Добыча: Всемирная история борьбы за нефть, деньги и власть - Дэниел Ергин

не закончилось: чрезвычайный комитет по Ближнему Востоку не начнет действовать, пока британские и французские войска не будут выведены из Египта. Надвигалась нехватка нефти. Эйзенхауэр писал своему товарищу по оружию, британскому генералу лорду Исмею, теперь возглавлявшему НАТО, о «печальном положении, в котором оказался свободный мир». Ему были «далеко не безразличны топливные и финансовые затруднения Западной Европы», но он снова и снова выражал желание не «противодействовать арабскому миру». Это последнее соображение, сказал он, является «исключительно деликатным вопросом», о котором «нельзя открыто говорить». Исмей поблагодарил за послание, но конфиденциально предупредил Эйзенхауэра, что «следующей весной силы НАТО потеряют боеспособность из-за нехватки нефти». Наконец в конце ноября Лондон и Париж заявили о выводе своих войск из Суэца. Только тогда Эйзенхауэр официально разрешил действовать чрезвычайному комитету по Ближнему Востоку. Американцы дождались своего дня. Этим они усилили степень унижения в поражении, нанесенном британцам и французам Насером. Во всем этом грязном деле Насер оказался единственным победителем.

Однако в середине ноября, когда британские и французские войска находились еще в Египте, министр иностранных дел Селуин Ллойд посетил Джона Фостера Даллеса в больнице Walter Reed. Там произошел весьма удивительный разговор, во всяком случае, как вспоминал его Ллойд.

«Селуин, почему вы остановились? – спросил Даллес. – Почему вы не прошли через все трудности и не свалили Насера?»

Ллойд был поражен. Ведь это был тот самый государственный секретарь, который, кажется, сделал все возможное, чтобы предотвратить англо-французскую акцию, и правительство которого сумело задушить ее в зародыше.

«Ну, Фостер, – ответил Ллойд, – если бы вы подмигнули нам, мы бы пошли дальше».

Даллес ответил, что он, к сожалению, не мог этого сделать[439].

«Переброска нефти» и «сахарница»: преодоление кризиса

В начале декабря, через месяц после закрытия канала, когда планы Великобритании и Франции потерпели крах, а вся Западная Европа находилась на грани энергетического кризиса, стала разворачиваться программа экстренных поставок. «Переброска нефти», как ее называли, была совместной акцией правительств и нефтяных компаний как в Европе, так и в Соединенных Штатах.

Добыча нефти на Ближнем Востоке в целом не была прекращена. Проблема была в доставке, т. е. в переключении на другие источники. Благодаря меньшему расстоянию и времени транспортировки любой танкер мог доставить в Европу в два раза больше нефти из Западного полушария, чем из Персидского залива вокруг мыса Доброй Надежды. Главная задача чрезвычайных комиссий состояла в перегруппировке крупномасштабных танкерных поставок так, чтобы Западное полушарие вновь стало основным источником снабжения Западной Европы, что было практикой вплоть до конца 1940-х гг. Маршруты танкеров были изменены, их распределили между компаниями, произошло перераспределение самих объемов поставок – все с целью транспортировки нефти самым быстрым, самым эффективным способом.

В Европе предпринимались значительные усилия для обеспечения справедливого распределения поставок между странами, которые назвали «сахарницей». Организация европейского экономического сотрудничества (впоследствии ОЭСР) создала чрезвычайный комитет по нефти, который непосредственно занимался распределением по формуле, увязывающей потребление нефти до Суэцкого кризиса, уровни запаса и локальное энергетическое потребление. «Переброска нефти» была дополнена нормированием и другими необходимыми ограничительными мерами. Бельгия запретила поездки на личных автомобилях по воскресеньям. Франция ограничила уровень продаж нефтяных компаний до 70 % от докризисной величины. Великобритания установила новые налоги на нефть, что привело к повышению цен на бензин и мазут и увеличению платы за проезд в лондонском такси, которую потом назвали «суэцкий грош». Электростанциям помогали перейти с жидкого топлива на уголь, и к концу декабря Великобритания ввела нормирование бензина.

