Мифы драгоценных камней. От стрел Амура и яблока Адама до живого серебра и кожи Великого Полоза - Владимир Печенкин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Официальные правители халифата – Омейяды – обеспокоились, что с потерей Мекки они могут утратить идейный символ веры. Они вновь решили сделать киблой всех мусульман иерусалимскую скалу Сахру. Для обоснования своих замыслов они использовали Коран. В Коране лишь кратко упоминается (аят 17, сура 1), а в Хадисах[156] красочно расписано ночное путешествие Мухаммеда из Мекки в Иерусалим, совершенное им на крылатой лошади. В Иерусалиме Пророку с небес была спущена лестница из лучей света, которая своим основанием уперлась в Сахру. Эта священная скала послужила первой ступенью, с которой Мухаммед совершил восхождение в чертоги Аллаха.
Эту притчу использовал омейядский халиф Абд ал-Малик. В 688–691 годах по его повелению над Священной скалой была воздвигнута мечеть Куббат ас-Сахра (Купол скалы), которая до сих пор остается одной из главных святынь мусульманского мира[157]. Омейяды постановили, что хадж в Иерусалим приравнивается к паломничеству в Мекку к Черному камню.
Тем не менее дамасские арабы постоянно пытались вернуть мятежную Мекку в Халифат. Именно под стенами Мекки в 692 году впервые был применен порох в военных целях, и город был взят штурмом. Омейяды вновь перестроили здание Каабы, вернув ему форму куба. Черный камень водрузили на место в прежнем статусе главной святыни ислама. Однако с тех пор было дозволено заменять хадж в Мекку паломничеством в Иерусалим в том же месяце и с выполнением тех же обрядов. В отдельные годы число паломников в Иерусалим достигало 20 тысяч человек. Считалось, что намаз, совершенный здесь, приравнивается к 25 тысячам простых намазов, намаз, совершенный в Медине, – к 50 тысячам, а намаз в Мекке равен 100 тысячам намазов. Паломничество мусульман в Иерусалим продолжалось до тех пор, пока город не захватили крестоносцы в 1099 году.
Всякая религия, развиваясь, неизбежно распадается на различные учения. Со временем это случилось и с исламом. Уже в середине VII века мусульмане разделились на суннитов и шиитов. Эти направления также не были едины и дробились на более мелкие. Возникали различные учения, секты, в те смутные времена на мусульманском Востоке их было множество. Как это у Хайяма?
Внутреннее убранство мечети Купол Скалы. С. С. Башелье, А. Адам, 1862 г.
Wellcome Collection
Много сект насчитал я в исламе. Из всех
Я избрал себе секту любовных утех…[158]
Впрочем, Хайям был суфием, а мы поговорим о карматах, так как именно они едва не поставили точку в истории Черного камня. Учение карматов появилось в конце IX века и отвергало господствующую идеологию. Карматы не соблюдали общепринятых норм ислама: не совершали пятикратных молитв, не соблюдали поста, неодобрительно относились к хаджу. Черный камень они считали идолом, который надлежит разрушить, как были разрушены все идолы в Аравии после победы ислама. В созданном в начале X века государстве карматов было всеобщее «равенство», основанное на рабстве. Для пополнения своей казны и рабской силы карматы нападали на караваны купцов и паломников, грабили торговые города: со временем они захватили Оман, вторглись в Ирак, Хузистан, в 923 году они захватили и разграбили Басру, в 925 – взяли Куфу, в начале 927 едва не пал Багдад.
В январе 930 года полторы тысячи разбойников-карматов совершили налет на Мекку. Был месяц хаджа, и город наводнили паломники. Беспристрастные хроники отмечают, что в эти дни в Мекке было убито свыше 30 тысяч мусульман. Не спаслись даже те, кто пытался скрыться внутри Каабы – обезумевших от страха людей убивали и здесь. Карматы разграбили храм и вывезли все ценности, доставленные сюда от имени халифов, и дары простых паломников. Мало того, они выломали из стены храма Черный камень и увезли его в свою столицу.
Может быть, камень разбился, когда его выбивали из стены. Возможно, карматы разбили его позднее. Но факт остается фактом: именно они раскололи Черный камень на несколько частей. Только через 21 год правоверные мусульмане смогли выкупить святыню и вернуть ее на место. Камень якобы опознали по его необычному свойству: опущенный в воду, он плавал.
Разбитый Черный камень сцементировали, скрепили серебряным обручем и вновь вставили в стену Каабы. Вот как описывает его Хосров через 50 лет после возвращения на место: «Черный камень вделан в большой камень и расположен на углу стены на такой высоте, что, если рослый человек станет возле него, он придется прямо против его груди. Длина Черного камня – одна ладонь и четыре пальца, ширина – восемь пальцев, форму он имеет округлую»[159].
С тех пор вот уже более тысячи лет Черный камень не покидал стен Каабы, только вместо неширокого серебряного обруча сейчас камень обрамлен массивной серебряной оправой. Она напоминает перевернутый сосуд с отверстием, достаточным для того, чтобы верующий просунул голову для поцелуя.
В 1996 году, почти через 400 лет после предыдущего ремонта, была проведена большая реконструкция Каабы. Из первоначальных материалов в стенах храма остались только камни, а все другие элементы были заменены, включая крышу. Черный камень был оставлен на старом месте.
Немного романтики
Черный камень упоминается во многих преданиях и легендах, одна из которых связана с Лейли и Меджнуном. Имена этих влюбленных известны всем на Востоке – это арабские Ромео и Джульетта, но, в отличие от героев Шекспира, Лейли и Меджнун не вымышленные персонажи. Арабский поэт VII века Кайс ибн аль-Мулаввах воспел в стихах свою возлюбленную Лейлу, но отец красавицы не хотел отдавать за нищего поэта свою дочь, которой уже выбрали богатого жениха. Братья Лейлы поклялись убить Кайса, если он появится возле их становища. Узнав об этом, влюбленный юноша впал в оцепенение. Он не отвечал на вопросы, отказывался от еды и приходил в себя только тогда, когда слышал имя любимой. Чтобы исцелить юношу, родственники отвезли его в Мекку, надеясь, что, помолившись в Каабе, он излечится от любовной горячки. Но, поцеловав Черный камень, Кайс попросил Аллаха не исцелять его от любви. После возвращения домой поэт получил прозвище Меджнун, то есть «Одержимый». Много лет скитался он по пустыне, пока однажды его не нашли мертвым неподалеку от становища Лейлы. На песке остались стихи, посвященные ей:
Меня спросили: «Кто она? В каком краю она живет?»
Ответил я: «Она – заря, ее жилье – небесный свод».
Меня спросили: «Посуди, влюбиться можно ли в зарю?»
А я: «Решила так судьба, и я судьбу благодарю.
Судьба связала узел сей, и я обязан вам сказать,
Что узел, связанный судьбой, лишь смерть
способна развязать»[160].
