Эпоха королей (ЛП) - Нира Страусс

Раздался ещё один вой одновременно со звуком ломающейся ветки у одного из ближайших деревьев, и я тут же поспешила упасть на колени. Инстинкты сработали быстрее разума, и вот я уже ползла внутрь с зажатой в зубах рукоятью кинжала.

Коридор был всего метр длиной, и я быстро смогла встать на ноги. Я ничего не видела. Скудный свет из леса не проникал сюда, но темнота никогда не была для меня проблемой. Я отступила назад, пока не прижалась спиной к стене. Хотя бы с одной стороны я была защищена.

Меня озадачило лёгкое дуновение магии, возникшее, когда я вошла, и то, что оно пробудило во мне. Оно скользнуло по моим щекам, как нежное прикосновение, и принесло с собой запах тиса. Я узнала его, потому что это дерево очень полезно для приготовления зелий, особенно самых ядовитых. Порошки, которые я посыпала на Гвен, содержали крошечную часть тисового листка. Однако его ложные плоды можно было есть, и они были очень сладкими.

Это всё какой-то бред — откуда здесь, внутри, мог взяться запах тиса? В мёртвом лесу не было живых деревьев. Ещё и это ощущение в животе…

Я услышала, как Мэддокс бросил внутрь что-то металлическое — копьё, конечно же, — и затем сам зашёл внутрь.

Я не видела его, но знала, что он прямо передо мной.

— Здесь мы будем в безопасности, — сказал он. — Это древний дольмен.

Что ж, это объясняло внешнюю форму. Дольмены созданы не природой, а руками людей или сидхов. Все расы, и магические, и нет, хоронили своих мёртвых в этих священных усыпальницах, которые одновременно служили храмами Луксии, богини смерти.

Это также объясняло запах. Тис известен как дерево смерти.

Я чувствую остатки магии, которая была здесь когда-то.

Магии самой Луксии.

Я мягко потёрла живот. Нахождение в дольмене не объясняло спазмы, которые я чувствовала; мои мышцы словно скручивались сами по себе, реагируя на нечто неизвестное.

— Я думала, что все они были уничтожены первыми королями.

— Только те, которые могли бы напоминать людям, что они сами возвели их в честь богинь. — В его голосе послышалась резкость. — Некоторые находятся в таких местах, куда никто не осмеливается прийти.

Но ты осмелился.

— Меня удивляет, что ты знаешь, что это такое, — добавил он после паузы. — Не многие люди в королевстве слышали о таких древностях. И ты довольно быстро догадалась, что я дракон, хотя уже века прошли с тех пор, как двор уничтожил наш род.

Я открыла рот, чтобы выпалить очередную ложь, но передумала. Стоит ли? Я всегда хранила в тайне большую часть своих знаний и их источник, потому что за это карали смертной казнью. Я не раз была свидетелем, как мало нужно солдатам короля, чтобы осудить человека за распространение лжи и отравление умов.

Но прямо сейчас я разговаривала с ходячей ложью и уже несколько дней жила в замке с очень примечательной библиотекой, из-за которой Двор мог бы приказать сжечь Эйлм дотла.

— Народ Гибернии помнит намного больше, чем думает Двор, — сказала я, потому что это было правдой. Задолго до того, как я научилась добывать информацию самостоятельно, я впитывала её из общения с людьми, подслушивала в тавернах и на площадях, всегда интересуясь о той эпохе до войны, о том почти идиллическом времени, когда, возможно, кому-то вроде меня или Каэли не пришлось бы жить во лжи, вечно скрываясь. — Даже Костолом не смог стереть всё. Ты бы удивился, сколько людей плюнули бы в лицо сидху и при этом прятали у себя дома всевозможные запрещённые предметы и тексты. Я работала на торговца в Реймсе, у которого были карты, датированные до войны, и на виконта Арриана, который устраивал подпольные аукционы и выставлял там всё, что только можно представить. И уверяю тебя, среди покупателей были не только простые фермеры.

— Когда ты говорила, что жила во многих местах, ты не преувеличивала, — пробормотал он с улыбкой. — И всё это ты узнала, потому что каким-то образом раз за разом оказывалась в нужное время в нужном месте или потому что активно искала?

Удивив даже саму себя, я решила снова быть честной.

— Второе.

