Борись за нее - Лиз Плам

— Мне жаль, — говорит он.

— Думаю, я не имею права сердиться. Для него эта игра — уникальная возможность. Мы ведь сможем встретиться в любой другой день. Но меня это немного задело, понимаешь? Сегодня годовщина, а он только что бросил меня ради футбола.

Переведя взгляд на машину, я улыбаюсь, периодически поглядывая на Элайджу.

— Я думала, ты остановишь меня, когда я начну слишком много болтать.

— Похоже, в этом не было надобности.

Я переключаю внимание на проливной дождь.

— Я эгоистка. Это ведь его мечта.

— Нет ничего эгоистичного в том, чтобы хотеть быть чьим-то первостепенным выбором.

Мое сердце замирает от его пристального взгляда.

— Но что-то мне подсказывает, что это чувство возникло у тебя не в первый раз. Я прав? — спрашивает Элайджа.

Да, он прав. Джек не в первый раз делает выбор в пользу футбола. С какой-то стороны я понимаю, что в жизни куда важнее выбирать будущее, а не девушку или парня. Но все-таки внутренний голос неумолимо напоминает, как одиноко становиться второстепенным выбором человека, когда ты сделал этого человека первостепенным. Но вот что самое нелепое: Элайджа — единственных из всех людей, кому можно пожаловаться на Джека, но из-за выходок Джека разговор о нем с Элайджей кажется несправедливым.

И все-таки он здесь, и он меня слушает.

Я поворачиваюсь к Элайдже и смотрю на него глазами, полными сожаления.

— Знаешь, мне не нравится, как он с тобой обращается. Меня раздражает его грубость.

Элайджа садится, слегка напрягаясь.

— Он когда-нибудь был с тобой груб?

— Нет. — Я беру паузу. — Ну, не так, как с тобой.

Элайджа рассматривает все мои открытые участки кожи, и я понимаю, что только что заявила, будто Джек применяет ко мне физическое насилие.

— Тогда как? — напряженно спрашивает он.

Я качаю головой, чтобы он выбросил из головы эту глупую мысль.

— Нет, ты что! Он не бьет меня! Он неплохой парень, просто… — Я смолкаю, пытаясь подобрать правильные слова. — Он… своеобразный. Любит выпендриваться. Может бросить меня ради друзей или футбола. Он не злой, а скорее грубый… временами. Но я люблю его, так что это не имеет значения. Мы любим друг друга. Он был рядом со мной, когда я переживала смерть Макса.

Элайджа заметно расслабляется, принимая обычную позу, но ничего не отвечает.

— Мне не следовало позволять ему так с тобой обходиться, — признаю я.

— Я в состоянии себя защитить.

Нет, Элайджа не должен защищать себя. Он должен жить обычной школьной жизнью, как все остальные, а не беспокоиться о Джеке и его друзьях.

— Ты слишком много думаешь, — говорит Элайджа, направляясь к скамейке, расположенной в задней части гаража.

— Я? — Я сажусь рядом с ним.

— Когда ты не болтаешь со мной, ты болтаешь сама с собой, мысленно.

Я смеюсь, но не пытаюсь отрицать. Это правда.

— Приятно, что есть в моей жизни человек, который может меня выслушать.

Он наклоняет голову, и я вижу, как смягчается его лицо.

— Согласен.

На заднем плане, за дождем и гулом фонарей, по радио, о котором я уже забыла, включают одну из моих любимых песен в стиле кантри. Мое лицо вмиг озаряется. Я вскакиваю со скамейки и бросаюсь к радио, чтобы включить музыку громче. Элайджа удивленно смотрит на меня.

Звуки музыки — Why Don’t We Just Dance Джоша Тернера — заполняют гараж. Я слушаю слова, весело смеюсь и кружусь на месте. В такт быстрому ритму я начинаю постукивать по капоту машины Элайджи. Спустя миг я перемещаюсь в открытую часть мастерской и танцую, не заботясь ни о чем. В музыке присутствует нечто такое, что может раскрыть человека с совершенно другой стороны. Открыть сторону, которую трудно вытащить наружу, или ту, которая всегда рядом. В моем случае это та сторона, которая всегда под рукой. Она проявляется, когда я слышу песню, под которую можно потанцевать.

— Когда-то это была моя любимая песня! — восклицаю я, услышав голос Джоша Тернера.

Элайджа смотрит на меня в легком шоке: его явно забавляют события, которые здесь происходят.

— Знаешь ее? — спрашиваю я, подбегая к нему в небольшой спешке, чтобы успеть до начала припева.

— Я живу в Техасе, Скарлет. Я знаю эту песню, даже если бы не хотел знать. А я не хочу… — говорит он с легкой усмешкой.

— Отлично. — Я хватаю его за руки и тяну за собой. — Давай, Элайджа! Танцуй!

Когда звучит припев, я поворачиваюсь, перемещаюсь в танце на свободное место и с поднятыми руками и закрытыми глазами начинаю прыгать и громко подпевать.

Элайджа неуверенно стоит на месте, но весело наблюдает за довольно ужасными хореографическими порывами. Я игриво закатываю глаза, замечая, что он не может раскрепоститься и танцевать вместе со мной. Видимо, придется его научить.

Схватив Элайджу за руки, я заставляю его двигаться в такт, а сама тем временем запрокидываю голову и продолжаю свой танец. Постепенно Элайджа справляется со стеснением и начинает двигать ногами, пусть и не попадая в ритм.

— Вот так! Молодец!

Пока мы танцуем, он смотрит на меня с улыбкой. Вернее, я танцую, а он неловко двигает руками и ногами в меру своих возможностей. Мы смеемся, и я подбадриваю его, продолжая петь. Его улыбка становится шире. Когда текст достигает кульминации, он даже поднимает одну руку, чтобы закружить меня.

Я смеюсь, а спустя миг оказываюсь рядом с Элайджей. От волнения я едва замечаю нашу близость. По коже невольно бегут мурашки. Его прикосновения кажутся такими теплыми, манящими. Я крепче сжимаю руку Элайджи, наслаждаясь ощущением грубой кожи, настолько похожей на мою собственную. Запах гаража перекрывается его нежным одеколоном. В то время пока на улице льет дождь, мы продолжаем двигать бедрами, руками и ногами, забыв не только о том, что мы должны чинить машину, но и обо всех проблемах в нашей жизни.

Как только песня смолкает, я приступаю к долгой работе.

— Ты уверен, что тебя не нужно подвезти? — спрашиваю я спустя