Жизнь на общем языке - Татьяна Александровна Алюшина

Бабушка Софья Михайловна, честно подслушивавшая ту их беседу, оставшись вдвоем с Клавой, аплодировала Василию Максыровичу, выказывая свое уважение ему как мужчине. Нет, не стоя, до этого не дошло – сидя, но аплодировала, проявляя таким образом свое женское и человеческое уважение внучатому зятю. А на замечание Клавдии, что вообще-то интеллигентные люди не подслушивают чужих разговоров, особенно бесед между мужем и женой, спокойно ответила:

– У вас нет интимных отношений, поэтому ничего запретного или конфузящего вас услышать я не могу. А быть в курсе того, что происходит в нашем доме, я обязана.

Собственно, возразить было особенно и нечего.

Умные люди, причисляющие себя к ученым, утверждают, что основой брака является единомыслие и доверие и только с ними и вырастает любовь. Первого и второго у Васи с Клавдией было до фига и самого высокого качества, и любовь имелась, только человеческая, родственная, а вот самого главного, что связывает мужчину и женщину, тех самых чувств, бог им не дал. И, понятное дело, в этом была причина, почему семьи у них не могло получиться, да и не воспринимали они свой брак всерьез как таковой, во всех его смыслах.

Софья Михайловна была права: какая совместная жизнь, когда нет самого главного? Никакая. Но тот их разговор с Василием словно встряхнул Клавдию, заставив о многом задуматься и многое пересмотреть и понять про свою теперешнюю жизнь.

А потом родился Павлуша, которого назвали в честь деда Павла Саввовича. Клавдия легко носила сына, а чего бы ей тяжело его носить? Молодая, восемнадцать-девятнадцать лет, здоровая женщина, энергичная, благополучная и позитивная. И так же легко его и родила, своего богатырька – четыре пятьсот весом и пятьдесят пять сантиметров ростом.

Клавдия сидела в декрете и штудировала учебники и конспекты, которые приносил ей Вася, а также внимательно выслушивала все пояснения, которые он давал, и делала вместе с ним задания и курсовые работы. Благодаря чему, приступив к занятиям по окончании академического отпуска, уже в другой группе и на другом потоке, на год младше, чем училась с Василием, она смогла сдать экстерном несколько предметов и освободить себе достаточно много времени, чтобы заниматься сыном.

На первые их совместные, семейные летние каникулы Василий с Клавдией и Павлушей приехали в Тыву.

– Когда я попала первый раз в Тыву, – увлекшись собственным рассказом, делилась впечатлениями с Матвеем Клава, – я обалдела. Мы живем в своей Москве как в отдельной какой-то резервации, словно за МКАДом и Шереметьевом жизни и вовсе нет. Ну еще в Турции, Египте и Европе есть. Мы совершенно не знаем свою страну, не понимаем и не осмысливаем огромности ее масштабов и всей той красоты и настоящих человеческих и природных богатств, которыми она одарена. Не понимаем, насколько Россия потрясающе красива, величественна и разнообразна.

У Василия большая семья, двое старших братьев и две сестры, и все они на тот момент, когда мы приехали впервые, уже имели свои семьи, и у Пашки вдруг обнаружилась целая куча двоюродных братьев и сестер. Вся родня занята в семейном бизнесе и трудится на ферме Донгаков, которую основал их дед, сейчас возглавляющий род, Чыргал-бай Увангурович. Чем они только ни занимаются в своем хозяйстве: и коней разводят, и овец, и всякую иную живность, и пасеку имеют. Немного промышляют охотой и помогают лесному хозяйству. И вот все это огромное семейство, передавая нас с тогда еще грудным Пашкой из рук в руки, устроили нам обалденный туризм, показывая свою Тыву. Начнем с того, что их ферма расположена на границе Убсунурского заповедника. Соответственно, не так уж и далеко от самого озера Убсу-Нур, считающегося, уверена, ты знаешь, Всемирным наследием Юнеско, большая часть которого расположена на монгольской территории. Боже, какие же в Тыве красивейшие места!

Восхищаясь, Клавдия покрутила головой, вспоминая о тех своих далеких, сильных впечатлениях.

– Я была совершенно очарована и захвачена этой небывалой, какой-то гордой, величественной красотой. И люди. Поразительной открытости и доброты, улыбчивые, щедрые. Может, это только мне такие попадались, но других я там не встречала. И знаешь, что меня зацепило и удивило больше всего, когда ты рассказывал о Монголии?

– Что ее история очень похожа и созвучна с историей Тывы? – догадался Ладожский, чуть улыбнувшись.

– Точно, – подтвердила Клава, подняв указательный палец вверх.

– Ну так ничего удивительного, – пожал плечами Матвей. – Урянхайский край, как раньше называлась эта территория, насколько я помню, долгие годы находился под управлением китайских, Цинских властей и Внешней Монголии.

– Точно, – еще раз тряхнула поднятым пальчиком Клавдия. – И только в тысяча девятьсот четырнадцатом году Тыва стала протекторатом России по резолюции Николая. У этих народов много общего, и исторического, и этнического. Но есть и разница. Тыва тоже помогала Советскому Союзу во время Великой Отечественной войны всем, чем могла, хотя, как и Монголия, тогда еще не входила в его состав. Меня поразил один факт: оказывается, Тыва передала весь свой золотой запас Союзу для победы в той войне. И ее как раз приняли в состав Союза в сорок четвертом году. Но в девяностом такая же фигня была, как и в Монголии: этнические и народные выступления, которые финансировали и подпитывали извне, и многие русские, что здесь проживали, поубегали из городов в сельскую местность. И чуть не отделилась тогда Тыва от России, но нашлись умные люди и, не помню, в каком году, это Вася знает историю родного края досконально, где-то в начале девяностых, переименовались в республику и остались в составе России.

– Да, истории определенно в чем-то похожи, – согласился с ней Ладожский. – Есть такое очень точное понятие: «география – это судьба». Во многом Монголия, Россия и Тыва схожи друг с другом той самой своей географией и геологией, природными ресурсами, огромностью территорий и их малой населенностью. В Монголии на полтора миллиона квадратных километров всего около трех миллионов населения, в Тыве и России это соотношение хоть и больше, но ненамного.

– Интересное сравнение, – подивилась Клавдия. Задумавшись на пару секунд, перевела дыхание и продолжила свой рассказ: – Когда ты рассказывал о своем детстве в Монголии, о настоящей дружбе на всю жизнь с монгольскими ребятами, я поразилась, насколько пересекаются некоторые моменты наших жизней и насколько твоя история созвучна с историей моего сына. Только, в отличие от тебя, Павлуша не частично, а полностью ассимилирован и погружен в тувинскую жизнь, с самого рождения. Он человек сразу двух миров: отцовского, тувинского, и моего, русского, московского, и в каждом из этих миров он чувствует себя абсолютно органично и свободно. В десять лет Павлуша получил