Добыча: Всемирная история борьбы за нефть, деньги и власть - Дэниел Ергин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Само изобилие ближневосточных «слонов» неизбежно вело как к отчаянным попыткам новых игроков войти в игру, так и к жесткой конкуренции за рынки, к непрекращающейся борьбе, где снижение цен являлось самым мощным оружием. Для компаний такое снижение цен было единственным деловым решением. Но для нефтедобывающих стран оно было как сухая солома, подбрасываемая в костер национализма, разгоравшийся на Ближнем Востоке после победы Насера в Суэце.
Послевоенный нефтяной порядок держался на двух базовых составляющих. Одной из них были великие нефтяные сделки 1940-х гг., которые установили основы отношений между компаниями, действующими на Ближнем Востоке. Соглашения обеспечивали ресурсы, необходимые для быстрой разработки нефтяных месторождений, приводили системы нефтедобычи, переработки и сбыта в соответствие с масштабом запасов, стимулировали рост потребления и обеспечивали его. Вторая составляющая представляла собой концессионные и контрактные отношения между компаниями и правительствами стран-производителей, на основе с трудом достигнутых соглашений о разделе прибыли по принципу «50 на 50». Была надежда, что с помощью этих составляющих будет достигнута относительная стабильность.
Опасаясь негативных последствий, ни крупные нефтяные компании, ни правительства стран-потребителей не хотели отходить от принципа «50 на 50». Ближневосточный нефтяной комитет британского кабинета министров заявил: «Сейчас достигнута разумная основа для партнерства между нефтяными компаниями и правительствами стран Ближнего Востока… Любые дальнейшие посягательства ближневосточных стран… серьезно нарушат нашу систему снабжения нефтью». Но для правительств стран-производителей дела обстояли иначе. Почему бы не увеличивать доходы, не доводя до разрыва с компаниями, Вашингтоном и Лондоном?
Так считал, конечно, и шах Ирана. К середине 1950-х гг. ушли в прошлое времена, когда его одолевали сомнения по поводу того, мышь он или мужчина. Он конфиденциально заявил: «Ирану самой судьбой уготовано стать великой державой». Для удовлетворения своих амбиций и аппетитов он хотел увеличения доходов от нефти. Шах намеревался проводить более независимую политику, уменьшая и ограничивая власть консорциума компаний, которая стала одним из результатов его унизительной борьбы с Моссадыком. Но он не мог позволить себе нарушить основы международных отношений и поставить под угрозу безопасность Ирана. Ему был нужен пособник. Такой человек не должен был принадлежать ни к крупным компаниям, ни к независимым, потому что почти все они вошли в консорциум. Кто же остался?
Итальянец, у которого была своя нефтяная программа, – Энрико Маттеи[448].
Новый наполеон
В то время, когда крупные компании обюрократились, стали слишком большими, сложными в управлении, когда их положение упрочилось и они уже не несли на себе отпечатка личности лидера, Энрико Маттеи вознамерился создать новую крупную компанию AGIP, находящуюся в собственности итальянского государства и в большой степени соответствующую его собственному представлению. Это был сумасброд и авантюрист с наполеоновскими амбициями. Коренастый, с ястребиным профилем, Маттеи был похож на ревностного иезуита XVI в. Его темные мрачные глаза были глубоко посажены под изогнутыми дугой бровями, тонкие волосы зачесаны назад. Он отличался волевым характером, был изобретательным, ловким и подозрительным, обладал талантом импровизации, любил азартные игры и риск, добавьте к этому преданность своей главной цели – добиться для Италии, AGIP и Энрико Маттеи места под солнцем.
Непослушный сын полицейского из северной Италии, Маттеи бросил школу в 14 лет и пошел работать на мебельную фабрику. В 30 с небольшим он владел химическим заводом в Милане, где во время Второй мировой войны стал лидером от христианских демократов. В конце войны управленческие и политические способности позволили ему возглавить то, что оставалось от AGIP в северной Италии. Компании AGIP[449] к тому времени было почти 20 лет. Италия, следуя примеру Франции, в 1920-е гг. создала государственную нефтеперерабатывающую компанию для того, чтобы конкурировать с транснациональными корпорациями. К середине 1930-х гг. AGIP завоевала на итальянском рынке долю, приблизительно соответствующую доле Esso и Shell. Но за пределами Италии компания ничего не значила. Обладая громадным запасом энергии и изрядной политической хваткой в итальянском стиле, Маттеи решил превратить AGIP в более крупное предприятие. Однако этого нельзя было сделать без денег, а послевоенная Италия как раз сильно в них нуждалась. Необходимые средства были найдены в долине реки По в северной Италии, где были открыты и разработаны крупные запасы природного газа, принесшие высокую прибыль, способную обеспечить развитие AGIP в Италии и удовлетворить ее притязания за рубежом.
В 1953 г. Маттеи предпринял главный шаг по реализации своих амбициозных планов, когда разные государственные нефтегазовые компании были собраны в новое объединение ENI – широкий конгломерат из 36 компаний, сферой деятельности которых были сырая нефть, танкеры и бензозаправки, а также недвижимость, гостиницы, платные автотрассы и моющие средства. Хотя предполагалось, что государство контролирует ENI, действующие в его рамках компании (AGIP, занимающаяся нефтью, SNAM – трубопроводами, и др.) управлялись автономно, как коммерческие предприятия. Президентом ENI и, по случайному совпадению, председателем совета директоров AGIP и всех остальных компаний объединения был все тот же человек – Энрико Маттеи. «Впервые в экономической истории Италии, – сообщало с некоторым недоумением в 1954 г. посольство США в Риме, – государственное объединение находится в уникальном положении – оно платежеспособно, умело управляется и подотчетно только своему руководителю». Будущее ENI будет определяться «неограниченными амбициями, которые присущи личности Энрико Маттеи», делался вывод.
Сам Маттеи был народным героем, самым заметным человеком в стране. Он воплощал великие чаяния послевоенной Италии: антифашизм, восстановление и возрождение нации, появление «нового человека», который все делал сам без поддержки и связей. Он обещал итальянцам обеспечить их собственной нефтью. Италия была страной с бедными природными ресурсами, и она видела в этом все свои несчастья, включая военные поражения. Теперь, вместе с Маттеи, эти проблемы, по крайней мере в энергетической области, должны быть решены. Он взывал к национальной гордости и знал, как овладеть умами народных масс. Вдоль дорог и магистралей Италии AGIP строила новые бензозаправки, гораздо крупнее, привлекательнее и просторнее, чем у транснациональных конкурентов. Там были даже рестораны.
Маттеи вскоре стал самым влиятельным человеком в Италии. Объединение ENI владело газетой Il Giorno, субсидировало несколько других газет от правых до крайне левых и финансировало партию христианских демократов, а также политиков других партий. Маттеи не особенно любил политиков, но использовал их, насколько было необходимо. «Иметь дело с правительством, – жаловался он, – все равно что лизать иголки». Маттеи говорил на отрывистом, грубом, простонародном итальянском наречии, которое не шло ни в какое сравнение с красноречием и риторикой итальянских политиков. Но он притягивал к себе, очаровывал, был убедителен, сочетая эмоциональность и откровенность, и в основе всего этого
