Тайна "Сиракузского кодекса" - Джим Нисбет

Я все еще годился разве что на то, чтобы охлаждать дыни, поэтому Дэйв по моей просьбе достал ключи у меня из нагрудного кармана. Подходя к двери, он спросил:

— Зачем это коп припарковался там, напротив, не знаешь?

— Может, полиция нравов?

— Он куда-то звонит.

Дэйв только успел отпереть дверь, когда вторая неприметная машина зажала пикап в коробочку, и Бодич, кипя, вырвался из-за руля;

— Кестрел!

— О нет, — выговорил я, — только не «винегрет».

— Надеюсь, обойдется без стрельбы, — сказал Дэйв. — У меня йода не хватит.

Хотя на уме у него явно было другое, при виде нас Бодич резко затормозил.

— Господи боже, что за хрень с тобой случилась?

Я был тронут. Он провопил это так, словно заботился обо мне, и лицо у него побагровело, почти как прожилки в краснокочанной капусте.

— Всего лишь ласка одного из семи морей, — объяснил Дэйв, — не то бы он выглядел вроде меня, кха-кха-кха!

— Заходим, — сказал я, и Дэйв проволок меня в дверь.

— Хренов коп, — бормотал он, втаскивая меня вверх по лестнице.

— Дэйв… — сказал я поморщился, когда он уронил меня на кровать. — Что толку оскорблять полицию?

— Если ему не нравится, что его оскорбляют, зачем он стал копом? — стянув с меня ботинки, он добавил: — У тебя здесь где-нибудь есть суп?

— Нет.

— Наличные есть?

Я извлек из кармана джинсов размокшую двадцатку. На площадке лестницы появился Бодич и прислонился к косяку, сжимая в руках чемоданчик и пыхтя, как атлет, на которого он вовсе не походил.

— Разве в полиции не предъявляют требований к физической форме сотрудников? — спросил Дэйв, выжимая воду из мокрой бумажки.

— Это инспектор Бодич, — представил я. — Лейтенант, это Дэйв.

Дэйв показал Бодичу двадцатку.

— Вам купить пончик или еще что, офицер?

Взгляд Бодича прояснился.

— Это твой пикап под окнами?

— Агх…

— Регистрация просрочена на два года.

— Сукин сын слишком дымит, — немедленно отозвался Дэйв. — Ему нужен новый карбюратор, а его уже не переделаешь, понимаете. Так с завода и вышел коптящим. Я стараюсь не нарушать, лейтенант, но заводские запчасти стоят вдвое больше восстановленных. Пять сотен да еще эта хренова установка.

Никто не возразил.

— Я мог бы установить и сам, без проблем, но вот что… — Дэйв развел руками, — моя социальная страховка дает всего шесть тридцать семь в месяц.

Мы ждали.

— Купи бублик, — сказал Бодич.

Дэйв улыбнулся щербатым ртом.

— Непременно, лейтенант. Хотите к нему сливочный сыр? Лососины? Взрывчатки?

— Обычный большой кофе, — проворчал Бодич.

Дэйв вышел. Бодич спросил:

— Это что еще за алкаш?

— Он меня сегодня выловил из залива. Я его обожаю.

— Он и пахнет, как спасательный пояс.

— Вот что я вам скажу, лейтенант. Дайте мне чуть отдышаться, и мы с этим стариком выложим вам месячный объем работы. А пока просто помолчите и не мешайте мне дрожать, договорились?

Бодич погладил свой чемоданчик.

— Сегодня мне нужна только информация.

Он присмотрелся к моей ноге.

— Это не пулевая рана? Причиненная, возможно, выстрелом из огнестрельного оружия? Или это донные черви пробуравили?

— Глаза вас не обманывают.

Бодич хмыкнул, но все же заткнулся и воспользовался возможностью осмотреться в квартире — что не заняло много времени, потому что в ней было всего две комнаты, и он по обеим уже прошелся в ту ночь, когда забрал меня для допроса. Его любознательность возбудили книжные полки, протянувшиеся вдоль стен.

— Полно книг.

— Мне что, положено возражать?

Как раз в этот момент я ощутил, что терпение у меня на исходе. Усталость, какой я не испытывал с войны, расцветала пышным цветом, и перепалка с Бодичем отвлекала меня от этого ощущения.

Бодич вытащил с полки книгу и осмотрел обложку.

— Ты все это читаешь?

— Нет, — рявкнул я, — это просто звукоизоляция. По ту сторону этой стены, видите ли, расположена ванная комната публичного дома, а чего я не выношу, так это когда над ухом полощут горло в четыре утра. Это еще хуже телевизора.

Он вернул книгу на полку и открыл чемоданчик.

— Н-да, кстати, шлюхи напоминают мне о предмете сегодняшней церемонии.

— Что б вам жить и другим не мешать? — простонал я.

— Слышал когда-нибудь о царице по имени Феодора?

— Я з-знаком со множеством царственных особ.

— Эта уже умерла.

