Развод.com - Ольга Сергеевна Рузанова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Думаешь, он у меня один на всех? — сухо усмехнувшись, отбивает Алена.
Затаив дыхание, я не шевелюсь. К волнению добавляются раздражение и давящее чувство в груди.
— Она пропала со всех радаров после того, как вы написали о ней. Так было задумано?
Опубликованная в «Глянце» статья об Ильяне называлась «Феномен падающих звезд». Я была шокирована, когда прочла ее. В ней рассказывалось о певице и подобных ей звездах-однодневках. О том, как они кометами врываются на небосвод, вспыхивают, даря наблюдающим кратковременный восторг, и так же быстро гаснут.
Я не верю, что Ильяна знала, какого рода материал готовит о ней «Глянец». Весь ее вид кричал о том, что период забвения окончен, и она снова на коне.
Однако буквально на следующий день она исчезла. Как та самая сгоревшая звезда. Пропали ее профили в соц. сетях, и все концерты были отменены.
Подозреваю, что к этому причастен Березовский. Я попросила сделать так, чтобы больше никогда не видела ее, и он это сделал. О чем именно они договорились, и куда Рома ее спрятал, я даже думать боюсь.
— Она сама по себе никому уже давно неинтересна. Не думаю, что журнал замешан в ее исчезновении, — перехватив мой взгляд, отвечает Алена со смехом.
— Да-а-а... — тянет Денис, — полагаю, в этом замешаны куда более серьёзные люди.
Пропускаю намек мимо ушей. К чёрту Рыжую и Березовского тоже к чёрту — я здесь не для этого.
— Готово, — сообщает Алена совсем скоро.
Отойдя на шаг и склонив голову набок, довольно улыбается. Появившийся в фокусе моего зрения Денис тоже.
— Отлично. Будет пушка, Наташ...
— Да?... — оборачиваюсь к зеркалу и встречаюсь взглядом с улучшенной версией себя.
На меня смотрит свежая, очень милая девушка. Поворачиваю голову вправо и влево, осторожно касаюсь лица кончиками пальцев.
— Красавица, — слышу негромкий голос Алены.
Красавица?... Взмахнув ресницами, поднимаюсь с кресла и провожу раками по струящейся ткани платья. Пожалуй, да — я красива. Мне нравится то, что я вижу в отражении.
Алена помогает с укладкой волос и, быстро собрав свой инвентарь, убегает на другую заявку.
Мы начинаем съемку. Успеваем застать предзакатное солнце и делаем несколько десятков потрясных фото. Мягко обволакивающие фигуру золотые лучи делают меня почти неземной.
— Твою мать... — бормочет Денис, щелкая камерой, — Ты ангел, Наташка...
Мои щеки вмиг нагреваются. Я улыбаюсь в объектив и машинально кусаю губы.
— Охренеть... Крутанись на месте...
Мы работаем, пока солнце не садится, а потом я переодеваюсь в свитер и гетры, и съемка продолжается.
Я позирую в уютном кресле, на диване и у камина. Денис сыплет комплиментами и подбадривает шутками, ловя мои эмоции на камеру.
Мне комфортно. Зажатости и стеснения, которых так боялась — нет. И, пожалуй, я подумаю над тем, чтобы после родов организовать фотосессию «Ньюборн», при условии, что малыш будет не против.
— Ну, что?... Финальный аккорд? — подмигивает Ден, намекая на мой третий образ.
— Да...
Пока он переносит оборудование в павильон с темно-серыми стенами, я переодеваюсь в гримерке в длинный пеньюар из чёрного кружева. Смущение затапливает, когда вижу себя в зеркале. Телесного цвета бельё создает иллюзию обнаженного тела. Приглаживаю волосы пальцами и, улыбаясь, сама себя успокаиваю.
Оно того стоит. Фото должны получиться фантастическими.
— Ого!... — только и выдает Денис, когда я вхожу в небольшой павильон.
— Нормально? — поправляю ткань на животе и машинально прикрываю ладонью чересчур глубокое декольте.
— Если выстрелит, разрешишь мне взять снимки с этого фотосета для выставки?
— Нет, — отвечаю сразу, — Они только для меня.
Почесав переносицу, он коротко кивает и указывает на квадратный белый пуф в центре. Мы начинаем съемку.
На этот раз Дэн, за исключением коротких инструкций, фотографирует молча. Я меняю позы и пытаюсь расслабиться. Почему-то не выходит.
Неожиданно он откладывает камеру и направляется ко мне. Усевшись на корточки, смотрит в глаза.
— Не зажимайся, Наташ.
— Я не зажимаюсь...
— Ты прекрасна... как богиня!... — понижает голос, — Покажи мне свою красоту! Не прячь!...
— Да не прячу я!... — восклицаю со смешком.
— Прячешь! Ты внутренне напряжена, потому что думаешь о том, что скажут другие!
— Я не планирую их кому-то показывать!
— И все равно думаешь о чужом мнении!
Чёрт. Дэн прав, да. Мысленно я представляю реакцию Березовского. Какой она была бы, если бы он увидел. Восхищение? Гнев? Ревность?...
— Наташ, — Денис подается вперед и касается моей лежащей на колене ладони, — Это эстетика. Искусство, если хочешь... Я же не прошу тебя целоваться с кем-то на камеру.
Вдоль моего позвоночника бежит колючий ток, потому что Денис говорит и смотрит так, что я ему верю. Каждое слово попадает в цель.
Он опускает мои руки, прикрывающие грудь, и убирает волосы за спину.
— Сними бюстгальтер, Наташа, — просит тихо, — Всего пару снимков... пожалуйста!
Сердце в груди тарабанит как бешеное. Я знаю эти приемчики и проникновенные взгляды, когда нужно ободрить и раскрепостить объект съемки, но чувствую, что невольно поддаюсь атмосфере и загораюсь жаждой эксперимента. Я не делаю ничего плохого. И никого не предаю!
— Обещай, что их никто не увидит.
— Клянусь!
— И... все будет прикрыто...
— Как скажешь, — слабо улыбаясь, соглашается он.
Я иду в гримерку, снимаю лифчик и завязываю тонкий поясок пеньюара. Глядя на себя в зеркало, заливаюсь краской, потому что налитая грудь и просвечивающие через кружево алые соски выглядят более чем провокационно.
Но общая взбудораженность и капля адреналина в крови делают глаза и губы ярче. Мое дыхание учащается.
— Если увижу, что пялишься, убью, — обещаю, врываясь в павильон вихрем.
— Я не посмею, — усмехается негромко, настраивая камеру, а потом поднимает взгляд, и я вижу в нем всполохи пламени.
— Дэн...
— Всего пару снимков, Наташ. Развяжи пояс.
Дергаю за тесемку, полы разъезжаются, оголяя круглый живот. Грудь прикрываю рукой.
— Охуеть... — выдыхает Денис, — посмотри на меня, девочка.
Я поворачиваю голову, силюсь улыбнуться, но не выходит. Сделав серию снимков, он тут же их просматривает. Я завязываю поясок и обнимаю себя руками.
— Ну?...
— Бомба.
Глава 27. Роман
Оставив машину у дороги, выбираюсь на улицу. На улице свежо
