Эпоха королей (ЛП) - Нира Страусс

Мэддокс оглянулся на меня через плечо, и мне почему-то легко представилось движение его крыльев при этом, если бы они у него ещё были.

— Нам нужно пройти через лес Спорайн, дальше на юг, и ни одна лошадь добровольно туда не пойдёт.

— Оттуда ли родом Хоп?

Он покачал головой.

— Этот ворчун никогда там не был. Его предки, первые брауни, работавшие в доме Сутарлан, действительно жили в лесу до войны. Потом Спорайн заполнился другими, куда менее гостеприимными существами.

Его взгляд потемнел на этих словах.

— А нет другого, более безопасного пути?

— Есть, но это добавит дней к путешествию. Если, конечно, ты не хочешь плыть по Муирдрису.

Я посмотрела на реку, эту сверкающую ленту с загадочными водами. Никто не путешествовал по Муирдрису, даже несмотря на то, что это река протекала через всю Гибернию и была самым быстрым способом добраться с севера на юг. Никто в здравом уме не станет даже близко подходить к её берегам, если не хочет быть проклятым. Или мёртвым.

С тех пор как Никса, единственная манан-лир, признанная своим народом как королева, потеряла своё могущество и влияние, водные расы вернулись к анархии, которая была у них испокон веков. За исключением некоторых видов, таких как мерроу, остальные стали дикими и разрозненными. Они не представляли собой отдельные общества, даже не собирались в семейные группы. По словам одного моряка в Реймсе, у которого не было одной ноги, под поверхностью всех вод Гибернии шла постоянная борьба за власть.

И единственным, что когда-то сумело их объединить, был голос Никсы.

Мэддокс проследил за моим взглядом.

— Я не раз проделывал этот путь. Уверяю тебя, что ничто и никто не застанет нас врасплох.

Я верила ему. И хотя я видела его боевые навыки лишь однажды, во время небольшой стычки в лесу Робабо, меня убедили исходящие от него сила и уверенность. Он не просто тренированный воин: он дракон.

Тем не менее, осторожность давно стала неотъемлемой частью меня, моей личности, моего образа жизни. В моей жизни чего только не было, и худшими, вне всякого сомнения, были недели, когда мне пришлось прятаться с Каэли в пещерах неподалёку от нуральских рудников в Эремоне. Люди и сидхи были предсказуемыми, подверженными влиянию и в какой-то степени их было легко обмануть и победить.

Звери и демоны, наводнявшие Гибернию, такими не были. Они понимали только язык крови и смерти.

Что бы ни обитало в лесу Спорайн, это явно что-то очень могущественное, раз даже такая кобыла, как Эпона, боится туда ходить.

Мы шли большую часть утра в полном молчании. Даже ослабевший, Мэддокс был намного быстрее меня, его длинные ноги стремительно преодолевали расстояние. Я прикусила язык; меня вполне устраивало идти за ним — так у меня всегда на виду его широкая спина.

И его крепкие ягодицы тоже, что уж тут отрицать. Тело и лицо дракона, на мою беду, неизменно притягивали моё внимание.

К полудню мы достигли края леса Спорайн. Я начала замечать странные детали, например, цветущие клёны. Поскольку сейчас зима, я не ожидала увидеть листья. На самом деле я привыкла к бело-коричневому покрову лесов Хельглаз, где почкам трудно было распуститься весной. Но здесь всё было иначе.

Деревья казались мёртвыми. В высоту они достигали более двадцати метров, но внутри были гнилыми. Кроме того, на их чёрных ветвях качались серые листья. Во-первых, они должны быть зелёными. А во-вторых, они должны были опасть в конце осени.

Когда мы подошли к первой линии деревьев, Мэддокс схватил своё копьё и оглядел длинную полосу леса слева направо. Он был прав: если бы мы решили обойти его, нам бы пришлось делать огромный крюк.

Я посмотрела вглубь леса, по крайней мере на то, что удалось разглядеть. Я увидела полумрак, как будто солнцу было трудно пробиться сквозь крону ветвей, размытые тени и тишину. Много тишины.

Я опустила взгляд на свои ноги. Мои ботинки всё ещё стояли на снежно-земляной тропе, но через пару шагов я ступлю на пепельную землю. Вокруг основания клёнов земля была растрескавшейся, сухой. Как будто давно позабыла, что такое вода, несмотря на близость к реке.

