И пожнут бурю - Дмитрий Кольцов

моя дорогая Катрин, – обратился к присутствовавшим Моррейн, – мне крайне приятно слышать такие слова от тебя, это правда. Но не пришло еще время для определения директора. Настанет момент выборов – и тогда все циркачи решат, кто будет ими руководить. Владелец цирка не будет вмешиваться в наши дела, мы сами будем решать его судьбу, посредством честных плебисцитов! Но пока нам надо объединиться ради одной только цели – сбросить Сеньера с трона, с которым тот практически сросся за четверть века. Это неплохо, когда один человек столь долго руководит своим предприятием, но если у него мутнеет рассудок и теряется связь с реальным миром, то наш, его сотрудников, долг – указать ему на его ошибки и промахи и проводить на пенсию. А как это произойдет – силой или мирно – решать только ему самому.

После завершения собрания клуба Омар подошел к Катрин и отвел ее в сторонку.

– Скажи мне, как там Марин? – спросил он ее.

– Она у себя, – ответила Катрин. – Не хочет никого видеть и слышать. После визита к матери лежит на кровати и то спит, то плачет. Проклинает отца…

– А что случилось между ней и мадам Сеньер?

– Мне это неведомо, к сожалению. Марин отказалась говорить. Пускай пока побудет одна, у нас же есть другие дела.

– Может, ты и права.

Мысли о Марин, однако, не отпускали Омара. Он думал о ней постоянно, хотел бросить все дела и прибежать к ней, обнять, поцеловать, но понимал, что совершит тем самым ужаснейшую ошибку. Двоякость положения казалась бен Али невыносимой. Словно грешник, терзаемый огнем, он хотел только одного – прекращения мучений, но не своих, а мучений Марин. Он понимал, что ей сейчас намного хуже, что узнать истинную сущность родного отца невероятно тяжело. Но он послушал Катрин и не решился пойти к Марин, дабы не ухудшать ситуацию, ведь надзиратели следили за каждым его шагом, а если бы узнали о его визите к Марин – незамедлительно доложили бы и Хозяину, и Ирэн. И если первый не обратил бы, возможно, на это особого внимания, то вторая бы приложила все усилия для того, чтобы стереть Омара в пыль. Ирэн больше не играла роль дурочки, чьи мысли забиты лишь картами, выпивкий, дорогой одеждой и мечтами о Париже. Мечты о Париже, конечно, остались, однако отведены были на второй план. На первый вышло желание установить над цирком контроль через Лароша и дочь. Хитрая женщина, дорогой читатель, встала на пути и Апельсинового клуба и Ближнего круга.

Два часа практически простояла пятисотенная толпа у Большого шапито, окружив его почти со всех сторон и блокировав Клоду выход, заперев внутри и заставив слушать их многочисленные требования. Наконец, к десяти часам пополудни, когда лишь свет Луны и газовые фонари освещали территорию, к толпе вышли надзиратели. Возглавлял их лично Грилли.

– Хозяин настолько испугался, что послал своего цербера с нами расправляться, хах! – подметил Адольф Бризе. – Ничего, братцы, нас больше, мы стали смелее и не допустим более посягательств на наши права!

Грилли с тремя надзирателями приблизился к толпе максимально близко и указал рукой на Адольфа. Тройка стремительно подбежала к Адольфу и, заломав ему руки за спину, увела в «золотой квартал», где его уже ожидал Эмиль Луа. После этого в толпе начались перешептывания. Петр Дубов давно находился у себя и спал, поскольку никогда не нарушал режима сна, так что харизматичного лидера больше у толпы не имелось.

– Уважаемые сотрудники цирка, – громогласно обратился к толпе Грилли, – согласно распоряжению директора после десяти часов пополудни и до пяти часов пополуночи в цирке действует режим комендантского часа. Без соответствующего разрешения начальника охраны или руководителя «квартала» ни один сотрудник не имеет права покидать пределы своего «квартала» или шатра, если живет вне «квартала». Ваше нахождение здесь с этой минуты будет считаться преступным и нарушающим Устав и волю директора, если вы не разойдетесь мирно и по собственной воле.

Поначалу слова Грилли были громко освистаны толпой, но когда два десятка надзирателей направили на нее ружья, люди насторожились. Через пару минут, когда надзиратели начали приближаться, люди все-таки начали расходиться. Нехотя, бурча, возмущаясь, но разошлись. Кто знал, что за ночь недовольство в их сердцах станет еще сильнее; может, даже они не знали.

После того, как толпа разошлась, Клод со своими людьми смог покинуть Большое шапито. Он был весь мокрый и трясся от напряжения и страха быть отданным под самосуд. Под сопровождением нескольких надзирателей он добрался до своего шатра и первым делом приказал нагреть воды для ванной, чтобы успокоиться и отдохнуть.

В то же самое время ванну принять захотел и комиссар Обье. Он не покидал своего шатра с самого момента исчезновения Отца Дайодора, решил не светиться и понаблюдать за тем, что будет твориться в цирке. Известия о бойне в «квартале» уродов потрясли его, но не удивили. Он ожидал чего-то подобного в ближайшее время, но точно не сегодня. Его давно посещали мысли о том, чтобы покинуть цирк, дабы не оказаться размолотым жерновами накалявшейся обстановки. И каждый вечер он принимал горячую ванну на протяжении пятнадцати минут, одновременно он мог пить кофе, читать газеты, заметки, журналы и пр. Его охраняло трое надзирателей – двое у входа в его шатер, и один с другой стороны. Они менялись друг с другом постами в дозоре каждые полчаса, Обье не был против и не обращал внимания, поскольку не различал надзирателей внешне и ценил их за умение охранять и молчать, а на их передвижения вокруг шатра ему было глубоко наплевать. Все это за долгие недели упорной слежки выяснила Катрин. Сегодня она решила осуществить задуманное еще в первый день пребывания комиссара в цирке – выкрасть у него его миниатюрный блокнотик. Подкупив неделю назад слугу комиссара, Катрин узнала, что тот не берет блокнотик с собой, когда идет принимать ванну. Также очень полезным оказался факт того, что сама ванна находилась не в основном помещении шатра, а в огороженном маленьком помещеньице, напоминавшем туалетную комнату в парижских квартирах. Видимо, комиссар привык к столичной жизни и не мог расстаться с образом своего жилища даже в де-факто полевых условиях цирковой жизни. И это отлично помогло Катрин в ее работе. Миновать надзирателей также не составило большого труда: Катрин имитировала звуки движения в противоположной стороне от своего местонахождения и, когда надзиратели отправились выяснять источник шума, быстро пробежала в шатер.

На глаза ей сразу попался богато выглядевший чемодан от фирмы Луи Вюиттона. «Видать, богатый дядя,