И пожнут бурю - Дмитрий Кольцов

новостей о происходящем в «квартале» уродов, потому как до сотрудников ближайших «кварталов» новости дошли очень быстро. Поначалу они подумали, что их вводят в заблуждение, и не стоит зря нагонять панику, однако спустя полчаса первоначальные новости подтвердились герольдами. Мало того: сотрудникам стали известны чудовищные подробности, особенно подробно описывались преступления надзирателей. Указывалось также, что следуют они исключительно по приказу Хозяина, что, в общем-то, было правдой, хоть и слишком сильно навязанной.

Один из пушкарей, сидевших в шатре-столовой, настолько возмутился, что залез на стол и пробасил свирепо:

– Доколе мы будем терпеть эту Геенну? Пора вернуться к способу, достойному предотвратить сей кошмар! Стачка! Хватит работать на кровавого Хозяина!

Пушкаря поддержали почти все сотрудники, находившиеся в шатре-столовой. Спустя опять же полчаса отказались работать не только пушкари, но и гадалки, маги, шулера, стрелки, силачи, клоуны, многие акробаты, почти все повара и укротители; куда-то пропал Рамон Томма, руководитель «квартала» чародеев и гадалок. Требования стачечников были просты: немедленное прекращение бойни в «квартале» уродов, полноценная медицинская помощь пострадавшим, уравнение уродцев в правах с остальными сотрудниками, роспуск корпуса надзирателей и проведение справедливого расследования случившегося. Лазар Буффле, поначалу возмутившийся выдвинутым требованиям насчет положения надзирателей, спустя некоторое время умолк и скрылся в своем шатре, потеряв уверенность в своих убеждениях. Червь сомнения начал грызть очень многих сотрудников и из высшего руководства цирка: Николя Леви отказался открыто приказать своим подчиненным прекратить бастовать.

Сеньер в это время не был посвящен в суть происходящего. Он отгородился от внешнего мира (под «внешним миром» следует понимать все, что находилось за пределами его громадного шатра, именуемого «особняком») в своем особняке и стремительно сводил себя с могилу: допивая третий бутылек с опиумом, он разбавлял наркотик жгучим кофе и недавно доставленным в цирк арманьяком. Его нещадно мучили головные боли – мигрени – а также ревматизм, дошедший до максимальной стадии. Тяжело было дышать полной грудью, кололо в области сердца, колени будто выворачивало наизнанку, как и почерневшую душу Хозяина. Серебряные глаза потускнели, черные круги и мешки вокруг них стали еще чернее и заметнее, чем могли бы сблизить Сеньера с американским енотом, если бы не опухшее нездорово-красное лицо, облепленное крупными бледными пятнами. Пальцы рук у него искривились и покрылись множеством язв и соляных наростов, что свидетельствовало о запущенной подагре. Дабы не привлекать лишнее внимание к своим рукам, Сеньер стал постоянно носить черные бархатные перчатки. Ношение перчаток в те времена в течение всего дня не вызывало какого-то удивления как в среде женщин, так и в среде мужчин, так что в перчатках Сеньер чувствовал себя намного комфортнее, чем без них.

Доложить ему о происходящем в цирке долго никто не решался. Наконец, когда Ларош пригрозил Клоду и Франку лично уведомить Хозяина обо всем, те стремглав отправились к нему. Встретил он их поначалу безразлично, даже потребовал их немедленного ухода. Клод был бы рад уйти, но Франк пнул его по ноге, и тому пришлось бороться с животным страхом перед доминирующим созданием, хоть и почти полностью недееспособным. Молча заслушав поочередно Франка, а потом Клода, Сеньер разъяренно посмотрел на них и, не выпуская из руки стеклянный бутылек с остатками опиумной жидкости, закричал неистовым криком:

– Какого дьявола вы допустили это?! Какого черта этих умственно неполноценных дохляков не смогли заставить просто двигаться такие же остолопы?! Где вас черти носили все это время, придурки!? Какого дьявола там все еще продолжаются столкновения, а если об этом прознают посетители!? Я могу продолжать вас пытать очевидным вопросами, но вместо этого я сверну вам обоим ваши бессмысленные пустые головешки!

Не выдержав напор собственного гнева, Сеньер с такой силой сжал в руке бутылек, что спустя несколько секунд вовсе его раздавил. Клод и Франк едва не потеряли сознание от страха. Впрочем, и сам Сеньер слегка опешил от случившегося сейчас. На громкий звук, напоминавший хлопок, прибежали Ларош и несколько лакеев. Сеньер прогнал их с криком, после чего медленно поднялся с кресла, опираясь на трость с большим удобным набалдашником, за который легко можно было схватиться. Стряхнув в себя кусочки стекла, он вышел из-за стола и встал посередине комнаты.

– Чего еще?

На этот вопрос из двух слов Франк едва слышно ответил, что началась массовая стачка сотрудников, проявляющая в их пребывании в шатре-столовой и собственных шатрах с угрозами выйти в Большое шапито и на центральную аллею. Сеньер уже собрался рвать и метать, но внезапно обострившаяся боль в желудке заставила его отступить, что несказанно обрадовало Клода и Жоржа. Вынужденно упав на диван напротив стола, Сеньер в привычной манере обратился к Клоду:

– Заставь всех работать, немедленно! Скажи, иначе я их в порошок сотру, каждого сравняю с землей! Не хватало еще, чтобы у меня в цирке стачки устраивались, к тому же в официальное рабочее время! – тут он повысил голос. – Кем они себя считают? Творителями этого цирка? Они все моя собственность, все, до единого! Включая вас обоих! Вы все принадлежите мне, и я ваш Хозяин! Я не позволю, чтобы из-за каких-то дохляков безмозглых мой цирк недополучал прибыль! Так что заставь их продолжить работать, Клод. Если потребуется – возьми надзирателей десятка два, поубедительней будут звучать твои слова.

Неожиданно Сеньеру возразил Жорж Франк:

– Мой господин, я вынужден с вами категорически не согласиться, – голос слегка дрожал, но глаза выражали абсолютную уверенность. – Применение силы только усугубит положение. Очевидно можно сказать, что мошенники, навлекшие на простых работников беду, рассчитывают на то, что все выйдет за пределы цирка, и обо всем станет известно широкой публике. Мы никак не можем этого допустить, мой господин.

– Месье Франк абсолютно прав, мой господин, – подхватил Клод. – Со своими сотрудниками мы еще можем справиться, но с огромной толпой посетителей не сумеем по определению. Быть может, куда правильнее было бы закрыть цирк до полного разбирательства? Разумеется, решение остается только за вами, мой господин, однако решение необходимо принять в ближайшие десять минут.

Сеньер не ответил сразу. Он решил воспользоваться отведенными десятью минутами для наведения порядка в собственной голове, потому что внутри нее все перемешалось в хаотичную и непонятную неопределенность. Клод и Франк стояли, переглядываясь друг с другом, и покорно ждали решения Хозяина.

Марин и Омар к этому времени прибежали к шатру Сеньера. Они были готовы уже пройти железное ограждение, но дорогу им перегородили надзиратели, что вызвало недоумение у Марин.

– Не поняла, это как следует расценивать? – возмущенно спросила она надзирателей. – По какому праву вы закрываете мне проход?

Один из надзирателей ей ответил:

– По приказу