Как если бы…

Когда до меня наконец дошло, я забыла как дышать. Рефлекторно сделала шаг назад.

— Это начало Долины Смерти.

Мэддокс покачал головой.

— Долина на другой стороне реки, это всего лишь побочный эффект от близости к ней.

Я уставилась на дракона, мой разум работал на полную мощность. Он вёл меня на юг Аннвина, к Долине Смерти, чтобы встретиться с… Как он сказал?

«Последним свидетелем Эпохи богинь».

Я отступила ещё дальше от леса. Мэддокс, нахмурившись, обернулся, чтобы посмотреть на меня.

— Куда ты?

— Ты ведёшь меня к Фионну Несокрушимому.

Я сказала это без вопросительной интонации, потому что не было никаких сомнений. Как я не поняла этого раньше? Почему не задала больше вопросов? Хотя, по правде говоря, мне бы никогда не пришло в голову, что его план заключался именно в этом.

Он ловко вращал копьё между пальцами, как будто оно было из дерева, а не из металла.

— Теперь его так не называют, но да. Если кто-то и знает, что задумала Морриган, и может дать нам хоть какую-то подсказку, так это он. В конце концов, он знал её ещё до того, как она присоединилась к армии Теутуса.

— Нам нельзя так близко подходить к Долине Смерти.

Он приподнял брови.

— Почему?

— Тебе мало того, что её название говорит само за себя? — Я развела руками, указывая на ужасающий пейзаж перед нами. Нервозность заставляла меня пятиться от леса, даже под пристальным взглядом Мэддокса. — И Фионн… Как ты можешь быть уверен, что найдёшь его и что он захочет нас принять? Всё, что я слышала о нём, не внушает особого оптимизма.

Дракон сморщил нос.

— Это во многом зависит от количества виски и от того, чувствует ли он в этот день желание поностальгировать.

Ноги налились свинцом, а сердце билось как крылья колибри. Существовала очень веская причина, по которой ни я, ни моя мать, ни кто-либо из моих предков никогда не ступали на землю Аннвина. И причина эта заключалась в том, что там, среди руин того, что когда-то было оплотом самых храбрых героев Гибернии, скрывалась правда о нас.

Правда, из-за которой нас могли счесть монстрами или пешками. Из-за которой нас либо казнят, либо используют в своих целях.

«Если подойдёшь слишком близко, она притянет тебя, как зов банши. А ты, моя драгоценная Аланна… Ты самая опасная из нас всех».

«Я знала, что это глаза зла».

Мэддокс принял моё молчание за простое сомнение из-за слухов.

— Я знаю, что говорят о долине, но в основном там лишь развалины и воспоминания. Поверь мне, это самое жалкое место в королевстве; единственное, что там осталось, — это деревня На-Сиог. Если и есть о чём беспокоиться, так разве что о склонности Фионна к эксгибиционизму.

Под пронизывающим взглядом дракона я почувствовала себя глупо. Он не понимал, почему меня учили держаться подальше от этого места, и я не могла ему это объяснить.

Но я напомнила себе, что есть кое-кто, ради кого я пройду через все леса, долины и даже реки, если понадобится.

«Ты хочешь, чтобы меня любили. Чтобы меня лелеяли. Но для этого у меня есть ты. Я никогда не променяю тебя ни на кого, Аланна'са».

Заставив ноги двигаться, я подошла к Мэддоксу. Вынула кинжал из ножен, готовая к любому развитию событий.

— То есть помимо того, что у него прескверная репутация, он ещё и голышом периодически разгуливает?

Мэддокс смотрел на меня несколько секунд, возможно, пытаясь понять, скрывается ли что-то ещё за моей нерешительностью.

В итоге он улыбнулся.

— Ты когда-нибудь слышала легенду о Фионне и его юбке из фазаньих перьев?

Я закатила глаза и, игнорируя пустоту в груди, сделала первый шаг в лес Спорайн.

— Почему вам, мужчинам, так нравится сравнивать свои причиндалы с разными предметами?

Мэддокс последовал за мной с тихим смехом, от которого у меня защекотало метку.