Погоня - Кирилл Шелестов

Кирилл Шелестов

Погоня

Ирине Богат, крестной матери этой книги

...Иные уж за мной гнались; но я тем боле...Спешил перебежать городовое поле, Дабы скорей узреть — оставя те места, Спасенья верный путь и тесные врата.Пушкин

Выбор передо мной был прост: либо в тюрьму, либо в разбойники. В тюрьму меня не тянуло. Оставались разбойники.

Конопатый камазист подбросил меня до Нижне-Уральска, дальше наши пути расходились. Он двинул в Челябинск, а я порысил в центр города, где располагался ночной клуб «Фантом», принадлежавший бандитам. Было шесть часов утра, холодный ветер насквозь продувал темные и безлюдные улицы, я был в пиджаке, без пальто, но внутри у меня все горело. На лбу то и дело выступала испарина. Временами мне казалось, что я слышу чьи-то шаги, что за мною гонятся; я оборачивался и невольно прибавлял ходу.

В клубе было тихо, как в морге, даже музыка не гремела. Я растолкал спящего охранника:

— Срочно найди Быка и Ильича, скажи: Андрей приехал из Уральска.

Он начал что-то жевать на тему своей неосведомленности относительно названных лиц, но я, не дослушав, прошел в пустой бар, где выпил пару бутылок минеральной воды, пытаясь совладать с жаждой и лихорадочным нетерпением. Часа через полтора появился женоподобный молодой человек в прозрачной кружевной рубашке, представился администратором и повел меня в подвал, в ту самую потайную комнату со скудной мебелью, где я уже не раз бывал.

Посреди комнаты за столом сидел Ильич, огромный, грузный, но довольно бодрый для столь раннего часа. Он смерил меня настороженным взглядом исподлобья и поднялся, сразу сделавшись намного выше.

— Ну, как дела? — осведомился он, больно встряхивая мне руку. — Нормально?

Это был не очень уместный вопрос. Если бы дела у меня шли нормально, я не примчался бы к нему из другого города ни свет ни заря. Женоподобный администратор избавил меня от необходимости отвечать.

— Что будете пить? — кокетливо поинтересовался он. — Шампанское, коньяк, виски? Можно коктейли соорудить, наши фирменные...

Ильич опасливо покосился на него: односторонняя сексуальная ориентация игривого администратора внушала ему недоверие.

— Молока принеси, — велел он.

— Чего? — не понял тот.

— Чего, чего! Молока, говорю, принеси! Я с утра всю дорогу молоко пью.

По выражению растерянности на лице администратора я понял, что молоко в карте напитков не значилось. Однако признаться в этом перед Ильичом он не мог.

— Вы какую консистенцию предпочитаете? — уточнил он, принимая деловой вид. — Три с половиной процента или пять?

Теперь в затруднении оказался Ильич. К «консистенции» он явно не был готов, но тоже не сплоховал.

— Я, слышь, холодное предпочитаю, — объяснил он. — Теплое не люблю.

Администратор ретировался. Ильич проводил его неодобрительным взглядом.

— Надо у Быка спросить, где он этого клоуна раскопал. Че-то, кстати, он задерживается. Я ему звонил, он сказал, что едет, а самого нету. Тут он рулит, я редко бываю.

— Извини, что разбудил.

— Меня, что ль? — переспросил он, потягиваясь до хруста. — Я рано встаю. В пять. Полшестого — самое позднее.

— Чем же ты занимаешься?

— Да так. Ничем особенным. Молока выпью и жду, пока все проснутся.

— Скучно ждать?

— Нормально. Я привык.

— А читать не пробовал?

— А че читать?

— Ну, книжки, например. Или газеты.

— Не, — решительно отозвался он. — Книжки не люблю. Я думать люблю. Только чтоб конкретно. А если просто так думать, то мысли разные в голову лезут.

С этим утверждением я не стал спорить.

— Че там насчет Храповицкого слыхать? — продолжил он. — Когда его выпустят?

— Пока неясно, — сдержанно ответил я.

— Делиться надо было, — заметил он с многозначительной усмешкой.

В его словах содержался двойной упрек: по его мнению, Храповицкий не проявлял должной щедрости не только в отношениях с властью, которая на него за это ополчилась, но и в отношениях с ним, с Ильичом. В этом был резон, но легче от этого не становилось. Чужая правота вообще редко приносит облегчение. Несколько минут мы провели в молчании. Затем дверь открылась, и в комнату шагнул Бык.

— Здоров, пацаны! — радостно приветствовал он нас. — Вы че в такую рань стрелки забиваете?

— Час целый тебя ждем, — проворчал Ильич.

