Супергрустная история настоящей любви - Гари Штейнгарт

Зубоскалка — Юни-сон:

Панда, я сейчас бегу в «Молода» на ваг. омолож., но что это за херня — «терпкое остроумие»? Проверила на «Тинах», а они выдают только «тертое строение». Это одно и то же? Не забывай, что нам говорила проф. Марго: опасайся парней, которые корчат из себя умных.

P. S. Я глянула на эту твою Эми Гринберг, и ей МОЖНО БЫ сбросить еще фунтов двадцать, хотя она старая, так что ей лишние очки.

P. P. S. Будешь сегодня смотреть «Американского транжиру»? Помнишь эту девку с биологии, у нее еще был герпесный ячмень на глазу, Келли Носарес? Так вот она там будет, у нее, говорят, заоблачный Кредит, потому что ВСЕ ТРОЕ ее братьев — ссудобомбисты. Если она выиграет, я кого-нибудь придушу, честное слово.

P. P. P. S. Если у вас опасно, может, тебе НУЖНО переехать в Калифорнию. Я вижу бедных в палатках на разделительных полосах, но все-таки здесь не такой ужас. Правда, у отца плохо идут дела, хотя, казалось бы, экономический спад не отражается на туалетных вантузах, но я застала маму в ванной, она сидела на полу и плакала, а вокруг валялись «Дайджесты гольфа» двадцатилетней давности. Господи боже. Может, мне из дома уехать, а? Но ведь я им, наверное, как раз сейчас и нужна, а братец мой вряд ли что сделает. Поддерживать семью — это всегда на девочках. Мы какие-то жатвенные ангсты.

Выпорю тебя попозже, Пандагатор.

АрмияАзиза-Инфо — Юни-сон:

Привет, Юнис. Это Дэвид. Слушай, через два дня Четвертое июля, и Кэмерон из «Боевого духа, соцобеспечения и отдыха» говорит, что нам надо 120 единиц хотдогов «Еврейский Национальный» и еще 120 булочек для хотдогов, 90 банок рутбира (любой бренд), 50 единиц «ПослеКуса Оригинального» от комаров и 20 единиц клинических продуктов по уходу за кожей для мужчин «М-Протект», степень защиты 21. Можешь принести срочно?

Думал про наш разговор отн-но родителей и братьев-сестер. Вот что я понял, когда был еще зеленым и учился в Юте и потом, в Гвардии, в венесуэльских болотах, пока с однополчанами жрал жареную капибару и торчал под огнем из Боливара 24/7: в любой системе отношений мы всегда армия. Ты армия, и твой отец армия, и вы любите друг друга, но чтобы стать отцом и дочерью, вам надо идти на войну.

НАГЛЯДНЫЙ УРОК: Мой отец умер примерно в 80 км от Карачи. Он был пулеметчик, а это вообще крутейшие ублюдки. Но в последнем сообщении, которое я получил перед тем, как он угодил в засаду, он говорил, по сути: Дэвид, ты мечтатель, ты меня позоришь, ты никогда не возьмешь себя в руки, я до конца дней своих буду бороться со всем, во что ты веришь, но при этом я никогда никого не буду любить больше, чем тебя, поэтому если со мной что случится, продолжай движение.

По-моему, вот тут наша страна и дала маху. Мы боялись друг с другом воевать, ну и отсюда эта двухпартийная фигня и этот ДВА. Перестав отчетливо сознавать, до чего на самом деле друг друга ненавидим, мы отказались от ответственности за наше общее будущее. Я думаю, когда пыль осядет, а двухпартийны канут в историю, мы вот так и будем жить: несогласными друг с другом мелкими группами. Не знаю, как это будет называться — политические партии, военсоветы, города-государства, — но будет так, и на сей раз мы не лопухнемся. Повторится 1776 год. Америка, акт второй. Ладно, Юнис, уже ночь, я отключаюсь. Не забудь продукты на Четвертое.

Твой,

Дэвид

Крестовый поход грешников

Из дневников Ленни Абрамова

7 июля

Дорогой дневничок!

Не выношу Четвертое июля. Ранний средний возраст лета. Все еще живое и брыкается, но уже заворочался неизбежный упадок и приближается осень. Мелкие кустики и жалкая поросль, обожженные жарой, напоминают неудачно осветленные прически. Жара достигает ослепительного пика, однако лето обманывает себя, сжигает себя, точно гений-алкоголик. И задумываешься — на что я потратил июнь? Самые бедные — обитатели «Домов Владека» возле моего кооператива — явно принимают лето на его условиях: стонут, потеют, пьют паршивый лагер, занимаются любовью, а поблизости бегом или на горных великах выписывают круги их коренастые дети. Однако более честолюбивые нью-йоркцы, даже я, потихоньку всасывают лето через трубочку. Мы знаем, что лето — апогей бытия. Мы по большей части не верим в Бога или перспективу загробного возрождения, сознаем, что в жизни нам выпадает что-то около восьмидесяти летних сезонов, и каждый должен быть лучше предыдущего, и в каждом должна быть поездка в арт-галерею Бард-колледжа, якобы ненапряжная игра в бадминтон в вермонтском коттедже какого-нибудь невежи и прохладное, мокрое, чуточку опасное сплавление на каяках вниз по неумолимой реке. Иначе как понять, что ты прожил свое лето наилучшим образом? А вдруг ты пропустил затаившийся в тенечке ошметок нирваны?

