Чужак. Сапсан и нетопырь - Север Снег

Посещение мэтром Никроцием неприметного комплекса зданий на острове N66 тоже могло бы очень заинтересовать компетентных лиц. Несколько столетий назад, на этом острове были каменоломни, ныне давно заброшенные. Лет за тридцать до нынешнего визита мэтра Никроция, некое частное общество "Приют любителей тишины" выкупило значительный участок земли, возле входов в лабиринт подземных выработок, и объявило, что создает там комфортабельные кельи для любителей отдохнуть в полной тишине и покое. Немалое число желающих пользовалось услугами этого общества, и бизнес процветал. То, что общество часто закупало партии рабов (свободных должников), преимущественно весьма юного возраста, которых потом более не видели на поверхности, никого из представителей демократической общественности не беспокоило, поскольку никакие права человека сим не нарушались. Юные граждане — дети бедняков и подданные иных стран, имеют полное право продавать любые свои услуги по любой рыночной цене!

Но не следует подозревать уважаемого мэтра в пристрастии к низменным плотским удовольствиям. Посетил он подземные апартаменты любителей тишины вовсе не за этим. И вот это-то и должно было бы особо заинтересовать компетентных лиц. Но компетентные лица Мерки, которые, надо отдать им должное, вовсе не мокасином уху хлебали, не проявляли интереса к любителям тишины по той причине, что им раз и навсегда было указано, что такового интереса у них быть не должно. Потому, что еще более компетентные лица в курсе всего, чего надо. А вот некий чиновник Вульпекс из Империи или любой из его сотрудников, очень дорого бы дали, чтобы хоть одним глазком взглянуть на то, чем мэтр Никроций занимался. Но к их несчастью, они про данного господина ничего не знали, и к "Приюту любителей тишины" подходов не имели.

Катакомбы, принадлежавшие "Приюту", были огромны, и полного их плана не имел никто. Снаружи располагались административные корпуса, охрана и отель для вновь прибывших. Под кельи отдыха были отведены только несколько самых ближних к поверхности штолен. Но уже и в них отлично гасились все отзвуки "развлечений" богатых клиентов с малолетними "свободными должниками". Тела тех из "должников", кто от этих развлечений со всеми долгами прощался навсегда, хоронили тут же, в боковых штреках.

Большая часть неиспользуемых проходов была тщательно перекрыта. Однако один из ведших в глубину горы штреков был хорошо расчищен и освещен дорогими магическими светильниками. Заканчивался он запертой дверью, которую всегда охраняла пара угрюмых плоскорожих наемников-самалитов. За дверью располагалась шахта, оборудованная лифтом с магическим приводом. Именно в эту дверь и зашел в свой нынешний визит мэтр Никроций. Лифт доставил его в один из самых нижних этажей катакомб. Там тоже находился целый ряд комнат-келий. Одну из них мэтр Никроций отпер собственным ключом. В келье он достал из шкафчика пурпурную рясу с глухим капюшоном, в котором имелись только прорези для глаз и носа. Впрочем, в отличие от многих иных, в прорезях мэтр Никроций не слишком нуждался… Быстро раздевшись, он надел рясу на голое тело, и покинул келью. За штреком с кельями был вход в большой подземный зал, охранявшийся двумя стражами, тоже в рясах и с закрытыми лицами. Цвет их ряс был коричневый. Вооружены стражи были не хуже императорских преторианцев. Но вновь пришедшего они пропустили без малейшей задержки, отвесив глубокие поклоны.

В зале находилось около двух десятков людей в рясах разного цвета. По периметру стояли вооруженные стражи в коричневом. В середине преобладали серые и фиолетовые цвета. Трое были в красном — к ним обращались подчеркнуто подобострастно. С появлением человека в пурпурном все разговоры немедленно смолкли, и присутствующие, включая и троих в красном, начали кланяться в его сторону. Не отвечая даже легким кивком и не произнося ни слова, человек в пурпурной рясе быстро прошел в центр зала. Остальные засуетились расступаясь, и распределяясь полукольцом вокруг. В центре стояло изваяние в виде высеченной из цельной скалы статуи странного существа, высотой в два человеческих роста. Камень был совершенно черным, а в глаза изваяния представляли собой рубинового цвета кристаллы кнумериума редчайшей разновидности, стоившие в десятки раз дороже бриллиантов или рубинов того же размера. Существо было в короне, с раскрытыми кожистыми крыльями за спиной, скульптор изобразил его сидящим в непристойной позе с торчащим фаллосом неестественного размера. Фаллос имел сверху уплощенную поверхность, служившую алтарем, на котором мог поместиться целиком человек небольшого роста. Поверхность алтаря покрывали неглубокие бороздки. Пасть существа была приоткрыта, зубы скалились в глумливой усмешке.

Сейчас на алтаре раскинувшись лежала обнаженная девочка, лет 11–12. На предплечье у нее была татуировка рабыни. Девочка не была связана, но находилась в наркотическом опьянении и лежала неподвижно, улыбаясь бессмысленной улыбкой. Человек в пурпуре встал над ней, и властным жестом протянул назад руку. Один из краснорясых вложил в нее рукоятку обсидианового ножа. Человек поднял правой рукой нож, а левой начал выводить в воздухе формулу заклинания. Резко опустив правую руку, жрец вскрыл грудную клетку жертвы, сжав рукой сердце, вырвал его, и швырнул кровоточащий комок в пасть статуи. Там вспыхнуло темно-багровое пламя.

Все собравшиеся в зале были обладателями доли, включая стражей, некоторые — весьма сильными магами, но мощь задействованной пурпурным жрецом силы потрясла и их. Казалось, что сам воздух в зале загустел, пронизанный водопадом темной силы, изливавшейся из жертвы и пронизывававшей жреца. Концентрированная магия смерти, готовая сжечь дотла при малейшей ошибке, текла к статуе. Ее рубиновые глаза вспыхнули, по камню пробежала волна дрожи, как по живому человеческому телу. Лишенное сердца тело жертвы, пронизанное магическими жгутами, выходившими из пальцев жреца, продолжало демонстрировать видимость жизни. Аура человека растворилась, была смыта темной волной магии смерти, рот улыбался жуткой улыбкой, а бедра совершали непристойные движения. И тут жрец, задрав подол рясы, грубо совокупился с немертвой жертвой.

Кровь и семя стекали на алтарь, впитываясь камнем. Мгла в капище сгустилась так, что пламя факелов казалось болотными гнилушками. Омерзительный смрад черной магии разрывал разум. Рубиновые глаза статуи пылали ослепительным огнем, только оттенявшим мрак. Жрец отступил от алтаря и протянул обе окровавленные руки вперед. Тело жертвы дернулось и село, как марионетка на ниточках. Чужим грубым голосом произнесла она на древнем языке, который был забыт людьми десятки столетий назад: