Остановите земной шар! Я хочу сойти! - Сергей Первозванский

И вдруг лес оборвался. Они выскочили на огромную поляну, протянувшуюся далеко-далеко. В конце её поблескивала река. И это была спасение. Девушка плавала, как рыба и под водой могла быть как угодно долго. Черноволосый дикарь тоже хорошо плавал, но, всё же, вода не была его стихией.

Они одновременно увидели реку. Светловолосая красавица вскинулась, как летящая птица. Шаги её сделались длиннее, ноги почти не касались земли. Волосы развевались, как крыло лебедя. Расстояние, на некоторое время, начало расти, но ужасный гигант, заметив это, оскалил зубы и хриплое рычание вырвалось из его ритмично поднимающейся груди. В несколько шагов он догнал свою жертву и побежал рядом. Ему достаточно было только протянуть руку, но он сделал иначе. Оттолкнувшись от земли, он, как ласточка, падая на грудь, в полёте достал её и, подсекая, схватил за ноги. Ни слова, ни крика не вырвалось из её плотно сжатых губ.

Уже катаясь по земле, сопя и рыча от удовольствия, Бешеный смял, заломал руки и не выпускал свою жертву ни на миг. Она, молча, отбивалась от этого могучего зверя, кусала, царапала его, выворачиваясь, как змея. Но силы были слишком не равны. Борьба длилась совсем недолго. Огромные волосатые руки скрутили бедную жертву, согнули хрупкое, но сильное тело, как речную камышинку. Она в ужасе закрыла глаза, чтобы не видеть страшного звериного оскала и, искажённых похотью, глаз насильника. Лицо обдало прерывистое, тяжёлое и горячее дыхание. Хватка слегка ослабела.

Воспользовавшись этим перерывом, не переставая уворачиваться от упругой твёрдой плоти, упиравшейся ей то в живот, то в ноги, девушка высвободила правую руку, просунула её вниз и, изловчившись, схватила своего обидчика за страшную конечность, торчавшую у него между ног. Гигант на секунду замер, руки судорожно разжались.

Вырываясь из смертельных объятий, лесная красавица изо всех своих, совсем не маленьких сил, рванула, одновременно давя и выворачивая с корнем неподатливый горячий комок. Что-то мерзко треснуло и хлюпнуло в ладони. Бешеный отшатнулся на миг, яростно выпучив глаза.

На этот раз охотничий инстинкт сработал в бывшей жертве. Она моментально воспользовалась мгновенной слабостью нападавшего и вонзилась острыми зубами в его беззащитную шею. Рванула головой. Струя алой крови, брызнув, залила лицо. Уже вскакивая и снова чувствуя себя свободной, она с радостью услышала за спиной запоздалый страшный всхлип и стон. Погони не было.

Злорадная усмешка искривила её исцарапанное, нежное лицо и гортанный торжествующий крик вырвался, наконец, из искусанных, окровавленных губ. Она победила и снова была свободна, как птица! А теперь скорее к реке.

Кровавая пелена застилала глаза поверженного воина. Волна страшной боли и тошноты тяжёлым камнем ударила в голову. Сворачиваясь в одуревший от обдавшего вдруг жара узел, он одной рукой схватился за то, что ещё недавно было предметом его мужской гордости и силы. Другой, по привычке, нащупывал на земле неразлучную дубину. Ничего не видящие глаза вылезали из орбит. Из горла вырывались глухие булькающие хрипы, заливаемые потоками крови из порванных горловых вен.

Рука сама нащупала оружие. Многолетняя привычка преодолевать боль и звериная сила воли, помогла на одно мгновение побороть дурноту. Взор очистился. Что-то маячило и мелькало перед глазами.

Неимоверным усилием Бешеный сосредоточился и увидел убегающий к реке длинноногий силуэт. Белые волосы венком разлетались вокруг головы. Она двигалась, не спеша и не оборачиваясь. Во всей фигуре ощущалось превосходство и пренебрежение.

Ярость, знакомое страшное чувство, всегда овладевающее им в минуты охоты или особой опасности, чувство, ощутив которое в этом огромном человеке, даже медведи уходили с тропы, волной вскипело в нём. Это была последняя вспышка угасающего могучего организма. Как молния взметнулась рука и страшный снаряд, со свистом рассекая воздух взлетел за своей последней жертвой. Проследить за полётом у Бешеного уже не хватило ни сил, ни жизни. Он скалой рухнул в траву и замер. Последнее усилие убило его.

