Остановите земной шар! Я хочу сойти! - Сергей Первозванский

Но летел недолго – с раскладушки упал. Ударился головой, не почувствовал. За окном снова ветер, как с цепи сорвался, деревья ломает. Дождь. Я лежал на обшарпанном полу, в темноте. Одетый. Из открытых дверей дуло. Что-то стучало. Прошло пару минут, пока я сообразил, что это форточка бьётся, как птичка в клетке. Встал. Посмотрел на часы. Восемь. А уже совсем темно. Господи, как тошно. Как беспокойно. Куда же мне надо было идти? Никак не вспомнить. Да и зачем?! Там так холодно, сыро, грязно…

Я бегал по мастерской, как зверек. То у окна постою, то снова сяду на раскладушку. И снова, к окну. В девять, наконец, сломался. Как груз с плеч сбросил. Схватил плащ и выскочил в дождь.

Через полчаса, или скорее, был у её дома. Ноги дрожали, сердце выскакивало из груди. Почти, как вчера, но не так. Во рту пересохло. Дошёл до второго этажа, дальше ноги отказали – не могу. Страшно. Схватился за перила, начал помогать себе руками. Стал перед дверью, облокотился о косяк – ни туда, ни сюда. Так бы и простоял ночь. Только слышу, дверь внизу хлопнула.

«Ну, решайся, братишка!» – сказал сам себе и нажал кнопку звонка. Не было слышно, как с той стороны кто-то подошёл, только от дверей повеяло холодом. Лязгнул засов, грохнул замок, взвизгнула цепь. Дверь чуть-чуть приоткрылась. Я и так стоял ни жив, ни мёртв, а тут и вообще, всё во мне оборвалось. Из-за двери выглядывал мужчина лет сорока, или меньше. Вернее, выглядывали его брюшко, усики, носик, лысинка и жирные губки. И шныряли пуговки-глазки. Он был в пижаме и тапочках. Всё такое сладенькое, липкое, хитренькое, настороженное. Я стоял перед ним мокрый, бледный, взлохмаченный. Всё понимал и ничего не мог сказать. Он осмотрел меня осторожно и спросил тоненько:

«А вам кого? Товарищ!» – при этом чуть прикрыл дверь.

– Не знаю! – Только и смог выдавить я.

– Не понял! Что вам нужно?! – Уже испуганно затараторил он и ещё больше прикрыл дверь. Я заглянул ему через плечо. Там было тепло, темно и тихо. Из этой темноты, я чувствовал, на меня смотрят. Смотрят в последний раз!

– Извините! Я, кажется, ошибся! – Сглотнул я, резко развернулся и пошёл вниз. В голове была только одна дурацкая мысль, я даже улыбнулся. Как же её зовут?… Я ведь не знаю даже её имя! И теперь не узнаю никогда. А, может, так и лучше. Легче будет забыть. Как смешно! Слёз не было.

С тех пор прошло много лет. Я ничего не забыл. Каждый вздох помню. Каждый шепот. Как вчера. Столько всего забыл, а это помню! Но, иногда мне кажется – а может, всё-таки, всё это был сон?! Только сон! Наваждение какое-то. Мне, иногда, такие странные сны снятся!

1973–1994

ТЕАТР

Театр гудел. Зрителей было в несколько раз больше, чем могло вместить огромное пространство этого необыкновенного зрительного зала. Да и всё в этом удивительном представлении было необыкновенно, начиная от актёров, сцены, кулис, зала, режиссера, автора и, заканчивая самым незаметным, а то и, случайно попавшим сюда, зрителем. Всё было ново и удивительно. Нигде и никогда в истории зрелищ не происходило ничего подобного.

Зрители, торопясь занимали места. Глаза напряжённо были устремлены на сцену. Артисты, прощаясь, готовились к выходу. И, хотя никто из них не знал ни одной реплики и ни даже самого сценария хотя бы приблизительно, все были уверены в успехе. Такое зрелище не могло провалиться.

Опоздавшие зрители, всё ещё прибывающие издалека, занимали свои места. Театр замер в ожидании. И вот, наконец, за рампой вспыхнул свет. Актёры вышли на сцену…

Действие первое

Бешеный бежал легко и свободно. Мощное молодое тело легко преодолевало любые препятствия. Он, как птица, перепрыгивал огромные рвы, нагромождения поваленных деревьев, уворачивался от веток и суков. Охота была лёгкой и приятной. Он бежал в треть силы, зная, что добыча никуда не денется. Сила, опыт и ловкость придавали уверенность молодому телу и не было в вечном и бескрайнем лесу зверя или птицы, могущих соперничать с ним. А уж, что касается ярости и отваги – то тут ему уступал даже вождь племени, его отец. Не зря, ещё в детстве его наградили таким звучным и страшным именем.

Тот, за кем он охотился, так же легко двигался впереди. Между деревьями, не в состоянии скрыться и убежать, мелькало жёлтым пятном облачко длинных белых волос. Женщины его племени были черноволосы, черноглазы, смуглы и приземисты. Все, без исключения, молодые девушки племени хотели нравиться Бешеному. Они, не прячась, откровенно и призывно смотрели ему в глаза, с вожделением любуясь его атлетическими формами, напоминающими тело молодого тигра.

