Горький сентябрь - Николай Николаевич Дмитриев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Может, это и есть брод? – предположил Бахметьев.
Ответить Астахов не успел. С противоположного берега грохнул выстрел, и в небо взлетела осветительная ракета. За ней вторая, третья… В их мертвенном свете Астахов с Бахметьевым увидели, как через оказавшийся выше по течению брод сводный отряд пытается перейти реку. Шедшие впереди были уже по пояс в воде, когда по ним чуть ли не в упор хлестнула пулемётная очередь. Одновременно сзади со стороны опушки послышался звук мотора, затем раздалась оглушительная стрельба, и стало ясно, что окруженцы попали в огневой мешок.
Похоже, немцы, уплотняя фронт окружения, заблокировали выявленный ими брод с двух сторон и теперь не только в самом начале пресекли попытку прорыва, но, как оказалось, имея в своём распоряжении по меньшей мере бронетранспортёр или даже танк, наверняка, отрезав пути отхода, будут стремиться полностью уничтожить обнаруженный ими отряд.
Какое-то время замершие возле уреза командиры напряжённо прислушивались, пытаясь сориентироваться в сложившейся обстановке, а потом первым принявший решение Астахов толкнул Бахметьева, и они оба, не сговариваясь, побежали к кладке, чтобы попытаться по ней перейти на другой берег с твёрдым намерением, ежели что, просто пуститься вплавь…
* * *
Ближе к вечеру боец Сергей Галушко удачно вышел на ещё не убранное картофельное поле. Ботва местами уже легла, и когда он решительно потянул за толстый побуревший стебель, из рыхлого бугорка одна за другой вывернулся пяток крупных картофелин. Сергей потянул другой стебель, но там оказалась такая мелочь, что её даже не стоило брать. Решив, что ему хватит, Сергей взял найденные клубни, вымыл их в ближайшей бочажине и зашагал дальше по просёлку.
У парня второй день во рту не было маковой росинки, да и вообще всё случившееся свалилось ему как снег на голову. Уж чего-чего, а такого боец никак не ожидал и теперь, оказавшись один-одинёшенек в чистом поле, шёл куда глаза глядят. Впрочем, считать, что он был один, было не совсем верно. Время от времени на просёлке появлялись разные люди, но они норовили уйти в сторону, а те, кого удавалось остановить, опасливо поглядывая на штык, торчавший за плечом бойца, уверяли, что про военных ничего не знают.
Впрочем, Сергею наконец-то повезло. Шедший навстречу мыршавый мужичонка остановился, окинул насмешливым взглядом Сергея и спросил сам:
– Ты, солдатик, никак товарищей ищешь?
– Ищу, – обрадовался Сергей.
– Так ты их зря в поле высматриваешь. Они теперь, парень, от немцев по лесам прячутся…
– В каких лесах? – Сергей подозрительно глянул на мужичонку.
– Да хотя бы и в том, – мужичок показал на дальнюю опушку.
– В том?.. – недоверчиво переспросил Сергей.
– Да не бойся ты, солдатик, я тебя на немцев не наведу, там точно такие, как ты, есть, – заверил Сергея мужичонка и пошёл дальше, косолапо загребая подмётками дорожную пыль.
Обрадованный боец заспешил к лесу и уже скоро был на опушке. Лес оказался хоженым и, выбрав малоприметную тропку, парень шёл, поглядывая по сторонам, не мелькнёт ли между деревьев человек в хаки. Последнее время Сергею редко приходилось бывать под крышей, к тому же те городки, через которые проходила его часть, больше походили на сёла, отчего боец приобык находиться на свежем воздухе и сразу уловил, что из лесной чащи потянуло дымком.
Сергей сошёл с тропинки и стал осторожно пробираться между деревьев. Довольно скоро он вышел к небольшой полянке, посередине которой догорал костерок. Вокруг огня расположилось человек семь или восемь, но сколько их, для Сергея значения не имело. Главным было совсем другое. Все, сейчас сидевшие там, у костра, были одеты в потрёпанную красноармейскую форму. Едва уяснив это, Сергей отбросил всякие колебания и решительно вышел из-за деревьев.
Бывшие на поляне сначала удивлённо воззрились на внезапно появившегося бойца, а потом один из них, первым уяснивший, что парень никакой опасности не представляет, насмешливо протянул:
– Смотри, ребята, какой Аника-воин пожаловал…
Вид у Сергея и впрямь был соответственный. Несмотря на неприкаянные блукания, боец не только не бросил винтовку, но и сохранил всю амуницию, больше того, скатка, чтобы не натирать щеку, была даже обёрнута платком.
– Ну да, я к вам, если примете, – Сергей робко улыбнулся.
– Давно странствуешь? – спросил сидевший чуть в стороне боец, на петлицах которого багряно отсвечивали сержантские треугольнички.
– Второй день…
– Небось голодный?
Уловив в голосе сержанта сочувствие, Сергей закивал головой, но тот лишь развёл руками.
– Не взыщи, сами всё подъели, – и показал на валявшиеся кругом обгорелые остатки картофельной кожуры.
– Так у меня есть, – заверил Сергей. – Мне б испечь…
– Тогда давай, огня не жалко, – разрешил сержант.
Сергей присел к костру, достал из карманов картошку и, сунув её в самый жар, обгоревшей веткой нагрёб сверху тлеющих угольков. Какое-то время все молчали, однако, выдержав паузу, сержант поинтересовался:
– Ты чего один бродишь?.. Сбежал, что ли?
– Да не бегал я! – возмутился Сергей. – Мы в боковом охранении были, а на нас танки попёрли…
– А вы б их бутылками, с горючкой, р-раз – и готово, – поддел Сергея какой-то насмешник.
– Так не было у нас бутылок, – Сергей глянул на сказавшего и коротко пояснил: – Только винтовки…
– Значит, отступили под давлением превосходящих сил противника… – по-казённому, сделав серьёзный вид, договорил за Сергея насмешник и ехидно закончил: – А то ж раздавят…
– Помолчи лучше, сам-то ты вон винтовку бросил, – оборвал его сержант и улыбнулся Сергею: – Дальше-то что?
– Да что… – Сергей вздохнул. – Я как от танка убёг, назад подался, где часть была, а там уж нет никого. Вот и ищу своих, не сдаваться же…
– Про то, чтоб сдаваться, это ты правильно, – заметил сержант. – Немцы вон листовки бросают, мол, обогреем, накормим, а на самом деле…
Сержант как-то выжидательно посмотрел на худого, жавшегося к самому костру бойца, и тот, зачем-то проведя ладонью по небритой щеке, с неожиданной злостью сказал:
– Ну, был я в плену, был… Чего теперь вспоминать…
– А ты вот давай, расскажи товарищу, – сержант кивнул на Сергея, – как там. Чтоб он, значит, тоже знал…
– Как-как, – боец матюкнулся. – На ночь в церковь загнали, а утром вывели и «Юден унд официрен, унд коммунистен виходи!»…
– И дальше, – снова надавил на него сержант.
– Что дальше? – боец сник. – Тех, кто вышел, оставили, а нас в колонну, и марш-марш… А потом слышим: бах-бах. Это немцы тех, кто идти не мог, достреливали. Ну а раз такое дело, я пока силы были, в кусты нырнул – и дёру…
– Вот видишь,
