Саласюк От июня до июня - Неизвестно

- Как видите, - подытожил Пранягин, - орешек крепкий. Я думаю, что полиц- маны чувствуют себя там в безопасности. Значит, не воспринимают всерьез воз­можность нападения на них. А мы ударим! Быстро, решительно, чтоб ни один их пулемет не успел заработать. И в успехе я уверен.

Уверенность командира базировалась на тщательной подготовке к операции. Сказывались его математическое образование и соответствующий склад ума: он просчитывал предстоящую операцию, как математическую задачу во всех вари­антах. Планируя любую операцию, он требовал от разведки максимально точной и разнообразной информации о противнике, намечая удары, ставил себя на ме­сто врага и старался предусмотреть все варианты возможного развития событий, вплоть до самых парадоксальных и на первый взгляд просто невозможных. И до сих пор все действия отряда оказывались успешными.

То, что Дина спит и видит, как она примет участие в операции по разгрому пулеметной школы, для Пранягина не было секретом, - они смотрели одни и те же сны. Но вначале он собирался как-нибудь так устроить, чтоб не пустить ее в Гавиновичи. Сначала думал просто запретить властью командира, но не решался, откладывал, а потом и вовсе отказался от таких действий. Решил, что схитрит как- нибудь и ушлет перед операцией в семейный отряд. Но и подходящую хитрость не мог придумать. И она молчала - ни слова об участии в операции. Только смо­трела на него ласковым светлым взглядом - и молчок. И он решил - пусть идет, если хочет, рядом, под присмотром будет, а в бой не пущу. И когда колонна пар­тизан вышла на марш, он увидел в 51-й роте Дину. Она подошла сама, чувствуя свою вину за самовольство. Любящим сердцем понимала - ее половина сердца, именуемая Павлик, не хочет, чтоб вторая половина сердца, именуемая Дина, под­вергалась смертельному риску.

- Я буду осторожной, - сказала, глядя прямо ему в глаза.

- Я это знаю, - ответил Пранягин. А знал он, что Дина говорит искренне, чест­но и в данную минуту сама верит в то, что будет осторожной в предстоящем сра­жении. И дальше, до самых Гавиновичей, шли вместе.

Здесь, как и в Коссово, штурм начался орудийным выстрелом. Сашка Шаманов, артиллерийский снайпер, первым же снарядом разбил часть казармы полицей­ских. Они бросились спросонья в разные стороны. Большинство сразу побежали к лесу, где в засаде стояли пулеметы партизан, и угодили под их уничтожающий огонь. Другие бросились в траншеи и доты, но туда уже ворвались партизаны.

Конечно же, Дина вместе со всеми была в тех траншеях, отчаянно увлекаясь, стреляла по врагу из автомата, не умея экономить патроны. Пранягин наблюдал в бинокль, как быстро передвигались партизаны, как выходили из дотов с подняты­ми руками полицейские. После этого сам поспешил в деревню. Бой был окончен меньше чем за час.

- Товарищ командир! - доложили Пранягину, как только он вошел в деревню. - Гарнизон в Гавиновичах разгромлен! Но местного коменданта полиции Ровенко нет ни среди пленных, ни среди убитых полицейских.

Пранягин глянул по сторонам - Дины не было видно. Сердце заныло.

- Да здесь она, - понял его беспокойство ротный, - помогает перевязку ране­ным делать.

- Прочесать все чердаки и подвалы, - приказал Пранягин. - Живым или мерт­вым, а Ровенко чтоб был найден.

Старательного немецкого служаку нашли на чердаке одного из домов. Он яростно отстреливался, тяжело ранил партизана Василия Синькова. Но тут его и самого пристрелили.

Трофеи партизан составили 30 пулеметов, более 20 винтовок, несколько авто­матов и огромное количество патронов. Тридцать полицейских взяли в плен. Наи­более рьяных фашистских служак расстреляли. Остальных, серьезно предупре­див, распустили по домам.

Уже в первые дни прихода в отряд, буквально сразу после штурма Коссово, к Пранягину подошли Натан Ликер, Зорах Кремень, Неня Циринский.

- Просим включить нас в группу диверсантов-подрывников, - сказали они. - А вместе с нами и Эриха Штейна. Он отлично знает не только оружие, но и взрыв­ное дело, пусть передает свои знания другим. Сам-то он стесняется обратиться. Мы готовы к самой опасной и сложной работе.

Командир отдал соответствующее распоряжение, и в тот же день ребят вклю­чили в состав диверсионной группы. Уже через два-три дня они под руководством Штейна выплавляли тол из снарядов, готовились к первому выходу на железную дорогу. В дальнейшем и вплоть до самого прихода Красной Армии основным их делом стала диверсионная работа. Натан Ликер участвовал в подрыве 28 вражеских эшелонов, Кремень подрывал 32 немецких состава, Циринский - 11. При подрыве эшелона у деревни Буча на дороге Барановичи - Лунинец погиб Эрих Штейн.

