Високосный год - Манук Яхшибекович Мнацаканян

Увидев издали свекровь, Сируш нахмурилась.

— Не злись, — размахивая письмом, закричала Парандзем. — От Акопа пришло…

Видя, что конверт распечатан, Сируш достала сложенный вдвое листок, прочла и тут же, закрыв глаза, припала к свекрови.

— Что случилось, что случилось?..

Сируш не отвечала, еще больше наваливаясь на свекровь.

— Поди, голова кружится? Ведь с утра на ногах, — с трудом удерживая невестку, заворчала Парандзем и вдруг с ужасом подумала: неужто беременна?..

— Рука бы у тебя отсохла, — наконец подала голос Сируш.

— Язык бы у тебя отсох! — рассердилась Парандзем. — Скажи толком, что случилось?

Сируш вновь посмотрела на листок.

— Это не от Акопа. Это похоронка на Рубика.

Невестка со свекровью сели на край тротуара.

Подняв пыль, перегоняя трамвай, промчался фаэтон. Придержав лошадей у остановки, извозчик обернулся, передразнил вожатого трамвая, стегнул лошадей, поехал дальше, и улица вновь затихла. Когда придет рабочий поезд, улица оживится, и Сируш продаст половину семечек.

— На Рубика она.

— А ты не обманываешь?

— Зачем мне обманывать?

— Поклянись Акопом…

— Отстань.

— Наверное, обманываешь… — голос Парандзем задрожал, — если ты обманываешь…

— Не обманываю.

— А почему его подсунули нам?..

— Откуда мне знать? — вспыхнула Сируш и, испугавшись своего голоса, замолчала.

— Чтоб мне ослепнуть…

— Молчи, пусть об этом ей скажет кто-нибудь другой.

Сируш взяла мешочек с семечками и направилась к дому. Свекровь пошла за ней. Хромая Вардуш, повесив во дворе на веревку ковер, выбивала его палкой. Увидев их, она бросила работу.

— Поздравляю, — сказала она, вытирая пот со лба. — Что пишет?

— Все хорошо.

— Моего Мелкона не встречал? — выглянула из окна Шамрик. — Их части были недалеко друг от друга.

— Нет, не встречал.

Шамрик хотела еще что-то спросить, но кузнец Асатур перебил ее, поймав Сируш за руку.

— Границу перешли?..

— Что?.. Да, вот-вот перейдут.

— А почему вы такие грустные?..

— Разве невестка со свекровью ходят вместе радостные? — вступила в разговор Парандзем. — Видали вы такое?..

— Эх, — покачала головой Шамрик и проговорила вслед Парандзем: — Да еще с такой свекровью, как ты!

Сируш поступила на завод, где работал ее муж, на следующий день после его мобилизации. «Я буду делать ту же работу, что и он. Пусть его рабочее место не пустует». Так и сказала. Фотографию Сируш поместили в газете с надписью: «Заменила мужа». И теперь она была грузчицей на заводе. Работа эта мужская, товарищи по работе — мужчины, и Парандзем ревновала ее особенно, когда Сируш работала во вторую смену. Бросив детей, домашнюю работу, Парандзем приходила к заводским воротам и ждала, когда невестка закончит работу.

— Кавалер ждет, — подсмеивались над Сируш.

Несдержанная по характеру, Сируш злилась, в присутствии всех оскорбляла свекровь, но все равно — на следующий день Парандзем вновь ожидала ее.

Войдя в дом, невестка и свекровь сели, посмотрели друг на друга. И сидели бы так долго, если бы в комнату не влетел с портфелем в руке сын Сируш, Левик.

— Я голодный! — закричал он, даже не прикрыв за собой дверь.

— Пойди поиграй немного, скоро будем обедать, — наконец очнулась Сируш.

Мальчик положил портфель на стол и остался стоять возле бабушки. Сируш встала, достала из шкафа кусок хлеба и сунула в руки мальчику.

— Поешь, поиграй немного и приходи.

Левик откусил хлеб, но с места не двинулся.

— Кому я говорю? — неожиданно закричала Сируш. — В другое время тебя домой не затащишь!

Осанна, услышав в своей комнате крик Сируш, вздрогнула и неожиданно всхлипнула.

— Где лежало письмо? — закрыв за мальчиком дверь, вполголоса спросила Сируш.

— Вот здесь и лежало.

— Под дверь подсунули.

— Кто подсунул?..

— Андраник. Кто же еще? — рассердилась Сируш.

— Тише говори.

— А ты мне даешь тихо говорить?..

— Нужно же ему было подсунуть его именно нам!..

— А кому еще? — снова повысила голос невестка. — Мы ближе всех с Ахавни.

— Что же нам теперь делать?..

— Не знаю.

Левик тихо приоткрыл дверь, заглянул в щелочку. Сируш налетела на него с проклятиями, прогнала. Взяв горсть семечек, уставившись в одну точку, стала лузгать их.

— Я не стану отдавать письмо Ахавни.

— А кто же отдаст? — испугалась Парандзем.

— Не знаю. Ты и отдай.

— Пожалей меня… Хорошо ли, плохо ли, а сколько лет мы уже свекровь и невестка…

Во дворе волчок сына Осанны, стукнувшись о волчок Левика, расколол его, и под крики остальных ребятишек мальчишки сцепились. В другое время Сируш сорвалась бы с места, дала бы жару всякому, кто хоть пальцем притронется к Левику. Сейчас она словно и не слышала воплей сына. Задумавшись, она лузгала семечки и наконец сказала:

— Предположим, Андраник подбросил письмо не к нам… Что скажешь?

— Как это?.. — насторожилась Парандзем.

— Предположим, он подбросил его Осанне.

— Осанне?..

Сируш не ответила. Парандзем с сомнением посмотрела на невестку и, вдруг сообразив, сказала:

— Грех на душу возьмем. Она ведь тоже заждалась письма, бог накажет.

— Накажет, так пойди отдай!..

— А если не отдавать?.. Если сжечь?.. Кто об этом узнает?

— Как это сжечь? — зашипела Сируш. — Государственный документ. Даже если никто не узнает, Андраник-то знает…

— Знает, знает. Что тут такого?..

— Если ничего такого нет, почему же он сам его не сжег? Проще простого! Да тут еще дело в пенсии Ахавни. На что она, бедняжка, живет?

— Как же быть? — вздохнула Парандзем. — Жаль Осанну, от Абета давно нет вестей…

— Жалко Осанну, давай подбросим письмо Астхик. У нее никого нет на фронте.

— Не знаю, что и сказать…

— Все равно, заботиться об Ахавни будем мы.

— Кому же еще…

— Тогда не сиди, — быстро проговорила Сируш. — Посмотри, Астхик дома?..

— Нет ее.