— Это едв-ва ли с-сужает…

Я не сумел закончить фразу. Все мышцы у меня свело судорогой. Если Бодич это заметил, то ничем не выдал.

— Имеется в виду шестой век нашей эры, Дэнни. Если ты знаешь каких-нибудь цариц того времени, то знаешь и эту Феодору.

— Л-лейтен-нант, мое тело в огне, ноги расп-пороты на л-ленточки, в одной п-пулевая рана, и я еще не рассказывал вам о гигантском мошенничестве. Но я н-никогда не с-слы-шал о царице по имени Ф-феодора.

Бодич странно посмотрел на меня.

— Гигантское мошенничество?

— Ч-черт в-возьми, я д-думал, люди не з-заикаются, к-когда злятся.

— Нет-нет, мне очень интересно. Если ты предпочитаешь обсудить последние события или даже физиологию, я далек от того…

— Это под-дождет. Погодите, п-пока в-вернется Дэйв.

Бодич покачал головой.

— Дэнни, — настойчиво проговорил он, — время — деньги. Так или иначе кому-то придется заговорить. Тебе или мне.

— Л-ладно, вам. Я пас.

Он извлек из чемоданчика книгу.

— Готов послушать сказку на ночь?

— Спасибо, я и так прекрасно усну.

Он открыл книгу на странице, отмеченной розовой закладкой «пока вас не было».

— Мне говорили, что это великая книга.

Любопытство оказалось сильнее меня.

— Как она называется?

— «История упадка и разрушения Римской империи».

— Ч-чтоб мне пров-валиться. Хорошая книга. С каких пор полицейские ч-читают Эдуарда Гиббона?

— С тех пор, как перешли с пончиков на бублики.

Хлопнула уличная дверь. Дэйв поднялся по лестнице, и только увидев, как он идет через комнату, я заметил, что старик хромает. Он выложил на стол мои ключи и пластиковый мешок для покупок.

— Эти китайцы заставили прихватить и пакет чипсов. Не волнуйся, суп я тоже взял, горячий и кислый. И чашечку кофейку для лейтенанта, чашечку для Дэйва и горячий бублик для лейтенанта.

Помолчав, он сказал с надеждой:

— У них кончилась приправа, так что пришлось взять луковицу.

Бодич закатил глаза.

— Я так и знал, что вам без разницы, — продолжал Дэйв, — сыр, джем, соевый соус…

Он выставлял на стол пакетики.

— Гренки для супа, банка сардин для Дэйва и…

Он торжественно, со звоном выставил коричневую бутылку.

— Пинта дешевого рома.

Он показал мне чек.

— Девятнадцать долларов шестьдесят четыре пенса.

— Как-нибудь спишу, — сказал я.

— Я его оставлю прямо на… эй, у тебя на холодильнике нет магнита?

Он снимал крышки с чашек с кофе.

— Как вам мысль, лейтенант?

Бодич кивнул. Дэйв выплеснул дюйм кофе в раковину и долил доверху ромом, после чего передал чашку Бодичу. Из своей чашки он выплеснул два дюйма, долил и ее и произнес тост:

— Пусть прилив хотя бы дважды в день выносит след красоты жизни на берег ваших душ.

Он длинно, громко глотнул.

Бодич осторожно пригубил кофе и поднял брови:

— Боже мой, неплохо! — Он показал нам пачку «Вэнтидж». — Не возражаете, если я закурю?

— И я с вами, — сказал Дэйв. — Угостите?

— Эй, — возмутился я, — вы в реанимации.

— «Вэнтидж» не дает дыма, — сказал Дэйв, прикуривая от зажигалки лейтенанта.

— Это все равно что бросить курить, — поддержал Бодич, закуривая сам.

Я подпихнул две подушки к стене и подтянулся в полусидячее положение.

— Как насчет того супа?

Кто-то застучал в уличную дверь. Зажав зубами фильтр, держа чашку с разбавленным кофе, Дэйв другой рукой открывал ящики, отыскивая ложку.

— Хотите, лейтенант?

Бодич пожал плечами и пошел вниз, дожевывая кусок бублика.

Посмотрев, как я пытаюсь удержать в руке ложку, Дэйв сказал:

— Я тебя покормлю.

— Я не голоден, — отозвался я с отвращением, уронив ложку в миску.

Дэйв подтянул стул к кровати и поднес ложку с супом к моему лицу.

— Открой рот, черт побери.

— Что здесь происходит?

Мисси, подбоченившись, стояла в дверях и критически осматривала сцену. На ней была шелковая блуза цвета чайной розы под черным жакетом, килт с большой булавкой, придерживающий разрез внизу, черные чулки и черные туфельки эльфа. Она выглядела на миллион долларов, хотя, возможно, я ее недооценивал. Бодич, поеживаясь, стоял несколькими ступеньками ниже.

Дэйв встал со стула с миской супа в одной руке, полотняной салфеткой в другой и смятением на лице, неуверенно хихикая. Ложка задребезжала по полу.