Графъ - Аля Пачиновна

Глеб поднял голову, скрипнул шеей. Левым глазом внимательно прищурился в черноту угла, откуда шёл звук.

- Ты сначала местные сми одолей, помогатель, - бросил Граф и стряхнул рукой пот со лба.

- А давно ты, Глеб, на Кремль нацелился? - усмехнулся Руд, холодно сверкнув столичным санфаянсом из-за густой щетины.

«Госзаказ, стало быть. Сейчас начнутся на всех предприятиях проверки. Надо завтра же дать команду все подчистить. Все документы в порядок привести, чтобы ни одна сэс не доебалась. На заправках начнутся контрольные закупки, надо Мише сказать… нет, Копилке ничего говорить не надо. Нужно позвонить Алевтине. Чтобы всю мелкую бухгалтерию взяла на себя, чтобы чек к чеку все провела. Постараться отстранить как можно дальше Руда от дел и от резиденции. Пусть загуляет. Премировать его за хорошую службу и пусть отрывается. Чем бесполезнее он тратит бабло - тем он безобиднее…»

- Завязывай, Руд, свои политические провокации, пока Аполлоныч тебе шерсть не подпалил горелкой, - Молчавший до этого Михаил поднялся с полки и, царапая макушкой низкий потолок парной, как огромный богомол пополз к выходу. Ходили легенды, что это не шрам у него на макушке, а вытертость.

Следующим вывалился красный Шалтай. Руд с Глебом остались вдвоём. Пить или брызгать на себя из ковша водой правилами состязания запрещалось. Побеждал тот, кто пересидит соперника. Всё всегда происходило по одному сценарию. Сначала выходил Копилка, делая вид, что он не отбыл, а именно вышел. То есть - отмазался. Потом парную покидал Сеня, объясняя это состоянием здоровья. Руд сидел пока не становился похож на гоголевского черта, а потом с воплем: «Да иди ты на хуй!», вылетал в дверь и под ржание Шалтая бежал окунать дымящееся тело в бочку с ледяной водой или в сугроб - если соревнование проходило зимой.

Последним выбегал Глеб и падал во вторую бочку или в соседний сугроб.

Никто из них не задавался вопросом: зачем они соперничают, если и так ясно, кто в итоге победит. Но они не могли по-другому. Просто не могли.

В ворота графства внедорожники въехали в начале четвёртого. Охрана разгрузила их уже после того, как братва разъехалась, каждый на персональном моторе. Глеб сходил на псарню, потрепал за уши Чубайса, своего любимца - американского рыжего питбуля. Посмотрел щенков из нового помета, выбрал двух помордастее для себя. Остальных отвезут на птичий рынок, когда чуть подрастут.

В девять должна приехать Мурка. Финансовые и другие компроментирующие вопросы они всегда решали на его территории. Ближе к ночи он планировал поехать прямо отсюда к ней в клуб и глянуть пару новых шоу.

Про девчонку думать не хотел, но как правило, чем больше не хочешь, тем больше думается. Поэтому, уезжая на три дня к Аполлонычу, он распорядился врезать в дверь гостевой комнаты замок, который может закрывать ее дверь изнутри. Леру он от себя спасал или себя от Леры? Глеб уже затруднялся с ответом. Одно было понятно абсолютно точно: если бы не его стопроцентная уверенность в том, что дверь гостевой безнадёжно закрыта, он бы пошёл туда, даже рискуя получить по башке твёрдым предметом.

А там… как карта ляжет.

Глава 16

Глава 16

- Ну, хоть намекни, - Мурка красиво опустилась в кресло Графа, сплела стройные длинные ноги в тончайших чёрных чулках, сверкнув из-под лилового платья подвязкой.

Глеб думал дорогим дымом только что раскуренной сигары и наблюдал за плавными движениями рыжей кошки. Он знал, что Мурка с него не слезет, пока не вытянет подробности. Вон как старается, гипнотизирует, голос снизила на октаву ниже пояса.

- Мария Сергеевна, ты единственная женщина, чьё любопытство не удовлетворят никакие деньги. Обычно бывает достаточно пяти тысяч гринов, чтобы мне молча подмахивали и не задавали вопросов. Ты сегодня с меня тридцатку сдёрнула. Хорошо наварилась?

- Во первых, - Мария каблуком воткнулась в ворс ковра и чуть крутанулась, демонстрируя Глебу себя в профиль, - женщиной я себя называть не разрешаю даже своему гинекологу. А во-вторых, ты тему не переводи. Для кого столь щедрый гардероб? Я ее знаю?

- Скорее нет, чем да, - выдул быстро Граф.

Маша перестала крутиться, уставилась умными карими глазами на Глеба сквозь производимый им дым.

- Модель? - осторожно предположила она.

- Модель, ага, - кивнул Глеб. - Разве что оружия.

- «Катюша» что ли? - хохотнула Мурка.

- А ещё варианты есть?

- Я ещё «кузькину мать» знаю.

- По мощности темперамента - да, но гораздо симпатичнее. Гораздо.

- Глеб, Глеб, - она качнула головой, откидывая огненный глянец волос с обнаженных плеч, - я давно таких интонаций не слышала. Она тебе не даёт? Я угадала?

Глеб втянул в рот облако жгучего дыма, подержал пока не закололо иглами язык.

- Это часть игры, - оправдался он. - Девочка считает себя радикальной феминисткой. Пишет статьи про харрасмент. Сама понимаешь, нужен комплексный подход…

Кресло скрипнуло и остановилось.

- Скажи пожалуйста, чем тебя не устраивают простые маникюрши и бровистки? Тебе мало хвалебных публикаций в «Сибирском рауте»? - спросила Мария и глянула на свои ухоженные руки.

- А ты думала когда-нибудь о половом акте, который, кроме физического, доставляет ещё и высочайшее моральное удовлетворение?

- Ну, - кресло под ней снова ожило, - такое у меня в клубе сплошь и рядом бывает. Я ещё и не с такими извращениями сталкивалась. Так что, я тебя понимаю.

- Это не извращение. Это пристрастие. Голод по бескорыстным эмоциям.

Глеб затушил сигару, взял чашку со столика, глотнул остывший эспрессо.

- Знаешь, скучаю я по эпохе конца девяностых и нулевым, - Мурка мечтательно подняла влажно блеснувшие глаза к потолку. - Вы - коммерсанты тогда проще были, что ли, веселее, без этой проработанной психологии. Денег меньше было, но кутили вы на всю катушку. Кабаки, сауны, кабаки, девочки. Как будто завтра не наступит. А одевались как? Издалека видно - бизнесмен идёт. Пиджак малиновый, цепь унитазная, - пропела она знакомой мелодией. - Вам же бабы просто так давали, из врожденного подобострастия к богатству и роскоши. Вы им сами деньги во