Добыча: Всемирная история борьбы за нефть, деньги и власть - Дэниел Ергин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Инциденты и взаимные нападки нарастали, и Ирак решил, что для него наступил удобный момент. В Иране, казалось, царил полный хаос, а в Багдаде говорили, что «в Иране на каждом углу свое правительство». Иранская армия была деморализована и переживала волну кровавых чисток. Ирак мог бы нанести решительный удар по соседу, сбросить Хомейни, ликвидировать угрозу Ираку со стороны бунтующих шиитов и утвердить свой суверенитет над водной артерией Шатт-эль-Араб, защитив, таким образом, свои нефтяные интересы. Были и еще более соблазнительные возможности – выступив в качестве «освободителя» этнических арабов в иранском Хузистане (менее половины жителей этого юго-восточного района Ирана были арабского происхождения), привлечь их на свою сторону и, возможно, присоединить область, которую иракцы называли Арабистан, к Ираку, или по крайней мере установить там свое влияние. Наградой было бы не только братское воссоединение – в Хузистане сосредоточивалось 90 % запасов нефти Ирана. Вдобавок ко всему зарубцевалась бы рана, нанесенная гордости Ирака. Баасисты не забыли унижения, когда в 1975 г. им пришлось уступить Ирану в вопросе о суверенитете над Шатт-эль-Араб. Но и это было еще не все. Шаха, регионального полицейского в районе Персидского залива, больше не было. И образовавшийся вакуум мог бы заполнить Хусейн, утвердив превосходство Ирака, а заодно и свое в регионе огромного международного значения. Более того, при изоляции, в которой оказался в арабском мире Египет, подписав Кэмп-Дэвидские соглашения, Ирак, ликвидировав угрозу распространения иранской революции, мог бы стать лидером и воинствующим защитником всего арабского мира, а также одной из главных нефтяных держав. Короче говоря, отказаться от таких соблазнительных возможностей было нелегко.
С самого начала Хусейн рядился в тогу лидера арабского мира, что соответствовало панарабской идеологии партии Баас. Если Хомейни обосновывал легитимность своей власти событиями, которые произошли в VII столетии, то так поступил и Хусейн. Он назвал новую войну «второй битвой за Кадисию» – первая произошла в 636–637 гг. вблизи Наджафа, города на юге центральной части современного Ирана. За этой победой последовал триумфальный разгром персов в 642 г., названный арабами «победа побед». Он определил судьбу Персидской империи. Государство Сасанидов распалось, его царь бежал на восток, где в конечном счете был убит местным правителем, а Персия вошла в состав арабского халифата. Через 100 лет был основан Багдад, ставший на несколько столетий политическим и экономическим центром Азии. Теперь, в 1980 г., снова пришла очередь Багдада. Во всяком случае, так там считали.
Хусейн направил главный удар в сердце иранской нефтяной промышленности, в том числе на Абадан и Ахваз – последний 13 столетий назад служил воротами, через которые был нанесен окончательный и смертельный удар по Персидской империи. Хусейн полагал, что это будет блицкриг, серия внезапных и сокрушительных ударов, которая приведет к достижению его целей. Этой точки зрения придерживались не только в Багдаде. В Вене, где заседание на уровне министров было сорвано известием о начале войны, буквально все считали, что через неделю, самое большее две, война закончится. Но в иракской стратегии был допущен серьезный просчет. Иранцы выдержали первый удар и стремительно перешли в контрнаступление. Нападение Ирака дало возможность аятолле Хомейни еще прочнее консолидировать свою власть, заткнуть рты критикам, освободиться от сторонников светской ориентации в правительстве и приступить к созданию Исламской республики. Все это способствовало сопротивлению населения. В защите страны приняли участие иранцы практически всех политических направлений. Арабы Хузистана не проявили желания быть освобожденными и отнеслись к иракцам не как к «братьям», а скорее как к захватчикам. Ирак не был готов встретить такой «подъем духа». Впереди регулярных иранских сил, не думая о сохранении своей жизни, в бой шли сотни тысяч молодых иранцев, влекомые шиитским идеалом мученичества. Некоторые пришли на фронт, неся за собой гробы – они следовали словам Хомейни о том, что «абсолютное счастье в исламе – это убивать и быть убитым во имя пророка». Им были розданы пластиковые ключи на небо, которые они носили на шее. Даже дети участвовали в разминировании проходов для малочисленных танков, которые были дороже жизни погибавших тысячами детей[563].
Тупик
Война вызвала новое обострение на нефтяном рынке. Иракские военные самолеты начали 23 сентября 1980 г. массированные бомбардировки иранского нефтеперерабатывающего комплекса в Абадане – самого большого в мире, которые продолжились в следующем месяце и произвели серьезные разрушения. Бомбардировкам подверглись все иранские порты и нефтяные центры. Иранское контрнаступление полностью прервало иракский экспорт нефти по Персидскому заливу. Более того, Иран вовремя убедил Сирию, где у власти находилась соперничавшая ветвь партии Баас, перекрыть иракский экспорт по трубопроводам через Сирию, что оставляло Ираку только один трубопровод через Турцию, имевший ограниченные возможности. В результате войны иранский экспорт нефти сократился, а экспорт Ирака был почти полностью прекращен, на что Хусейн, безусловно, не рассчитывал.
На первой стадии ирано-иракской войны мировой рынок ежедневно недополучал почти 4 млн баррелей нефти, т. е. 15 % нефтедобычи стран ОПЕК и 8 % потребности западного мира. Цены на рынке наличного товара снова подскочили. Легкие сорта арабской нефти достигли небывалой ранее цены – $42 за баррель. Рынком снова стал управлять страх. Был ли это третий кризис, следующая стадия крушения Ближнего Востока и его нефтяной промышленности? Потеряет ли Ирак снова свое место в мировом нефтяном балансе? Прекратит ли Иран существование как поставщик нефти? Не приведет ли борьба между суннитами и шиитами, другими словами, между арабами и персами, к дестабилизации всего района Персидского залива? Или же следует ожидать еще худшего, если Иран, где численность населения в три раза больше, чем в Ираке, победит и его фундаменталистская антизападная революция углубится в сердце Ближнего Востока? За всеми этими вопросами стояли экономические составляющие и их можно было истолковывать двояко, либо предсказывая новые потрясения, либо наоборот. Что же окажется верным?
Спрос на нефть, несомненно, ослабевал. Объяснялось ли это экономическим спадом, означавшим временное снижение, или же это был результат энергосбережения, влияние которого окажется более долгосрочным? Сокращение деловой активности уже началось. Причиной послужили и повышение цен, и решимость западных стран бороться с инфляцией, даже если это обернется глубоким спадом. Но независимо от причин спрос явно падал.
Тем временем правительства, усвоив уроки 1979 г. и работая в рамках Международного энергетического агентства, убеждали компании не совершать панических закупок, не драться за поставки и не повышать цены, а использовать накопленные запасы. Они стремились всех уверить, что