За мгновение до этого, победившая беглянка, ощутив какой-то ужасный импульс, обернулась, вздрогнув всем телом, и в этот миг неотвратимая месть настигла её. Бешеный был лучшим воином своего племени. Он никогда не промахивался при жизни. Не промахнулся и после смерти. Удар пришёлся прямо в лоб. Чудная светловолосая головка разлетелась, как орех и из неё во все стороны брызнули лохмотья серо-водянистой массы, похожей на окровавленную капусту.

Охота закончилась, был вечер. Недалеко от берега реки лежали два молодых мёртвых тела. В небе парили коршуны.

Первое действие закончилось. Зрители молча покидали зал, ожидая, когда подготовят следующий. По замыслу авторов, каждое новое действие происходило в новом зале, с новыми декорациями. Только сцена и артисты оставались те же.

Действие второе

Огромный древний город, зажатый в живописной зелёной долине между горами и лазурным морем, пылал, как смоляной факел. Это был маленький конец света. Невозмутимые белые вершины гор равнодушно наблюдали за гибелью города-игрушки. В окрестных лесах пели птицы. Море было таким гладким и тихим, что в трёх метрах едва можно было расслышать лёгкое шуршание прибоя. Ласковое весеннее солнышко равномерно согревало всю долину, радуясь возможности покрасоваться миллионами бликов на высокогорном снегу, в воде, в яркой зелени молодой листвы.

Но волосы встали бы дыбом у какого-нибудь случайного путника, перевалившего вдруг через перевал. Неподвижный столб страшного чёрного дыма поднимался, не нарушаемый ни малейшим ветерком, прямо в безоблачное небо. Языки багрового пламени от частых взрывов взлетали чуть ли не выше гор, освещая зловонный чёрный столб изнутри. Треск, грохот падающих балок, крики, стенания и плач не были слышны очень далеко. Поэтому, издали всё это, вызывающее трепет и ужас зрелище, казалось даже величественным и прекрасным, как и любое другое сумасшествие земных и человеческих стихий, наблюдаемые со стороны.

Ни одного целого дома или даже сарая не оставалось на этом, всё более разгорающемся костре. Улочки были слишком узки для того, чтобы преградить дорогу огню. Брусчатые, выложенные ещё римскими рабами, мостовые, были по всей длине усажены чудными деревьями, маленькими рощицами и большими парками, которые сейчас отчаянно горели, распространяя невыносимый жар.

Мрамор дворцов, колонн, фонтанов, статуй, гранит мостов, арок и виадуков, чугун, медь, серебро и золото замысловатых решеток ворот, крыш раскалывались, дробились и плавились в этом грохочущем, пылающем, кричащем аду. Горы трупов, сгорая прямо в своих домах и перед ними, корчились и, казалось, стенали, испуская удушливое зловоние.

Но бой ещё продолжался. Последние, самые мужественные и сильные защитники гибнущего города, погибали у ещё вчера казавшихся неприступными стен царского дворца. Было ясно, что уже никакая сила не сможет их спасти.

Полчища белокожих, светловолосых варваров, похожих на кентавров, так неразрывно были они слиты со своими могучими и быстрыми, как рыси, конями, добивали последних горожан и воинов, практически не неся при этом почти никаких потерь. Самое страшное было то, что они не брали пленных, не грабили дома, не насиловали женщин. Они только убивали, убивали и жгли.

Они уничтожали всё, не глядя. И, казалось, главной их целью было превратить этот сказочно богатый приморский город в выжженную пустыню, неизвестно за что мстя ему и его невиданной красоте. Но это было не так. Причина была!

Впереди страшной орды на иссиня-чёрном жеребце размахивал огромной палицей единственный темноволосый человек. Это был загорелый гигант, один вид которого мог обратить в бегство небольшое войско. На нём было лёгкое боевое вооружение, кожаные латы. Ничем не прикрытая копна шелковистых, чёрных, как грива его свирепого коня, волос развевалась и летела за зловещим всадником. Его искажённое яростью битвы лицо, было иссечено страшными шрамами, как и всё тело, исполосованное рубцами. Он казался заговоренным от смерти. Большие чёрные глаза излучали потоки огня и неукротимой силы. Любой, будь то конь или человек, приблизившийся к нему на расстояние взмаха палицы, летели на землю с раздробленными черепами или спинами. Он так быстро махал своим оружием, что, казалось, даже стрелы не могут пролететь сквозь это сплошное кружево.

Великан методично и упорно пробивал себе дорогу сквозь ряды обессиленных защитников, не выказывая никаких признаков утомления после целого дня битвы. До ворот чудесного беломраморного замка короля этой провинции, оставалось совсем немного. Со стен и башен дворца пытались что-то бросать, но, видно было, что наверху мечутся почти одни женщины, не могущие поднять что-то тяжёлое. И, кроме того, внизу было всё так перемешано, что можно было попасть в своего воина.