Добыча: Всемирная история борьбы за нефть, деньги и власть - Дэниел Ергин

в захват посольства и взятие заложников, а потом – в чудовищное цирковое представление перед посольством с продажей революционных кассет, ботинок, свитеров, шляп, печеной сахарной свеклы. Занявшие посольские здания иранцы даже отвечали на телефонные звонки словами «Шпионское гнездо слушает». Аятолла Хомейни и его ближайшее окружение, по всей вероятности, знали о плане нападения и одобряли его. И то, что они использовали его в своих целях, было совершенно очевидно. Последовавший кризис помог им разделаться с Базарганом и сторонниками прозападной и светской ориентации, укрепить свою власть, ликвидировать противников, в том числе и тех, кого Хомейни называл «безмозглыми поклонниками Америки», и усилить составляющие религиозного режима. Но это было позже, а сейчас кризис с заложниками продолжался. Он растянулся почти на 15 месяцев – точнее, на 444 дня. Каждое утро американцы читали в газетах о «плененной Америке». Каждый вечер им показывали телевизионное шоу «Американцы в заложниках», сопровождавшееся непрекращавшимся хором иранских фанатиков, орущих «Смерть Америке!». Как это ни парадоксально, но, показывая подобные вечерние программы, ABC нашла наконец способ успешно конкурировать с популярной передачей Джонни Карсона «Сегодня вечером».

Кризис с заложниками убедительно говорил о том, что смена власти на мировом нефтяном рынке в 1970-е гг. была лишь частью более широких и серьезных событий в мировой политике. Он как бы подчеркивал, что Соединенные Штаты и вообще Запад находятся в состоянии упадка и, похоже, не могут защитить свои интересы, ни экономические, ни политические. Через два дня после захвата заложников Картер коротко подвел итог положению: «Они схватили нас за яйца». Антиамериканские выступления охватили не только Иран. Они усилились на всем Ближнем Востоке и были направлены против присутствия в регионе Соединенных Штатов. В конце ноября 1979 г., спустя несколько недель после захвата заложников, около 700 вооруженных фундаменталистов, ярых противников саудовского правительства и его прозападной политики, захватили главную мечеть в Мекке. Изгнать их удалось с очень большим трудом. Крупное восстание в Саудовской Аравии так и не началось, но вызванная инцидентом волна прокатилась по всему исламскому миру. В начале декабря начались выступления шиитов в Эль-Хасе, центре нефтяного района в Восточной провинции Саудовской Аравии. Затем через несколько недель мир потрясли еще более драматические события – советские войска вошли на территорию Афганистана, восточного соседа Ирана. Россия, как многим казалось, была намерена реализовать свои полуторавековой давности амбиции и получить выход в Персидский залив и теперь воспользовалась замешательством на Западе, чтобы занять в этом регионе наиболее выгодные позиции. Медведь становился все смелее: это было первое со времен Второй мировой войны крупномасштабное выступление советских вооруженных сил за пределами коммунистического блока.

В январе 1980 г. президент Картер огласил внешнеполитическую доктрину, получившую известность как «доктрина Картера»: «Пусть наша позиция будет совершенно ясна. Любая попытка внешних сил получить контроль над районом Персидского залива будет рассматриваться как угроза жизненным интересам Соединенных Штатов, и такая попытка будет пресечена всеми необходимыми средствами, включая военные». Доктрина Картера конкретизировала высказывания американских президентов еще с 1950 г., когда Гарри Трумэн обещал королю Ибн Сауду военно-экономическую помощь. В более широком историческом аспекте она была поразительно похожа на декларацию Ленсдауна 1903 г., в которой тогдашний британский министр иностранных дел предупреждал Россию и Германию, что им следует держаться подальше от Персидского залива.

В 1977 г., в первый год своего президентства, Картер снискал уважение в нефтяном мире, заставив шаха отказаться от намерения установить более высокие цены на нефть. В глазах многих он был факиром, который приручил шаха и обратил ценового ястреба в уступчивого голубя. Он добился подписания Кэмп-Дэвидских мирных соглашений между Израилем и Египтом. Но теперь все эти достижения отошли на дальний план. Шах был изгнан, иранская революция вызвала нефтяную панику 1979 г., Картера продолжали преследовать события в Иране, а сам он оказался политическим заложником толпы воинствующих тегеранских «студентов».

После захвата заложников доживавший последние дни шах и его окружение, словно испытывая чувство вины, быстро покинули Соединенные Штаты. Последние часы перед отъездом они, безнадежно отрезанные от мира, провели на одной из американских военно-воздушных баз, в изоляторе с зарешеченными окнами, предназначавшемся для психиатрических больных. Они вылетели сначала в Панаму, затем в Египет, где изнуренный болезнью шах умер в июле 1980 г., через полтора года после бегства из Тегерана. Его никто не оплакивал. К этому времени Мохаммед Пехлеви, сын офицера казачьей бригады, уже не играл никакой роли ни в решении кризиса с заложниками, ни в ликвидации паники на мировом рынке нефти, ни даже в играх геополитиков, в которых его вес был прежде так велик[559].

Ответом Картера на захват заложников стало немедленное введение эмбарго на импорт иранской нефти в Соединенные Штаты и замораживание иранских активов в американских банках. В качестве контрмеры иранцы запретили всем американским фирмам экспортировать свою нефть. Запрет на импорт и замораживание активов были в сущности единственными инструментами воздействия, которые имелись у Картера под рукой. Замораживание активов больно ударило по Ирану, запрет на импорт нефти – нет. Но он вызвал перераспределение поставок во всем мире, дополнительную нагрузку на их каналы и появление на спотовых рынках еще большего числа обезумевших трейдеров, которые подняли цены на новую высоту. Некоторые партии нефти уходили по $45 за баррель, для встревоженных трейдинговых компаний Японии иранцы назначили за баррель своей нефти цену в $50. Беспорядки и волнения, последовавшие после захвата заложников, усилили всеобщую нервозность и тревогу на рынке, способствуя дальнейшим, по-видимому, бесконечным циклам панических закупок и повышения цен. Как через четыре дня после захвата заложников довольно сухо заметил исполнительный директор одной корпорации, «в такой ситуации компании ощущают необходимость в увеличении запасов сверх того объема, что прежде считался нормой». На языке нефтяной отрасли накопление называлось «защитой запасов» – другими словами, это была страховка.

Кризис с заложниками обозначил и более сложные проблемы. Он показал очевидную слабость, даже беззащитность стран-потребителей, в частности Соединенных Штатов, чья мощь лежала в основе послевоенного политического и экономического порядка. И более того, он утверждал, что мировое господство фактически принадлежит экспортерам нефти. По крайней мере внешне. Но на нефтяном рынке действовали силы еще более могущественные, чем правительства. И вот здесь экспортеры допустили ошибку, которая окажется для них роковой.

Базар

Растущие цены на нефть стали на многие месяцы предметом постоянного внимания президентов и премьер-министров, а заодно и темой для первых полос газет. Они были источником чрезвычайной тревоги и для лидеров Саудовской Аравии. Теперь саудовское руководство снова волновали и потеря контроля над рынком, и тот факт, что он перешел в руки таких воинствующих и неуступчивых соперников, как Ливия и Иран. Саудовцы считали, что бешеный рост цен приведет к спаду в