При этом как бойцы отряда они участвовали во многих боях.

После успешного разгрома оккупационных гарнизонов в Коссово и Гавинови- чах в отряд пришло много молодых людей из окрестных сел, бежавших из лагерей военнопленных. Его численность достигала семисот человек, и командир принял решение увести людей из Волчьеноровских лесов, где базировался отряд, в более крупный лесной массив. В конце августа двинулись в путь. На первую временную стоянку расположились на берегу реки Щары, дальше начинались необъятные Те- леханские леса и болота. Неподалеку у деревни Чемелы пролегала автомобильная дорога Брест - Москва. Здесь стоял немецкий гарнизон, охранявший большой, длиной в сто метров, автомобильный мост через Щару. Партизаны решили гарни­зон уничтожить, мост сжечь.

Штурм моста и гарнизона начали одновременно, разделив силы. Часть парти­зан организовала засады в обоих направлениях дороги.

Дина шла со своей ротой вдоль левого берега реки на штурм деревни Чемелы. Врасплох застать врагов не удалось. Уже на подходе к деревне завязалась пере­стрелка, но партизаны кинулись в атаку, охватывая деревню со всех сторон. Более чем шестикратное численное превосходство наступающих, высокая плотность огня партизан сыграли свою роль. Гарнизон из пятидесяти человек был полно­стью уничтожен. К этому времени и охрана на мосту была перебита, бойцы об­лили мост заранее припасенным скипидаром и подожгли. И засада на дороге ока­залась не напрасной. Здесь партизаны расстреляли легковую и грузовую машины с солдатами, спешившими к мосту.

Активные действия отряда заставили немецкое командование принять реши­тельные меры против партизан. Для этого они задержали несколько регулярных воинских частей, следовавших на фронт, блокировали Волчьеноровские и Теле- хановские леса. Началась блокада.

Уже через неделю после уничтожения моста немцы обстреляли отряд Праняги- на из орудий и минометов. Сдерживая врага плотным пулеметным огнем, парти­заны отходили. Но у деревни Вяды отряд оказался в окружении. Пранягин отдал приказ занять круговую оборону. И тут же начался бой по всей линии обороны. Часа через два после его начала появились бомбардировщики, и все вокруг пре­вратилось в ад. Закончился бой перед самым закатом сентябрьского солнца. Но немцы не ушли. Попытки разведчиков прощупать болото в направлении против­ника встречались плотным огнем. И тогда Пранягин решил выводить отряд через лесисто-болотистую местность в восточном направлении - с этой стороны врага не было. Оставили обоз, пушку, погибших товарищей похоронили, тяжелоране­ных взяли на носилки. Шли в осенних туманах по высоким камышам и болоту, местами проваливаясь по пояс. Шли ночь, день и еще ночь. Направление держали по компасу. Рано утром вышли на берег Щары в полукилометре от 10-го шлюза канала Огинского. Выход из болота был возможен только через шлюз. От устало­сти и голода люди валились с ног. Но разведка доложила: на шлюзе немцы.

Немцы за спиной, немцы впереди. Что делать? И командир решил - только вперед.

Пранягин, сидя на мокрой траве, говорил с комиссаром о предстоящей атаке. Дина находилась рядом, молча все терла тряпицей свой автомат.

- Людей поведу в атаку я, - тихо говорил Григорий Андреевич Дудко. - Лич­ный пример - это все, что мы сейчас можем сделать для людей, поверивших нам. И именно для того, чтоб сохранить в людях веру в правду нашей партизанской борьбы, я должен первым встать в этой атаке. И ты, Паша, не можешь мне запре­тить. Не имеешь права. Потому что я - коммунист и кадровый офицер. Пойми - это мой долг. Честно говоря, Паша, вот для такой минуты комиссар и нужен. Ты командир - ты не имеешь права погибать, людей выводи, понял? А если я буду людей из тыла идейно вдохновлять, прячась за их спины, - совесть меня загрызет, я глаз не смогу поднять.

- До немцев пятьсот метров. Какой тут тыл? - буркнул Пранягин.

- Ты все понял? Твой долг вывести отряд. И ты, Динка, не лезь на рожон. А то отшлёпаю и в угол поставлю, - сказал повеселевший вдруг Дудко.

Дина даже не улыбнулась. Сверкнула глазами. Пранягин хмуро глянул на нее. Любимая и единственная, дорогая сердцу, как жизнь, больше жизни. Свою жизнь готов отдать за нее. А она свою собственную - в грош не ставит. Что ей сказать, чтоб послушалась, не шла в бой. Без нее управятся. Что ни скажи, о чем ни по­проси - все исполнит с любовью, старанием и обожанием к своему Павлику. Но скажи: сиди возле меня, когда начинается бой, - и слушать не станет, словно и нет тебя. И теперь уж навострилась. Автомат-то трет-чистит, как туфли перед танца­ми. Глазенки вон уже сверкают.