Ужас по средам - Тереза Дрисколл

– Бабуля, а давай купим рацию? – Он с надеждой заглядывает ей в глаза.

– Нет, милый, это слишком дорого. К тому же вряд ли рация нам поможет.

– А в армии помогает.

– Мы же не в армии. Ничего, все будет в порядке. Соблюдай правила, и ничего с тобой не случится. Из квартиры можно выйти, только если начнется пожар. Вот тогда открывай дверь и беги со всех ног. Но пожара у нас не случится, потому что ты хороший мальчик и не станешь нарушать правила. Так что не бойся. Дверь заперта, тебя здесь никто не тронет.

Бабуля смотрит на часы.

– Прости, милый, мне пора бежать. Ты хороший мальчик. Бабушкин маленький солдатик. И помни, я… – она умолкает.

Раньше она всегда говорила: «Я совсем близко», – но теперь он знает, что это неправда. Он помнит, как они ехали на автобусе и еще шли пешком. Он чувствует, как на глаза наворачиваются слезы. Бабушка вздыхает, целует его в лоб и на мгновение крепко прижимает к себе. А секунду спустя уходит.

* * *

Он включает телевизор, но там ничего хорошего нет, программы все скучные. Он съедает печенье, которое оставила ему бабуля, запивая соком. В квартире под ними играет музыка, ему это нравится. Но вскоре музыка обрывается, и наступает полная тишина. Это уже плохо.

Дома немного холодно, поэтому он накидывает халат и забирается в постель с книжками. Он уже умеет читать некоторые слова, но еще не все. Из-за этого он так старается в школе – хочет научиться читать по-настоящему, чтобы по средам, когда бабушка на работе, можно было читать по ночам. Иногда во время чтения он как будто ныряет в страницу и забывает о том, где находится. Вот бы сейчас так.

Он внимательно осматривает комнату – хоть бы нигде не оказалось паука. В одну из сред в углу спальни сидел огромный паук, поэтому ему пришлось взять свое одеяло и пойти в гостиную, а дверь закрыть и заложить подушками щель под ней, чтобы паук не вылез. Утром бабушка вернулась домой и, обнаружив его в гостиной на диване, спросила: «Это что еще за чертовщина?»

Он лежит в постели, свернувшись калачиком, и старается заснуть, но вокруг становится все тише и тише. Вот это ему особенно не нравится – когда вокруг так тихо. И темно. Правда, он никогда не выключает ночник, а еще кладет с собой в кровать фонарик – на всякий случай, вдруг электричество отключится.

Он часто плачет, особенно когда кто-нибудь в школе начинает рассказывать страшные истории. Он тогда убегает играть, стоит услышать хоть слово про привидения и призраков.

Правда, бабушка говорит, что привидений не бывает, но он ей не верит. Надо перестать думать об этом. Очень хочется по-маленькому, но страшно вылезать из-под одеяла и идти через темную гостиную в туалет.

Он все ждет, когда неприятное чувство пройдет, но оно не проходит, терпеть становится по-настоящему трудно. Он вспоминает, что было на прошлой неделе, когда Стэн нашел его в углу бельевой.

Он зажигает фонарик, вылезает из постели и крадется к двери, светя перед собой фонариком. Он уже на середине комнаты, когда кто-то стучит в дверь. Прямо как в позапрошлую среду.

– Слышишь меня? Я знаю, что ты там. – Голос негромкий – едва доносится сквозь дверь.

Он замирает. В тот раз было так же – он замер и не двигался, и тот, за дверью, ушел.

Надо было рассказать бабуле, но он боялся, что она рассердится, что он вылез из постели.

В дверь снова стучат – тук-тук-тук. Совсем не громко, так чтобы слышал только он. Тук-тук-тук. Раз, два, три…

– Я вижу свет из-под двери. И знаю, что ты там. Открой, иначе я вызову полицию.

Он каменеет. Полицию? Бабушка очень огорчится, если в дело вмешается полиция. Он старается не дышать, но сердце бьется очень громко. Наверное, надо выключить фонарик, но в темноте будет совсем страшно.

И вдруг крышка почтового ящика на двери приподнимается, и он видит чей-то кончик носа и глаз – кто-то пытается заглянуть в щель.

– Я видел, как уходила твоя бабушка, и знаю, что ты там один. Открой дверь немедленно, или я иду звонить в полицию.

И тут он понимает, кто это. Брайан.

Их сосед, толстяк Брайан.

Глава 22

МЭТЬЮ

– Что случилось? Ты что-то от меня скрываешь?

Мэтью отвечает жене не сразу. Сначала смотрит на нее, потом опускает глаза в тарелку. Жареная картошка и стейк. Хорошо прожаренный, приготовленный по всем правилам поварского искусства, а потому ароматный и сочный. Но Мэтью почему-то не хочется есть его, не хочется даже резать, и мясо на тарелке остывает.

– Как тебе удается видеть меня насквозь, Сэл? – И он снова смотрит в тарелку, удивляясь тому, что аппетит пропал. Надо же, он ведь очень любит стейк.

Тут Хилл замечает в центре куска маленькое кровавое пятнышко и сразу все понимает. Салли приготовила среднепрожаренный стейк, с небольшим количеством крови, и вот эта кровь, напоминание о сыром мясе внутри жареного, напомнила ему еще кое о чем. Обычно он неприхотлив в еде и не привык выискивать что-нибудь в тарелке, но сегодня постоянно мысленно возвращается к тому нападению. Кислота. Ожог. Тот страшный миг, когда он ждал, что кожа на лице Элис начнет менять цвет.

– Колдовство. Разве ты до сих пор не понял, что живешь с тайной ведьмой? Белой, разумеется. Ешь свой стейк, а я пока схожу навещу нашу принцессу Пиппи Покет. Когда вернусь, ты мне все расскажешь. Договорились?

Мэтью кивает. Они женаты уже несколько лет. Мэтт любит свою жену, но что у нее в голове, для него по-прежнему загадка. Иногда, сидя за завтраком, он представляет себе, что Амели уже выросла и эти две женщины болтают на совершенно незнакомом ему языке. О моде и сплетнях.

И, разумеется, о диванных подушках.

Мэтью улыбается жене, чувствуя приступ вины за то, что иногда пропускает ее слова мимо ушей. Они познакомились, когда он расследовал дело – сложный, запутанный случай, касавшийся двух старинных подруг Салли. Вспоминая об этом, он до сих пор холодеет от страха – а вдруг ее подруга, Бет, выбрала бы другого частного детектива? Как бы тогда сложилась его жизнь?

«Тогда бы у меня было меньше подушек», – лукаво думает он, вспоминая их постель с горой шелковых препятствий.

– Чего это ты ухмыляешься?

– Да так, ничего особенного.