Честно сказать, сейчас, зная, что бессмертие стало еще недостижимее (239 000 списаны со счета, осталось только 1 615 000 юаней, по последним данным), я бы предпочел зиму, когда все вокруг мертво, ничто не набухает почками, а бессчастным приверженцам реальности открывается холодная и черная правда вечности. Но больше всего я ненавижу нынешнее лето, от которого в парке уже осталась сотня трупов.

«Нестабильная, практически неуправляемая страна, которая представляет опасность для международной системы корпоративного управления и биржевых механизмов» — вот как охарактеризовал нас центральный банкир Ли, благополучно приземлившись в Пекине. Нас унизили перед всем миром. Фейерверки Четвертого июля отменены. Парад и коронование победителя «Американского транжиры» отложены, потому что на жаре просел участок Бродвея у Ратуши. Остальные улицы пусты, граждане благоразумно сидят по домам, на линии Ф ходит один поезд в час (что, должен заметить, не слишком отличается от регулярного расписания). Единственные заметные новшества — плакаты ДВА, что свисают с Кредитных столбов; на плакатах тигр трогает лапой маленький глобус, а внизу написано: «Америка вернулась! Р-р-р… Не списывайте нас со щитов [sic]. Нас теперь не остановишь! Вместе мы удивим мир!»

Во вторник утром, после долгих выходных, «Постжизненные услуги» прислали за мной лимузин «Хёндэ». До Верхнего Ист-Сайда добирались целую вечность. На Пятой авеню чуть ли не в каждом квартале — КПП за колючей проволокой. Измордованные гвардейцы с затуманенным взором и густым алабамиссисипским акцентом тормозили нас, обыскивали машину от капота до багажника, игрались с моими данными, унижали водителя-доминиканца, заставляя его петь «Усеянный звездами стяг» (я и сам-то слов не помню; кто их помнит?), а потом отправляли его маршировать мимо Кредитного столба.

— Скоро-скоро, кузнечик, — рявкнул на водителя один солдат, — мы тебя нахуй домой отошлем, chulo.

В конторе Келли Нардл рыдала над беспорядками, а молодняк в Салоне Вечности сидел со своими аппаратами, скрипел зубами, скрестив ноги в кроссовках, не понимая, как интерпретировать новую информацию, что изливалась на них теплой летней газировкой, и все ждали, когда Джоши подаст сигнал. Гвардия отчасти зачистила парк и запустила внутрь Медийщиков. Я смотрел Ноев канал — Ной бродил вверх-вниз по Кедровому холму, мимо обрывков брезента и темных луж живой крови, амебами растекшейся по усталой траве, — и Келли, увидев, облила слезами темпе у себя на столе. Она у нас воплощение честной эмоции, наша Келли. Я в свой черед принялся гладить ее по голове и нюхать ее волосы. Однажды, если наш биологический вид выживет, надо будет изобрести способ скачивать ее доброту и инсталлировать в наших детей. А между тем мои показатели настроения на Табло поднялись с «кроткий, но отзывчивый» до «игривый/приятный/любознательный».

Джоши созвал Ковбоев и Индейцев на общее оргсовещание. Мы зашли в индейский зал на Йорк-авеню, существенно просторнее, чем святая святых нашей синагоги, — Джоши провел нас через КПП, воздев руку, точно школьный учитель на экскурсии.

— Бессмысленные потери жизни, — сказал он, утвердившись на кафедре и красноречиво попивая несладкий зеленый чай из термоса, а мы в своей мультикультурности созерцали его из плюшевых кресел. — Потеря государственного престижа. Потеря туристских юаней. Потеря лица для нашего руководства — можно подумать, у него было лицо. А смысл? В Центральном парке никто ничего не добился. Когда двухпартийны поймут, что убийства НИИ не отменят внешнеторговый дефицит и не излечат проблемы баланса?

— Слушайте нас, власти предержащие, — раболепно вякнул Говард Шу у него из-за спины, однако остальные промолчали — вероятно, до того огорошенные последним поворотом истории, что даже в словах Джоши не смогли отыскать ложку меда. Я, однако, робко улыбнулся и помахал, надеясь, что он меня заметит.