Сегодня, с утра, он вышел на звериную тропу, выслеживая молодого оленя. Опытный охотник двигался крадучись, по еле заметному следу, легко помахивая огромной суковатой палицей. Острый звериный запах раздражал и манил его. Вдруг, что-то заставило насторожиться. Звериное чутьё подсказывало, что рядом есть какое-то существо. Он пригнулся, прячась за огромный поваленный ствол и замер. Стараясь не выдать себя, переждав ещё немного, потихоньку выглянул из-за своего укрытия. В просвете между деревьями, в небольшой ложбине, скрытое густым кустарником, он увидал маленькое, совсем круглое лесное озеро. Вода в нём казалась чёрной, несмотря на яркий солнечный день. На поверхности плавали большие голубые цветы с жёлтой серединой. И между ними гордо и грациозно, почти не двигая длинными шеями, скользили несколько прекрасных белых лебедей. Но, самое главное, они совсем не боялись, купающуюся между ними, девушку.

Она плавала, брызгая водой во все стороны, фыркая и смеясь. Она то кружилась в воде, то ныряла, то дельфином выпрыгивала над водой почти полностью. И большим белым птицам это, очевидно, нравилось. Они, не спеша, плавали вокруг прекрасной лесной феи, тихонько что-то курлыкая друг другу, вторя её радостным крикам.

Бешеный, забывшись, ещё больше высунулся из своего укрытия. Он часто бывал в этих местах, находящихся довольно далеко от их стоянки, и не раз проходил мимо этого озера, даже купался в нём. Но такую женщину он видел впервые. Откуда она здесь взялась?! Никаких племен, ни дружеских, ни враждебных, в этой стороне леса не было. Может быть, какой-то бродячий табор? Они иногда проходят мимо в погоне за стадами бизонов.

Юноша с удивлением рассматривал ничего не подозревающую купальщицу. Она тоже была совсем молода. И всё в ней было не таким, как у знакомых ему подруг. Никогда в их племени не встречались такие высокие женщины. Даже представить было трудно, что ноги могут быть такими длинными, стройными и красивыми. Вся она была вытянута вверх, как стебелек. Её тонкое лицо, с серо-зелёными огромными глазами, удивляло своей живостью и весельем. У них так никто не смеялся. Но больше всего поразили Бешеного её длинные-длинные, ниже пояса, густые и совершенно жёлтые с красноватым отливом, волосы. Даже мокрые, они удивляли своим солнечным цветом. Девушка, резвясь, мотала головой из стороны в сторону и струи воды радугой разлетались, срываясь с волос, образуя над ней невиданное, сверкающее в ярком свете, сияние. Это был фейерверк молодости, красоты и веселья.

Потрясенный гигант замер на месте, уже полностью высунувшись из своего укрытия. Он стоял, раскрыв в удивлении рот, любуясь редким зрелищем. И вдруг страшная палица, наверное, впервые в жизни выпала из его могучей руки, хлестко ударившись о дерево.

Очнувшись, Бешеный пригнулся и замер. Но было поздно. Девушка, может быть, не услышала бы ничего, но его выдали чуткие лебеди. Они мигом привстали на воде, захлопали крыльями и тревожно загоготали.

Белокурая фея, вздрогнув, обернулась и, даже, почти ничего не увидев, рванулась к противоположному берегу. Она тоже была истинное дитя своего леса. Вода мешала бежать, но озерцо было совсем небольшое, а длинные ноги отталкивались от земли упруго и сильно.

Что-то звериное моментально сработало в мозгу Бешеного. Ещё мгновение назад, он не собирался делать этой женщине никакого зла, но увидев убегающую фигуру, включил инстинкт охотника автоматически. Из-за дерева выскакивал уже не ослеплённый совершенной женской красотой застенчивый юноша. Это был беспощадный и жестокий охотник-воин. Выносливый сильный и быстрый. Одним словом – Бешеный.

Дичь бежала быстро и уверенно. Она прекрасно ориентировалась в этом лесу и почти не оборачивалась. И охотнику пришлось бы намного сложнее настигать её, если бы не чудные белые волосы беглянки. Они мелькали среди деревьев маленьким солнышком, манили и дурманили. Ноздри преследователя раздувались, глаза горели, губы были плотно и зло сжаты. В своей стремительной гонке он даже не давал себе труда обминать молодые деревья, а, играючи, сбивал их под корень своей страшной палицей, а то и просто, на лету, валил грудью.

Расстояние между бегущими сокращалось с каждым прыжком. Девушка прибавила темп и, казалось, могла бы бежать ещё быстрее, но лес стал густеть. Мешал кустарник и глубокие рвы, в которые ей приходилось спрыгивать и потом выбираться по, иногда, отвесным краям. Бегущий за ней охотник просто перепрыгивал их, как небольшие лужи.