Весь Карл Май в одном томе - Карл Фридрих Май

Вместе с Галингре он помчался вслед за мной, не обращая внимание на врагов. Вновь миновав ворота, мы пробежали между кладовой и шестой конюшней и оказались посреди двора. Там стоял Халеф с неоседланной лошадью.

— Жут убегает в сторону деревни, на скакуне, — проговорил я, задыхаясь. — Спеши вдогонку, иначе он остановится у конака и украдет нашего Ри. Узнай, в каком направлении он поедет из Руговы! Наверняка помчится в сторону Скутари, чтобы встретить Хамда эль-Амасата и отнять деньги у жены Галингре, ведь здесь ему уже нельзя показываться.

— Велик Аллах, а вы были глупцами! — сказал малыш. — Долго мне преследовать этого плута?

— Пока не узнаешь, куда он точно поедет. Потом возвращайся. Остальное — мое дело. Только не делай опрометчивых шагов.

Малыш повернул лошадь в сторону и помчался к воротам, крича:

— Открывай!

Ранко, увидев, что жестом я требую того же, распахнул ворота. В следующее мгновение Халеф стрелой мчался вперед. Я думал, что ему придется ехать сквозь толпу людей, но никого уже не было.

Я метнулся за ним. Когда я миновал ворота, то увидел, что все люди бегут в деревню. Жут уже скрылся среди кустов, окаймлявших поля. Халеф тоже исчез в этих зарослях.

— Эфенди, — спросил Оско, — Жут бежал?

— Да! Но мы еще поймаем его. Идите сюда! Нам незачем здесь оставаться. Надо быстро уладить все дела.

«Отцы деревни» никуда не ушли. Я рассказал им все, что случилось; они промолчали. Казалось, они очень рады, что Жут сбежал. Даже почтенный старец вздохнул облегченно и спросил:

— Господин, что теперь будешь делать?

— Ловить Жута, — ответил я.

— Что же ты так спокойно стоишь? Вдогонку спешить надо, раз собрался кого-то поймать!

— Я спешу, только не так, как ты думаешь.

— Он же убежит от тебя; он намного тебя опережает.

— Не беспокойся! Я еще настигну его.

— А потом привезешь сюда?

— Нет. На это нет времени!

— Но ведь тебе придется выступать обвинителем или давать показания против него!

— Для этого и другие найдутся. Я могу доверить все это вам. Вы знаете, что перс и есть Жут. Он при вас признался в этом. Теперь ваше дело — наказать его, когда он вернется. А если вы этого не сделаете, этим займется Стойко.

— Да, это уж точно, — сказал штиптар. — Как только его снова доставят сюда, он — мой.

— Столько ждать я не буду, — промолвил его племянник. — Эфенди решил его поймать, и мы поедем вместе с ним.

— Мы еще поговорим об этом, — ответил я. — Сейчас следуйте за мной в контору.

Мы направились туда. Я велел снять кассу с железного крюка, на котором она висела. Действительно, в стене за ней виднелась ниша; она была несколько меньше кассы. В нише лежало все, что было отнято у англичанина и Галингре. Свою прежнюю добычу Жут перепрятал уже в другое место, но я был доволен и этой находкой. Лорд ухмыльнулся, когда увидел среди вещей даже свою шляпу, а Галингре ликовал, вернув себе деньги.

Потом мы обошли все шесть конюшен. Там стояли лошади всех пород и окрасов. Лучшие лошади содержались в конюшне, что называлась «конторой». На великолепного гнедого скакуна я обратил внимание, еще когда вошел туда вместе с Жутом. У Халефа был такой же вкус, как у меня; пускаясь в погоню, он выбрал себе именно гнедого, хотя все происходило в страшной спешке. Я отобрал для Галингре почти такую же великолепную лошадь; еще одну я взял для англичанина.

Нескольких отменных лошадей вывел во двор Стойко. Конечно, киаджи хотел ему помешать, но штиптар прикрикнул на него:

— Молчи! Разве эти лошади вернут мне сына? Я знаю, что вы поделите все имущество Жута, если он не вернется. Так пусть хоть что-то получат те, кто пострадал из-за него. Впрочем, если он вернется, когда нас не будет, вы наверняка примете его так, словно ничего не случилось. Я знаю вас и постараюсь позаботиться, чтобы ему не так хорошо жилось.

Другие враги тоже скрылись — даже те, кого я ранил в конторе. Теперь я понял: буква «даль» означала «четыре».

Кассу я не велел вскрывать до прибытия чиновника из Призренди. Правда, вестового туда пока еще не посылали. Я приказал киаджи побыстрее это сделать, да и вообще позаботиться о том, чтобы постоялый двор Кара-Нирвана был передан в надежные руки. Потом мы вскочили на лошадей и вернулись в Ругову, мало печалясь о том, следуют ли «отцы деревни» за нами или же нет.

В конаке нас уже поджидал Халеф с известием, что он успел как раз вовремя, чтобы отбить Ри, которого пытался увести Жут:

— Он ехал далеко впереди меня, — рассказывал хаджи. — Я даже не знал, где он был; я спешил добраться до постоялого двора. И вот вижу, он там остановился, и слуги выводят вороного из конюшни.

— Почему они слушались его?

— Он сказал, что его невиновность доказана и его попросили привести тебе лошадь. Жители Руговы так уважают его, что даже не рискуют перечить.

— Он разве был вооружен? Насколько я помню, когда он убегал, у него не было времени раздобыть оружие.

— Я ничего не заметил такого. Конечно, я стал возражать и велел увести Ри назад в конюшню.

— А потом?

— Потом он побыстрее уехал отсюда.

— Куда?

— Он переехал мост и направился через поле в сторону леса, прямо на запад. Он мчался все время галопом; я следовал за ним, пока он не скрылся за деревьями.

Хаджи был совершенно раздавлен, когда я объяснил ему, что он вместе с Оско и Омаром забыл посмотреть за конюшнями, а там и спрятались люди Жута. Потом мы собрались на постоялом дворе, и я объявил:

— Время торопит. Жут бежал; надо снова поймать его. Он бросил здесь все, стремясь лишь спастись. Теперь он — бедняк; у него нет денег. Чтобы их получить, он поедет на встречу с Хамдом эль-Амасатом, а тот приведет семью Галингре. У этих людей отберут все, что они взяли с собой. Если этот план удастся, то Жут снова будет при деньгах, а потом, когда мы уедем, наверное, опять проберется сюда и станет все отрицать. Меня и моих спутников здесь не будет, а остальных он заставит придержать язык. Ему это удастся.

— Господи боже! — воскликнул Галингре. — Моя жена, дочь и зять находятся в страшной опасности. Господин, не будем медлить. Надо тотчас пуститься в путь, тотчас!

— Имейте же терпение! — взмолился я. — Нам незачем нестись сломя голову. Давайте вначале узнаем, куда ведет дорога, по которой он поехал.

— Я могу тебе это сказать, —