Штрафной удар сердца - Алекс Винтер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я бы не стала сбрасывать со счетов и папашу, – сказала Агата. – Ему явно нужны деньги, раз он придумал такую аферу с игрой. А тут и наличные, и бриллианты. Алиби нет, попасть в спорткомплекс он теоретически мог точно так же, как и пасынок.
– Вилами по воде.
– Не спорю, но как версия не менее реальная, чем убийство Устемировым из-за ставок. Все равно Денис Лаврентьев скрылся, а папаша играет в молчанку. Вот от безысходности и строю эти пирамиды. И хоть режь меня, вся эта ситуация мне не нравится.
– Чем?
– Слишком много всего, – веско сказала Агата. – Очень сложная игра, вся насквозь неправильная. Одни грани, и я на них постоянно натыкаюсь. Создается впечатление, что смерть Романова была нужна многим… и никому.
* * *
Биллинг телефона старшего Лаврентьева показал, что он вновь активировал сотовый. Получалось, все это время он скрывался где-то на северо-западе города, в спальном районе старых хрущовок. Лаврентьев сделал один звонок начальнице и спустя минуту начал движение, причем, судя по маршруту, двигался не в аэропорт или на вокзалы, а на работу. Разговор с Торадзе повторился уже в пути, они о чем-то проговорили две минуты. Я узнал об этом спустя десять минут и тут же отзвонился Агате, предложив съездить за Лаврентьевым и задержать его прямо на месте. Агата дала добро, но тут же перезвонила и сообщила, что едет со мной, попросив подхватить по пути. В машину она впрыгнула почти на ходу, умудрившись не расплескать кофе для себя и меня. Кофе оказался кстати, еще б она запомнила, что я не люблю черный.
– Задолбало уже отбиваться, – проворчала она. – С чего столько церемоний с Лаврентьевым? Доложилась прокурору, так он велел лично ехать на место и проводить задержание, только если будет необходимость, а это вообще не моя компетенция. Может, мне еще и улицы пойти регулировать? Господи, Торадзе подняла бучу и дошла уже до Администрации Президента.
– Богатые и знаменитые всегда вне подозрения, – философски заметил я. – Будем себя плохо вести, вместе пойдем в регулировщики.
Агата отхлебнула кофе, скривилась и поставила его в подстаканник.
– Господи, мерзость какая, будто кружку помыли и помои налили… Ну ладно, богатые и знаменитые, а Лаврентьев тут при чем? Биография у него не сказать чтобы очень уж впечатляющая. Да, служил в ФСБ, но очень давно, причем настолько, что никто из моих знакомых его не помнит, перебирал там бумажки. Перевелся в полицию, где вообще работал в бухгалтерии до самой пенсии. Потом у него погибла жена в аварии, он тоже пострадал… Дальше неинтересные должности начальника охраны в двух чахлых конторах, пока ему не улыбнулась удача в лице Торадзе. Вообще не понимаю, с чего весь сыр-бор ради Лаврентьева. Я понимаю, если бы у нас в подозреваемых ходила сама Торадзе, но так хлопотать за сотрудника, причем, скорее, даже за его сына… Прокурор прямо назвал фамилию Лаврентьева, просил быть помягче и погибче, но подробностей не последовало. С чего такая честь? Мне очень хотелось послать его подальше. Все были бы рады, если в убийцах оказался бы какой-нибудь бомжара.
– С бомжами и в самом деле попроще будет, они на себя все, что угодно, возьмут за пузырь… Я наряд на всякий случай вызвал, ребята встали неподалеку, если что, прибегут и повяжут Лаврентьева, как только он появится.
– Боишься сам не справиться? – усмехнулась Агата. – Он же рыхлый, как тесто.
– Не справиться не боюсь. А вот того, что сбежит – запросто. Из спорткомплекса есть четыре выхода, а у него есть ключи. Не зря он несколько дней скрывался, да еще и квартиру продал. Явно готовится линять.
– Чего же тогда на работу поехал? Поквитаться с Торадзе? Он ее на руках должен носить, – усомнилась Агата.
Я пожал плечами.
– Может, и носил. Он мужик видный, да и она красотой не обделена. Не удивлюсь, если у них был роман. Она, конечно, дама не свободная, не юная, но, может, бес в ребро стрельнул.
– Это все объясняет, – согласилась Агата. – Странно, что на допросе она отзывалась о нем без особой приязни, как о чужом. Не пыталась выгородить, не защищала его сына, хотя ты какую-то эмоцию уловил вроде.
Я помолчал, потому что пошел на двойной обгон, а затем, проигнорировав сердитые звуки клаксона, спросил:
– Тебе бы понравилось, если бы мужик, с которым ты спишь, обчистил твой сейф? Торадзе – умная баба и рисковать ради любовника своим положением не станет. Это же такой удар. Ты человеку доверяешь, а он тебе пинком под дых. Уверен, как только Торадзе увидела на видео сына Лаврентьева, она сложила два и два. Ты бы что сделала на ее месте?
– Я бы его вышвырнула вон. А она его защищает. Причем на самых верхах, хотя на допросе упорно делает равнодушную морду. Что это такое, Стас? Последняя любовь?
– Может быть.
– Мне все эти любови уже в печенках сидят, – проворчала Агата. – Все что-то крутят, мутят, скрывают, а на деле их тайны ничего не стоят. Было бы гораздо проще, если бы Романова убили ради денег.
Мы были ближе к спорткомплексу, чем Лаврентьев. Он ненамного нас обогнал. Наряд полицейских сообщил, что он входит в здание с портфелем в руках, по виду тяжелым. Я покосился на Агату – она покачала головой.
– А если у него там ствол и он пристрелит эту каракатицу? – спросил я.
– Тогда мы возьмем его за еще одно убийство, – безжалостно ответила она. – Но, успокойся, он никого не станет убивать. Это не матерый опер, который умеет пользоваться табельным, а крыса канцелярская, его еще не загнали в угол, чтобы он стал отбиваться всеми силами.
Вахтер встретил нас выпученными глазами и даже попытался позвонить руководству, но мы эту попытку пресекли, торопливо пересекли коридор и вломились в приемную Торадзе, до полусмерти напугав давешнюю секретаршу, которая даже приподнялась с места, беззвучно открыв рот, как выброшенная на землю рыба. Я улыбнулся ей и сделал успокаивающий жест, приглашая сесть обратно. Девушка похлопала ресницами и села, а мы с Агатой вошли в кабинет, не удосужившись постучать.
Торадзе сидела за столом, Лаврентьев стоял рядом с очень испуганным лицом, казалось, он только что отскочил от нее. Мы обошли стол с двух сторон, я остановился напротив Лаврентьева, Агата без спроса уселась напротив Торадзе.
– Добрый день, Софико Левановна, – любезно, нараспев сказала Агата и радостно улыбнулась Лаврентьеву. – Владимир Иванович, очень рада вас тут застать. Как раз накопились к вам вопросики, а вы так старательно игнорировали наши приглашения. Не