Хотя перераспределение танкеров было первоочередной задачей, сами объемы поставок нефти были недостаточными. Считалось, что добычу в Западном полушарии следует увеличить, чтобы обеспечить потребности Европы – бо́льшая часть этих дополнительных поставок должна была прийтись на Соединенные Штаты, где находилось множество законсервированных скважин. Международные компании рыскали по сырьевым рынкам Соединенных Штатов, чтобы обеспечить дополнительные поставки для «переброски нефти». Но ни компании, ни заинтересованные правительства не приняли во внимание Техасский железнодорожный комитет, который, к всеобщему ужасу, практически запретил любое увеличение добычи нефти в критические зимние месяцы 1957 г. и не позволил ее расконсервировать. Здесь и пролегла новая линия фронта старой войны между независимыми производителями и крупными компаниями. Как деликатно излагалось в докладной записке совета директоров Jersey для внутреннего пользования, Железнодорожный комитет отражал позицию независимых производителей Техаса, которые защищают, как правило, свои локальные интересы. Комитет боялся, что установка нового оборудования по добыче и переработке нефти в штате при отсутствии дополнительных заказов из Европы приведет к снижению цен. И конечно, они хотели повышенных, а не пониженных цен.

Отказ комитета разрешить увеличение добычи вызвал бурю. Эрик Дрейк из British Petroleum назвал его «просто бедствием для Европы». Один из европейских представителей Jersey сказал, что это «катастрофично» и может привести к падению поставок компании в Европу на 50 %. И Иден, и Макмиллан выразили протест против политики Техасского железнодорожного комитета, а британская пресса осудила это мало кому известное агентство в глубинке Техаса. Daily Express вынесла в заголовок: «Нет – дополнительной нефти, говорят техасские мудрецы». Почтенный член Техасского железнодорожного комитета полковник Э. О. Томпсон, не колеблясь, дал на жалобы из Великобритании достойный ответ: «Мы уже отправили туда много баррелей нефти, но нас только критикуют за то, что мы не отдаем все по их велению. Англия, очевидно, смотрит на нас как на провинцию или доминион».

Настроение техасских производителей значительно улучшилось, когда они получили от крупных компаний все, что хотели, а также место на рынке. Humble, дочерняя компания Jersey в Техасе, опасаясь дефицита поставок, объявила, что повышает закупочную цену нефти на месторождениях до 35 центов за баррель. Другие компании последовали примеру, дополнительная сырая нефть стала доступной у техасских производителей, и поставки для «переброски нефти» значительно увеличились. Но вскоре поднялась новая буря, теперь против нефтяных компаний, которые обвинялись в тайном сговоре, направленном на рост цен. Перед лицом дефицита высокие цены решали две насущные задачи: увеличение поставок и снижение спроса; оба эти действия не только приветствовались и являлись конструктивными в разгар нефтяного Суэцкого кризиса, но были необходимы, чтобы «переброска нефти» заработала. Однако нефть – нефтью, а политика – политикой, и рост цен вызвал широкую полемику, что привело к слушаниям в конгрессе, протоколы которых заняли более 2800 страниц, и к новому судебному антитрестовскому расследованию деятельности 29 нефтяных компаний в Министерстве юстиции. Дело было окончательно закрыто в 1960 г., когда федеральный судья постановил, что имелось «экономическое оправдание» повышению цен и что доводы правительства – «всего лишь подозрения».

«Переброска нефти» потребовала огромных усилий по координации действий и организации транспортных потоков. Понадобились опыт и участие специалистов, занятых в системе нефтяных поставок союзников через Атлантику в годы Второй мировой войны. Следовало также преодолеть значительные бюрократические