— Кто кого ждет! Я уж давно приехал, — не моргнув глазом парировал Бык. — Заглянул сюда — нету вас. Думаю, может, парни к телкам двинули. Бегаю ищу по всему клубу...

— Болтун! — прервал его Ильич. Он не любил, когда его разыгрывали.

Нам принесли чай и высокий стакан с молоком. Ильич отпил, одобрительно кивнул и перевел на меня свой волчий взгляд. Это означало, что он готов слушать. Мой рассказ не занял много времени; в целом они были в курсе событий. Я поведал лишь об обыске у себя дома и побеге.

— Жалко бабок, — вздохнул Ильич. — Всегда так. Нормальные пацаны за них жизнью рискуют, а они му-сорам достаются. Козлы.

— Ну, че будем делать? — нетерпеливо спросил Бык.

Ильич пожал плечами.

— А че мы сделаем?

— Помогать-то все одно надо, — настаивал Бык.

Лицо Ильича стало угрюмым.

— Не больно они нам помогали, — неприязненно заметил он.

— Андрей-то при чем? Не он же у них решает!

— У них, походу, никто не решает, — буркнул Ильич. — Начальников полно, а толку нет.

Он вновь отпил молока.

— Ладно, — смягчился он. — Спрячем тебя у пацанов. В Мордовии.

Я еле удержался от восклицания. Вот уж что точно не входило в мои планы, так это партизанить в мордовских болотах. Я не видел, каким образом это поможет нашей победе в войне с Лихачевым. Вероятно, мои переживания отразились на моем лице.

— Да ты не упирайся, братан, — заметил Бык. — В Мордовии тоже путево. Я тебя там со всеми познакомлю.

— Ты-то куда собрался? — недовольно спросил Ильич. — Здесь дел полно.

— Что ж его одного посылать? Загребут по дороге, как пить дать. Я уж лучше лично за ним присмотрю. Да я быстро, ты не беспокойся.

— Ну да, — проворчал Ильич. — Бешеной собаке семь верст не крюк.

— И восемь — не крюк, — подтвердил Бык, не обижаясь.

Я молчал и кусал губы. Спорить было бесполезно, Ильич и так ощущал себя Дедом Морозом, сделавшим мне незаслуженный подарок. Унижаться, получая отказ, я не стал.

Черный «мерседес» летел по туманной сумрачной трассе, капли дождя наискосок сбегали по стеклам. Бык сидел за рулем, а я рассеянно смотрел в осеннюю мглу, пытаясь собраться с мыслями. За нами мчался «гранд-чероки» с парнями, отобранными лично Ильичем.

— Ну, че ты молчишь? — пытался расшевелить меня Бык. — Насупился как сыч.

— А чему радоваться? — мрачно отозвался я. — Зачем мне эта Мордовия?!

— Отсидишься, пока весь базар-вокзал уляжется. Лучше уж там, чем на нарах. Это я тебе отвечаю...

— Храповицкий — в тюрьме, наши ребята — в бегах, счета арестованы, каждый день — обыски. Самое время, отсиживаться!

— А чего ты от нас ждал?

— Помощи, чего же еще!

— А мы что, не помогаем, что ли? Как говорится, чем богаты... Мы ж с ментами делов не водим...

— Хватит пургу гнать! Вечно вы в розыске, а разъезжаете повсюду как ни в чем не бывало.

— Это потому, что мы с мусорами разными дорогами ездим, — хитро усмехнулся Бык. — Они — туда, а мы — обратно. Да ладно, не кипятись. Мы по вашим делам все одно не помощники. Масть не та, статьи разные. Мы, допустим, с налоговой полицией сроду не вязались. Какие у нас налоги?

— Но денег дать взаймы вы могли?!

— Так ты не просил!

— А если бы попросил, вы бы дали?

— А сколько тебе надо?

— Хотя бы миллион.

— Русскими?

— Зеленью.

Бык присвистнул.

— Лимон бы не дали, — признал он. — У меня лично таких бобов нету. А Сережа вообще вкладываться не любит. — Бык по-прежнему избегал употреблять прозвище своего предводителя, называя его либо по имени, либо «человек». — Когда мы Ваню Ломового вальнули, с нас в прокуратуре шесть катек баксами просили, чтобы нас из розыска снять. Сережа сказал, пусть пасутся. Лучше загасимся. Он насчет бабок не очень... Начнешь просить, он тебя по понятиям разведет. Скажет, например, что Храповицкий по жизни коммерс, а братве нельзя ком-мерсов выкупать, западло. И поди доказывай. А зачем тебе лимон?

— Заместитель генерального прокурора обещал Храповицкого выпустить...

— Ты че, мусорам веришь? — поразился Бык. — Они и бабки возьмут, и кинут. У них натура такая, мусорская. Может, этот заместитель как раз тебя и вкозлил другим ментам.