перевел взгляд на принца.

— Не знаю. И не хотел бы узнать, каким был бы ответ.

Шэнли невесело усмехнулся. Что же, по крайней мере, Со Ливей ответил честно.

— Будем надеяться, что никому из нас не прилется такое узнавать, — голос Хао Вэньяня звучал преувеличенно бодро.

Шэнли подавил улыбку. Его молочный брат явно пытался как-то разбавить гнетущую тишину, что воцарилась после вопроса Чжу Юйсана и ответа Со Ливея.

— Раз уж нам посчастливилось собраться, вы, как сопровождавшие меня на помолвке и те, кто будет сопровождать на свадьбе, помогите советом. Мне опять нужно писать нареченной Юн Лифэн…

Принц сполна оценил отважный поступок Хао Вэньяня. Молочный брат был не в восторге от свадьбы, которую ему устроила матушка, и добровольно лишний раз о невесте и подготовке к женитьбе не заговаривал.

— А Письмовником вы воспользоваться не хотите, — в тон Хао Вэньяню подхватил Чжу Юйсан, глаза которого оставались тревожно серьезными, — быть может, тогда какие-либо приличествующие стихи?

* * *

С кузеном, молодым наследником вана Лицзе Янем Жунсинем, Шэнли никогда не был особенно близок. Двоюродный брат был на десять лет старше и всегда держался с крайней церемонностью. Даже за чашкой чая и чаркой вина он не забывал подчеркивать положение собеседника. Шэнли не раз говорил, что, вероятно, даже к лежащему в колыбели младенцу Янь Жунсин будет обращаться со всеми титулами и поклонами. Даже государь Чжэнши считал такую церемонность за пределами парадных покоев обременительной. Но наследник Лицзе иначе, кажется, попросту не мог.

Впрочем, сейчас было не до симпатий и антипатий, вызванных несходством их нрава. В них текла кровь рода Янь, и потому они были союзниками.

От одежд Яня Жунсиня шел ощутимый горьковатый запах дыма — при выходе из покоев больного государя Чжэнши посетителей окуривали священными травами, отгоняющими болезнь. Шэнли почувствовал, как сердце кольнула обида. Его так ни разу и не допустили к отцу… и к матери тоже.

— Сиятельная госпожа мать Вашего высочества выражала глубокое сердечное сожаление из-за того, что много дней не имела счастья видеть Ваше Высочество, — лицо Яня Жунсиня выглядело спокойным. Только у глаз что-то будто сжималось, — и потому поручила скромному родичу передать письмо Вашему высочеству.

От парчового футляра пахло тем же дымом священных трав, что и от одежд Яня Жунсиня. Шэнли с волнением открыл его.

От бумаг пахло не дымом, а материнскими духами. И немного — лекарственными снадобьями.

Вопреки словам Яня Жунсиня, писем было два. Почерк того, что выпало первым, Шэнли узнал сразу. Изящные четкие немного размашистые знаки вышли из-под кисти лично императора Чжэнши.

В своем послании отец был краток. Он сожалел о некстати сразившем его недуге и и о том, что не может лично увидеться с Шэнли. Заверял, что остался тверд в своих намерениях и потому в завещании будет начертано имя любимого и достойного сына. Извещал о том, что в скором времени в Кленовый Павильон придет приказ, согласно которому Шэнли будет отправлен в загородный дворец в Ююне, и просил запастись терпением и мудростью. Что этот приказ он отдает в надежде убрать своего возлюбленного сына подальше от дворца Гуанлина, что Моу легко могут превратить в ловушку.

Послание от матери было еще более кратким, но куда более теплым. Чжучжэн тревожилась за сына. Просила быть осторожным. Предупреждала, что здоровье государя куда хуже, чем об этом сообщают. И что она останется с ним до самого конца болезни — не важно, будет ли это выздоровление или же горький исход.

Шэнли ощутил странный холодок. Порой он тяготился опекой матери и ее амбициями. Но сейчас многое представало перед ним совершенно иначе. Шэнли не рвался к трону — однако сейчас это становилось вопросом жизни и смерти. Не удавшееся лишь благодаря искусству Чжу Юйсана покушение безжалостно обнажило тот факт, что Моу не оставят его в живых. Даже когда у Шэньгуна появится наследник. Даже если у Шэньгуна будет десяток детей, а сам Шэнли поклянется в храме предков, что не станет претендовать на Яшмовый Трон. Моу просто не желают рисковать. Им нужен лишь наследник от их крови.

Дворец в Ююне. Час на быстром коне от ворот столицы. Оставить мать в Гуанлине на милость Моу. Пока отец дышит, никто не осмелится ее тронуть открыто… но что они в бессильном гневе могут учинить, когда прозвучит воля государя, записанная в завещании? Успеет ли Шэнли вернуться к этому часу во дворец? И почему же отец так желает удалить его?

Янь Жунсин терпеливо ждал, когда царственный кузен оочнется от своих раздумий.

— Сиятельная госпожа матушка просила отнести ответное письмо?

— Нет. Сиятельной госпоже будет достаточно того, что почтительный родич на словах сообщит ей, что Ваше высочество пребывает в добром здравии и приняли ее письмо, преисполняясь сыновней почтительности.

Шэнли подавил желание хлестнуть кузена веером, чтобы тот хотя бы сейчас начал говорить как родич, а не как подданный. Но ни Хао