— Это приятно знать. — Я совсем его не видела, но отчего-то была уверена, что он улыбается, причём это та самая широкая улыбка в тридцать два зуба. — Дай мне руку.

Я инстинктивно сжала пальцы в кулаки.

— Зачем?

— Потому что нам нужно пройти дальше, чтобы добраться до комнаты, а ты ничего не видишь.

— А ты видишь?

— Да, — просто сказал он.

Чёрт.

Наверно, это одна из особенностей драконов. И теперь, зная, что он меня видит, я расслабила руки и выражение лица. Быть искренней уже не казалось такой хорошей идеей, как тогда, когда я думала, что меня защищает темнота. Я неуверенно подняла левую руку, так как в правой всё ещё держала кинжал. Едва я перевела её на несколько сантиметров в сторону, как его пальцы, грубые и горячие, сомкнулись на моих.

Мальчик с тёмными волосами плачет навзрыд, стоя на коленях в огромной, холодной, пустой комнате. Его колени все в крови, пол вокруг стал красным. Пахнет железом и смертью. Перед ним, раскинувшись на полу, лежит прекрасная женщина с длинными серебристыми волосами. Разрез на её шее настолько глубокий, что голова почти отделена от тела.

Её глаза всё ещё открыты.

Он всё ещё чувствует на себе её взгляд.

Его переполняют боль и ярость, и что-то дикое внутри него просится наружу. Мрачный голос гулко звучит в его голове, точно зверь, рычащий изнутри. Это слишком для такого маленького ребёнка.

Мальчик хватается за голову. Он не может, не может… Если зверя выпустить, всё будет напрасно. Он дал обещания; так много, так много обещаний…

Ошеломлённая, я отдёрнула руку. Мэддокс не стал меня удерживать.

— Ладно. Тогда держись за мой пояс. Вот здесь…

Я почувствовала, как он потянули меня за рукав плаща, мои пальцы коснулись жёсткого края его пояса. Не говоря больше ни слова, он пошёл вперёд, и я старалась поспевать за ним.

То, что я только что увидела… Мне знакомы эти эмоции. Я всей душой сопереживала мальчику; меня не отпускало чувство, будто колени всё ещё мокрые, и к горлу подкатывала тошнота от приторного запаха крови.

Когда мы дошли до комнаты, Мэддокс попросил меня отпустить его. Я услышала, как он ходит туда-сюда, а потом как будто достаёт что-то из сумки. Несколько минут спустя он вернулся ко мне и снова взялся за край моего плаща, чтобы повести меня. Я не знала, как себя чувствовать: возмущаться тем, что он так со мной обращается, быть благодарной за то, что он уважает мои желания, даже не высказанные вслух, или злиться на себя за то, что я вот такая-сякая.

— Я разложил одеяла прямо у твоих ног.

Я села на них, радуясь, что мне не придётся ложиться на холодный каменный пол. Я уже достаточно замёрзла, а внутри дольмена было всё равно что снаружи. Каменные стены не только не удерживали тепло, но и было здесь что-то… Не злое, не негативное, просто что-то, что бродило по этому месту и не позволяло появиться теплу. Что-то, что заставляло темноту носиться из угла в угол, как собаку, гоняющуюся за лисой.

— Ты не собираешься разжечь огонь? — Я была уверена, что это будет первое, что он сделает. — Как тогда, когда мы вошли в кнок.

Он ответил не сразу, спустя несколько секунд.

— Лучше не стоит. Дым или запах могут привлечь нежелательных гостей. Они не смогут войти, но я предпочитаю не слушать всю ночь их крики и визги.

Я начала растирать озябшие колени и бёдра. Я запрещала себе задавать вопросы; ведь это не моё дело, и я не хочу, чтобы он думал, будто меня волнует его самочувствие.

Но чёртов стон дракона из моих снов снова прозвучал у меня в голове. Это был всего лишь сон — таким причудливым образом мой разум пытался справиться с беспорядочными мыслями о драконе. И всё же…

— Чары скрывают не только твои крылья, не так ли?

Что-то тяжёлое упало на пол; возможно, одна из сумок.

— Честно, да. Но крылья дракона — это эпицентр нашей силы. Без них… У меня лишь немного более развитые чувства, чем у обычного человека, такие как ночное зрение или обострённый слух.